— Какая прелесть, — сказала Геро, раскрывая зонтик от солнца. — А как поживает ваша кузина?
— Боюсь, не очень хорошо. — В темных глазах Джейн Остин на миг промелькнула печаль, которую леди тут же постаралась скрыть.
— Мне очень жаль.
Хозяйка кивнула, её лицо было напряжено от еле сдерживаемых эмоций.
— Она прожила удивительную, полную приключений жизнь — родилась в Индии, потом застала революцию. Всегда была такой энергичной, такой полной жизни. Видеть её в нынешнем состоянии…очень больно.
— Должно быть, это невероятно тяжело для вашего брата.
— Да. Он любил её почти всю свою жизнь. — Джейн осторожно разгладила подол своего выцветшего платья. — Пожалуйста, скажите мне, что вы здесь не потому, что лорд Девлин всё еще считает Генри причастным к смерти Стенли Престона.
По правде говоря, в данный момент Девлин никого не исключал. Но Геро просто поправила наклон своего зонтика и ответила:
— На самом деле Девлин интересуется некоторыми аспектами ваших романов.
— Моих? — Румяные от природы щеки мисс Остин покраснели еще больше. — Кто вам сказал? Мой брат?
— Косвенно, через капитана Уайета.
— Ах.
Она замолчала, потому что в этот момент вернулась молодая горничная с наспех собранным чайным подносом. Изящные, усыпанные розами фарфоровые чашки и тарелки звякнули, когда служанка поставила ношу на стол.
— На протяжении всей истории нас, женщин, бесконечно презирали за мнимую готовность раскрывать то, что по праву должно оставаться тайной. И все же я нахожу, что на самом деле мужчины в той же мере, если не еще более, склонны к нескромности.
Геро рассмеялась.
— Подозреваю, что вы правы. Хотя, по правде говоря, ваши романы вызвали такой интерес в светских кругах — сомневаюсь, что при этом можно долго оставаться в тени.
Эта мысль, по-видимому, не слишком обеспокоила автора, и Геро заподозрила, что выбор анонимной публикации был продиктован не столько желанием остаться неизвестной, сколько осознанием того, что общество осудит незамужнюю дочь викария, которая, похоже, гонится за славой и признанием.
Мисс Остин сняла крышку с чайника.
— Конечно же, лорд Девлин не может считать, что мои романы имеют какое-то отношение к этому убийству.
— Нет, конечно нет. Но Генри Остин говорит, вы думаете, будто капитан Уайет может оказаться еще одним Уикхемом или Уиллоуби, и я предполагаю, это не просто потому, что фамилии всех троих мужчин начинаются с одной и той же буквы.
Мисс Остин сосредоточилась на том, чтобы разливать чай.
— Точнее было бы сказать, я беспокоюсь, что он может оказаться таковым. Вы с ним знакомы?
— Нет.
— Он производит впечатление приятного человека с острым умом и теплым сердцем. Человека силы и принципов.
— Но? — подсказала Геро.
Мисс Остин оторвала взгляд от чашки.
— Кто способен распознать истинные чувства умного человека?
— А он умный?
— Очень.
Геро взяла протянутую ей чашку.
— Он дал вам повод заподозрить его в неискренности?
— По правде говоря, нет.
Мисс Остин сделала глоток чая и посмотрела на залитый солнцем сад во французском стиле.
— Элиза, моя кузина, считает: Энн любит так сильно и долго, что ей следует позволить выйти замуж за капитана, хотя, конечно, их дальнейшее будущее вызывает определенную тревогу. Мы все знаем истории молодых женщин, которые вышли замуж за бедных мужчин по любви, только чтобы затем прожить жизнь, полную сожалений. Бедность бывает так ужасно мучительна.
Геро всмотрелась в спокойное, очень сдержанное лицо хозяйки дома и поймала себя на том, что размышляет о романтическом прошлом этой женщины. Интересно, много ли из собственного жизненного опыта автора попало в её книги?
— И все же она не будет совсем неимущей, — напомнила Геро, тщательно подбирая слова. — Смерть Стэнли Престона означает, что Энн теперь вольна выйти замуж за своего обедневшего молодого капитана и сохранить наследство отца.
Мисс Остин подняла глаза на Геро.
— Я могла бы усомниться в искренности капитана Уайета, но никогда бы не поверила, что он способен…
— На убийство?
— Особенно с такой жестокостью.
— Последние шесть лет он провел на войне. Такой опыт может ожесточить некоторых мужчин.
— Я думаю, даже большинство мужчин, — спокойно ответила мисс Остин.
Геро сделала глоток чая и перевела взгляд туда, где старый садовник Дженкинс ковырял вилами землю в одном из цветников.
— Насколько я понимаю, мисс Престон присутствовала на музыкальном вечере леди Фанингхэм в вашем обществе.
— Да, это так. Моя кузина надеялась, что сможет поехать с ней, но, боюсь, Элиза теперь редко выходит из своей комнаты.
— Вы знали, что там будет капитан Уайет?
Мисс Остин вздохнула.
— Нет. Хотя, оглядываясь назад, я понимаю, что Энн, очевидно, об этом знала. Ни один простой музыкальный вечер не мог бы вызвать у неё такого волнения и предвкушения, какое она выказывала. К сожалению, во время антракта они поговорили, и Уайет почти сразу же ушел.
— Они поссорились?
— Да, хотя не могу сказать вам о причине разногласий. Энн отказалась обсуждать это, а у меня не было желания на нее давить. Мы сами вскоре уехали. Она сослалась на сильную головную боль и захотела домой.
— Значит, она была дома до десяти? — «За добрых полчаса до убийства её отца», — подумала Геро, хотя вслух этого не сказала.
— Да.
— Интересно. Я не думаю, что всё было так просто.
На лице мисс Остин появилось смутное беспокойство. Но она только взяла с подноса тарелку с печеньем и протянула её Геро.
— Пожалуйста, попробуйте.
— Спасибо.
— Какое у вас интересное ожерелье. — Мисс Остин ловко перешла к более безопасной теме разговора и поставила тарелку между ними. — Оно выглядит весьма древним.
Геро коснулась кончиками пальцев голубого камня и серебряного трискелиона на шее.
— Думаю, так и есть. Хотя, должна признаться, я не знаю его истории.
— Однажды я видела нечто подобное, когда навещала друзей неподалеку от Ладлоу. Как-то вечером нас пригласили отобедать в Норткотт-Эбби, и леди Ситон показала нам портретную галерею. На картине была изображена женщина в почти таком же ожерелье. Я запомнила его, потому что мое воображение захватила связанная с ним семейная легенда. Согласно ей ожерелье обладало способностью выбирать своего следующего владельца, становясь теплым от прикосновения этого человека. Кажется, прапрабабушка лорда Ситона была внебрачной дочерью Якова II[44], и это был его подарок в день её свадьбы.
Геро вдруг остро ощутила, что кулон лежит у нее на шее, теплый, и вспомнила, что на его обратной стороне изображены инициалы «А. С. и Дж. С.».
— Произошла какая-то трагедия, — продолжила мисс Остин. — Хотя, должна признаться, я не помню всех подробностей. По-моему, прабабушка вышла замуж за шотландского лорда, который жестоко обошёлся с ней после того, как её отец, король, лишился трона. В художественной литературе мы можем подчинить реальность своей воле и сделать всех богатых людей такими достойными и красивыми, какими только пожелаем. Но жизнь, к сожалению, гораздо менее справедлива. Богатые мужчины часто бывают глупыми, невыносимо скучными или того хуже, в то время как слишком много достойных мужчин с добрым сердцем имеют всё, чтобы быть радушно принятыми в обществе, кроме финансовой независимости.
— Итак, кто же такой капитан Уайет — особенно жестокая версия Джорджа Уикхема или прискорбно обедневший мистер Дарси?
Встревоженный взгляд мисс Остин встретился со взглядом Геро.
— Хотела бы я сама знать ответ.
Геро сидела на ступенях библиотечной лестницы, держа в руках раскрытый справочник Дебретта[45], когда в комнату вошел Девлин.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Пытаюсь найти имя шотландского лорда, который женился на одной из внебрачных дочерей Якова II, — ответила Геро, продолжая листать страницы.
— Но зачем?
— Сегодня днем я виделась с мисс Остин.
— И что же?
— Ты был прав; она действительно беспокоится, что капитан Уайет может оказаться не таким любезным и открытым, каким старается казаться. Она также рассказала мне, что мисс Престон и капитан поссорились в середине музыкального вечера леди Фанингхэм, после чего Энн сослалась на головную боль и ушла домой. До десяти.
Она подняла глаза. Девлин нахмурился, затем сказал:
— Мне это не нравится.
— Я и не думала, что тебе понравится.
Он кивнул на книгу в её руках.
— Какое отношение имеет к этому внебрачная дочь Якова II?
— Мисс Остин заинтересовало моё ожерелье. Она сказала, что оно напоминает ей украшение, которое она однажды видела на портрете женщины, считавшейся дочерью Якова Стюарта от одной из его любовниц. Что весьма интересно, потому что на обратной стороне кулона находятся два переплетенных инициала.
— А. С. и Дж. С.
Геро уставилась на него.
— Откуда ты знаешь?
Себастьян отвернулся и пошел туда, где у камина согревался бренди. Геро увидела, как напряглись плечи мужа, услышала его натянутый голос.
— Ожерелье когда-то принадлежало моей матери, — сказал он, вынимая пробку из графина. — Она была в нем, когда пропала в море тем летом, когда мне было одиннадцать лет.
Геро почувствовала, как внутри у неё разливается зияющая боль — боль, что она всегда испытывала, думая о потерях, понесенных мальчиком, которым когда-то был её муж. В одно жаркое памятное лето он потерял и старшего брата Сесила, и мать.
Над камином в гостиной висел портрет Софи, графини Гендон, и Геро часто ловила себя на том, что разглядывает его. Графиня была красивой женщиной, с волосами цвета золотых гиней, изящно очерченным лицом и ясными глазами, искрящимися умом, юмором и дикой жаждой, словно она тосковала по чему-то, чего не хватало в её жизни. И вот однажды солнечным августовским дне