Себастьян прислонился к потертой обивке наемного экипажа, везущего его обратно на Брук-Стрит, и смотрел на полуразрушенные здания и оборванных, отчаявшихся людей, мелькавших за окном кареты. Чем дальше он продвигался на запад, тем красивее становились лавки и дома, шире мощёные улицы, тем лучше одевались и лучше питались люди, так что ему стало казаться, будто он попал в другую страну.
Их светское общество основывалось на строгой иерархии, где каждый индивид остро осознавал свое место по отношению ко всем остальным. Знатные люди вроде тетушки Генриетты с небрежным презрением смотрели на простых землевладельцев, подобных Стэнли Престону. И все же Престон считал себя вполне правым, защищая свою дочь от таких, как капитан Хью Уайет, который, возможно, и имел благородное происхождение, но, тем не менее, был прискорбно беден.
Ум, нравственные качества, образование, талант — все это мало что значило без титула и богатства. Что имело вес в их мире, так это тщательно выверенное взаимодействие этих двух жизненно важных качеств. Тонкое уравнение, которое, без сомнения, озадачило бы постороннего, но никоим разом не тех, кто жил внутри общества, кто вырос приученным на уровне инстинкта различать едва заметные оттенки социального положения.
А ещё были люди, не имевшие ни титула, ни земли, занятые тем постыдным делом, которое называется торговлей. Заработав достаточно денег, человек мог купить поместье и за пару поколений заставить окружающих забыть о своем плебейском происхождении, о своих связях с той огромной массой, которая действительно зарабатывала на жизнь. И всё же даже у простого народа были свои особые понятия о социальном статусе. Купцы, ремесленники, трактирщики, разнорабочие, уличные торговцы, проститутки — все они точно знали свое место в обществе и считали себя выше тех, кто стоял ниже их. Даже у воров была своя элита и свои отбросы, а разбойники с большой дороги смотрели свысока на взломщиков, которые, в свою очередь, презирали простых карманников.
Судя по всему, Стэнли Престон болезненно осознавал своё собственное, как ему казалось, несправедливое положение в этом великом мире и был глубоко на него обижен. Отчаявшись подняться выше по социальной лестнице, Престон женился на дочери лорда и упорно боролся, чтобы обеспечить выгодный брак для своих детей, всё это время окружая себя вещами великих персон, королей и королев прошлого. И всё же менее чем за двенадцать часов до того, как кто-то отрубил ему голову и водрузил ее на парапет Кровавого моста, Престон через весь Лондон направился в убогий переулок возле Фиш-стрит-Хилл, чтобы каким-то неведомым образом пообщаться с высокой темнокожей женщиной с бирюзовыми глазами, которая его презирала.
Почему?
Она не относилась к числу обычных проституток, в этом Себастьян был совершенно уверен. Этот район предпочитали уличные торговцы, которые обычно обитали поближе к рынкам и посещали их на рассвете, чтобы закупиться товаром. По платью неизвестной женщины с Бакет-Лейн Себастьян заподозрил, что она сама была костером, а её внешность и замечания наводили на мысль, что в жилах по крайней мере одного из её дедушек или бабушек текла африканская кровь. Было ли это важно?
Возможно.
В его воображении зарождалась новая теория, странная, даже невероятная, и все же…
Он понял, что ему нужно поговорить с кем-то, кто хорошо знал Престона. Действительно знал. И это была не его дочь Энн, а давний друг — сэр Гален Найтли.
Глава 41
Переодевшись в кожаные бриджи и хорошо сшитый темно-синий сюртук, Себастьян с еще непросохшими волосами постучал в дверь городского дома сэра Галена Найтли на Хаф-Мун-стрит и увидел стоявшего в величественном старомодном холле баронета с перчатками в руке и тросточкой под мышкой.
— Прошу прощения, — сказал Себастьян. — Вы уже уходите?
Сэр Гален выглядел слегка огорченным.
— Вообще-то, да. Вам что-то от меня нужно?
— У меня есть еще несколько вопросов о Престоне, и я надеялся, что вы сможете на них ответить.
Баронет взглянул на часы в холле.
— Не желаете ли прогуляться со мной до Бонд-стрит?
Себастьян вспомнил, что сэр Гален имел обыкновение обедать у Стивенса каждую среду и воскресенье в половине седьмого.
— Конечно, — ответил Себастьян, и лицо старика прояснилось.
Девлин обвел взглядом зал, пока Найтли отвлекся на минуту обсудить что-то с дворецким. Судя по всему, дом мало изменился со времен деда сэра Галена. Молодая жена баронета, которая трагически умерла при родах всего десять месяцев спустя после свадьбы, не прожила достаточно долго, чтобы успеть внести какие-то изменения, и убитый горем вдовец, очевидно, удовольствовался тем, что оставил все как есть.
— Вы добились какого-то успеха в расследовании? — спросил сэр Гален, когда они спустились с крыльца и повернули на восток.
— Отчасти. Я хотел спросить, не знаете ли вы, что могло привести Стэнли Престона в прошлое воскресенье на Фиш-Стрит-Хилл — в жалкий переулок под названием Бакет-Лейн.
— Фиш-Стрит-Хилл? — Найтли удивленно взглянул на него. — Боже мой, нет. Не могу себе представить. Вы уверены?
— Да.
— Это очень странно.
— Вот как?
— Очень. Стэнли проповедовал то, что можно было бы назвать отвращением к людям низкого происхождения. В общем, он избегал их, насколько это возможно.
— Людей низкого происхождения и с мизерными средствами?
— Да. Именно так.
Себастьян остановился, чтобы вручить пенни юному метельщику, который ветхой метлой счищал навоз с перекрестка.
— Сколько времени прошло с тех пор, как умерла жена Престона?
— Кажется, восемь лет. Почему вы спрашиваете?
— На момент её смерти он был еще довольно молод. Но так и не женился во второй раз.
— Нет. Но ведь он был искренне привязан к своей покойной жене. Честно говоря, я не думаю, что он вообще когда-нибудь смотрел на другую женщину — ни до, ни после смерти бедняжки. Он её боготворил.
— Никаких любовниц?
— Нет. Никогда. И если вы думаете, что именно это привело его на Бакет-Лейн, то, боюсь, вы действительно не понимаете, каким человеком был Стэнли Престон. Если бы он решил завести любовницу — чего, конечно, не было, но если предположить, — то никогда бы не выбрал какую-нибудь дешевую биллингсгейтскую шлюху. Я помню, как однажды он сказал, что для джентльмена лечь в постель с девицей низкого происхождения равносильно кровосмешению.
Себастьян вспомнил безупречную смуглую кожу женщины с Бакет-Лейн, её изящную фигуру и подумал, действительно ли сэр Гален знал своего старого друга так хорошо, как ему казалось.
— Интересное высказывание, — заметил Себастьян. — Кровосмешение. Насколько я понимаю, Престон никогда не интересовался рабынями, трудившимися на его плантациях на Ямайке?
— Боже милостивый, нет!
— Но ведь это не редкость, не так ли?
— Да, даже среди порядочных джентльменов.
Себастьян проследил, как по улице движется тяжеловесный фургон с углем, и не произнёс ни слова.
Сэр Гален откашлялся.
— Насколько мне известно, Стэнли Престон редко отваживался заходить восточнее Бонд-стрит, разве что по делам банка или биржи. Я не могу себе представить, что могло привести его в такой район, как Фиш-Стрит-Хилл.
— И все же он вел дела с такими, как Присса Маллиган.
Брови Найтли озадаченно сошлись на переносице.
— Кто это?
— Присса Маллиган — весьма подозрительная женщина, которая держит лавку подержанных вещей в Хаундсдиче.
— Ах да, я помню, как он говорил о ней. Но, с другой стороны, подозреваю, Стэнли рискнул бы отправиться в ад и иметь дело с самим Сатаной, если бы дьявол случайно завладел чем-то, что Стэнли искал для своей коллекции. — Глаза баронета расширились, словно его озарила внезапная мысль. — Возможно, именно это он и делал на Бакет-Лейн. Покупал какую-нибудь реликвию.
— Тамошние жители — торговцы рыбой и костеры. Не воры и не скупщики краденого.
— Известно, что некоторые костеры торгуют краденым товаром.
— Возможно, украденными окороками и рулонами ткани. Не бесценными реликвиями.
— Может быть, кому-то из них повезло?
— Возможно. Вот только откуда ему знать, что это стоит предложить Престону?
— Верно, об этом я не подумал. — Найтли пожал плечами. — Тогда, боюсь, у меня нет объяснений. — Он немного поколебался, а потом спросил: — Вы ещё не приблизились к разгадке, кто мог его убить?
— Боюсь, что нет.
Найтли испустил долгий страдальческий вздох.
— А теперь и доктора Стерлинга убили. Это просто ужасно.
— Вы были знакомы со Стерлингом?
Баронет пожал плечами.
— Ямайка — очень маленький остров.
Себастьян уставился на него.
— Вы хотите сказать, что Дуглас Стерлинг бывал на Ямайке?
— Да. А вы не знали?
— И когда же?
— Он практиковал там в молодости. И по-прежнему каждые несколько лет навещает дочь, которая вышла замуж за торговца в Кингстоне. — Найтли запнулся. — Хотя, наверное, мне следовало бы сказать «навещал».
— Долгий путь для человека его возраста.
— Да, так оно и было. Но он всегда утверждал, что морской воздух полезен и с лихвой компенсирует усталость от путешествия. Говорил, что лондонский туман его убьет. — Найтли печально покачал головой, понимая, как прозвучали его собственные слова.
— Когда Стерлинг в последний раз был на Ямайке? Вы знаете?
— Кажется, недавно. Хотя я не могу сказать точно, когда именно.
— Это было во время пребывания Синклера Олифанта на посту губернатора?
— Скорее всего. — Найтли остановился на тропинке перед домом Стивенов. — Вы думаете, это важно?
— Возможно. Я не знаю.
Сэр Гален кивнул и украдкой взглянул на часы, когда на соседней башне пробило четверть.
— Не хотите ли присоединиться ко мне за ужином?
— Благодарю, но, боюсь, у меня уже назначена встреча.
Это была не совсем ложь. Себастьян и правда собирался встретиться с Синклером Олифантом.