Он крепче сжал её руки. Себастьян понимал чувства жены, потому что сам испытывал такое же беспомощное отчаяние, когда думал, что вот-вот потеряет её при родах.
— Прости меня, Геро, — сказал он. — Прости. Но… Я не могу остановиться, если ты просишь об этом.
Она высвободила руки из его хватки и прижала свои пальцы к его губам.
— Я не прошу тебя остановиться. Не буду притворяться, что не боюсь за тебя — я боюсь за себя, потому что знаю, моя любовь к тебе делает меня уязвимой. Но я также знаю, что испытываю тот же самый страх, который испытывает каждая женщина, чей мужчина когда-либо отправлялся на войну; каждая жена, которая смотрит, как её сын или любовник уплывает в море или спускается в шахту, чтобы заработать себе на хлеб. Риск — это часть жизни. Мы не можем жить в постоянном парализующем страхе смерти.
— Некоторые так и живут, — сказал он, касаясь губами пальцев супруги.
Яростный огонь вспыхнул в её глазах.
— Да. Но я отказываюсь.
Её слова были эхом того, что Кэт Болейн сказала ему однажды, давным-давно. Себастьян положил руки на плечи Геро, наклонился вперед и прижался лбом к её лбу.
— Я буду осторожен. Это я могу тебе обещать.
Когда-то он был небрежен со своей участью, не обращая внимания на то, жив ли или умер.
Сейчас всё стало совсем иначе.
Она грустно улыбнулась ему.
— Я знаю.
Он крепко поцеловал жену в губы, затем встал, открыл верхний правый ящик стола и вытащил дуэльный пистолет с рукояткой из полированного ореха. Это был не тот маленький двуствольный кремневый пистолетик, который Себастьян часто носил с собой и который легко спрятать. Точно стрелять из него можно было только с близкого расстояния. Этот же пистолет имел длинный нарезной ствол, что делало его смертельно опасным даже на приличной дистанции.
— Ты думаешь, что стрелял Диггори Флинн? — спросила Геро, наблюдая, как Себастьян заряжает оружие.
— Да, я бы сказал, что это более чем вероятно. Думаю, он следил за домом, поджидая меня, увидел Нокса и, как и ты, решил, что он — это я. — Себастьян замолчал, его руки замерли, когда горькая правда случившегося снова нахлынула на него. — Нокс умер, потому что был похож на меня. Он умер вместо меня.
Геро положила руку ему на плечо. Девлин думал, жена скажет, мол, это не твоя вина, нельзя продолжать винить себя в смерти, причиненной другими. Вместо этого она спросила:
— Ты убьешь его?
— Сначала я собираюсь выяснить, кто его нанял. — Себастьян сунул пистолет в карман плаща с капюшоном. — А потом я его убью.
Глава 46
Следующий час или около того Себастьян провел, посещая таверны, облюбованные бывшими военными, особенно теми, кто служил разведчиками или наблюдателями.
Большинство из них разъезжали по охваченной войной стране в британских мундирах, чтобы их не поймали и не повесили как шпионов[50]. Но были и такие, кто знал, как смешаться с местным населением, проскользнуть в тыл врага и вернуться обратно, принеся важные сведения. На это, конечно, смотрели неодобрительно: непристойно для джентльмена использовать уловки и обман. И все же на протяжении тысячелетий генералы полагались на тех, кто обладал такими навыками.
Мотивы у шпионов были разные. Некоторые рисковали всем из любви к Родине, или ради людей, с которыми служили, или потому, что превратности судьбы подорвали их привязанность к тому, что дорого большинству других людей. Но были и такие, кто действовал исключительно ради острых ощущений, ради радости обмана и открывающихся при этом возможностей самого разного толка.
Себастьян подозревал, что Диггори Флинн относится ко второй категории.
В прокуренном захудалом трактире неподалеку от Курситор-стрит Себастьян нашел старого знакомого, которого и искал: одноногого отставного лейтенанта по имени Диллон Резерфорд, что пристально посмотрел на него поверх бокала с бренди и спросил:
— Диггори Флинн? Что вам от него нужно?
— Я хочу его убить, — ответил Себастьян, садясь напротив.
Беззвучный смешок сотряс худую грудь лейтенанта.
— Вы и еще много других людей. К сожалению, его не так-то легко прикончить.
Резерфорд был одним из тех мужчин, которым на вид могло быть где-то между тридцатью и пятьюдесятью. Среднего роста, худощавого телосложения, с изможденным лицом и редеющими каштановыми волосами, он был младшим из пяти сыновей сельского сквайра. Когда ему исполнилось шестнадцать, семья наскребла денег, чтобы купить ему первый патент. Но за десять с лишним лет службы ему едва удалось скопить только на одно повышение. А потеряв ногу и правую руку в Медина-де-Риосеко, он стал инвалидом. Теперь Резерфорд выживал, обучая маленьких мальчиков из меблированных комнат рядом с Иннс-оф-Корт[51].
— Где я могу его найти? — спросил Себастьян.
Резерфорд облизнул губы.
— Флинн — это не настоящее имя.
Себастьян заказал два бренди и подвинул один через стол к Резерфорду.
— А какое настоящее?
— Он использовал так много имён за эти годы, что мне трудно все их вспомнить. Барнс? Брейди? Что-то вроде того.
— Его отец был викарием?
— Так говорят. — Лейтенант отхлебнул из полного стакана бренди.
— Он когда-нибудь служил под началом полковника Синклера Олифанта?
Лейтенант широко раскрыл глаза.
— А вы не знаете?
— Не знаю чего?
— Это Олифант спас его от повешения, когда Уэлсли[52] был готов вздернуть его в Лиссабоне в 1808 году.
Как раз незадолго до того, как Олифант стал командиром полка Себастьяна.
— А что сделал Флинн?
— Убил своего товарища офицера в драке из-за женщины. Флинн был из тех, кого лучше всего засылать в тыл врага. Он имел привычку попадать в неприятности, лишь только появлялось слишком много свободного времени.
— А что он теперь делает?
— Даже не знаю. Слышал, что он оказался в довольно неловком положении на Ямайке.
— Он был на Ямайке? С Олифантом?
Резерфорд пожал плечами, что могло означать что угодно.
— О, неофициально, конечно. Но такой человек, как Диггори Флинн, может быть полезен, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Где я могу его найти? — снова спросил Себастьян.
Лейтенант потрогал свой уже пустой стакан.
Себастьян заказал еще один.
Резерфорд подождал, пока появится бренди, и сделал глоток, прежде чем ответить:
— Честно говоря, я не знаю, где вы можете его найти. Дело в том, что с ним можно столкнуться на улице и не узнать. На это он мастак.
— А как он выглядит? Я имею в виду действительно, по-настоящему.
Лейтенант нахмурился, напрягая память.
— Рыжие волосы. Примерно моего роста, может быть, немного плотнее стал. У него одно из тех лиц, которые легко сливаются с толпой, хотя Флинн очень ловко меняет свою внешность. Не знаю, как он это делает. Единственное, что у него действительно приметное, это глаза, и он ничего не может с ними поделать.
— Глаза?
Лейтенант поднял два пальца и указал на свои налитые кровью глаза.
— Один голубой, а другой карий. Это самая странная вещь, которую я когда-либо видел.
Синклер, лорд Олифант, вошел в свою элегантную, уставленную книгами библиотеку и закрыл за собой дверь. Он нес подсвечник; пламя свечей вспыхнуло, когда Синклер пересек комнату, чтобы поставить его на каминную полку. Затем, словно почувствовав чье-то присутствие в комнате, лорд замер.
— Повернитесь очень осторожно, — сказал Себастьян, большим пальцем взводя курок своего кремневого пистолета. — И держите руки так, чтобы я их видел.
Олифант медленно повернулся, его привычная, слегка презрительная улыбка застыла на лице, руки были вытянуты по бокам.
— Кто вас впустил?
— Вам действительно это интересно?
— Хороший синяк под глазом.
— Спасибо.
Олифант перевел взгляд на ближайшее окно, где тяжелые бархатные шторы колыхались от сквозняка. Но сказал только:
— Могу я предложить вам выпить?
— Спасибо, но нет.
— А я возьму, если вы не возражаете.
— Не возражаю, пока вы держите руки на виду. И помните: мне бы очень хотелось иметь повод вас пристрелить.
— И быть повешенным за убийство?
— Если придётся. Единственная причина, по которой вы ещё живы, та, что мне нужен Диггори Флинн. Потому что, как бы сильно я ни подозревал, что именно вы им управляете, я не могу этого доказать. Пока не могу.
Олифант подошел к столику у камина, где его ждал бренди и несколько бокалов. Движения лорда были неторопливыми и безмятежными, как будто он всё ещё полностью контролировал ситуацию.
— Диггори Флинн, — повторил Себастьян. — Мне он нужен.
Все внимание Олифанта было сосредоточено на бренди.
— Кто это?
Себастьян почувствовал, как палец напрягся на спусковом крючке, и заставил себя расслабиться.
— Позвольте мне освежить вашу память: бывший офицер разведки, родом из семьи священника в Бакингемшире, в Лиссабоне его должны были повесить, но благодаря вашему вмешательству этого не произошло.
Олифантс тихим стуком отставил графин.
— А вы изрядно постарались, собирая информацию.
— Как и Флинн, или Барнс, или Брейди, как там его настоящее имя? За исключением одного момента: вместо того, чтобы убить меня, как изначально намеревался, он застрелил владельца таверны на Бишопсгейт, который был очень на меня похож.
— О? Какая жалость.
— Что невинный человек мертв? Или что я все еще жив?
Олифант повернулся к нему с бокалом бренди в руке.
— Так уж случилось, что офицер разведки, который любил называть себя Диггори Флинном, когда-то служил под моим началом. Но я не видел его с тех пор, как уехал с Ямайки.
— Как он там оказался?
— На Ямайке? — Олифант пожал плечами. — Откуда мне знать? Излишне говорить, что мы вращались в разных социальных кругах. На самом деле Престоны, отец и сын, обвинили его в сотрудничестве с бандой работорговцев, действовавшей в тех местах.