— Я хочу, чтобы вы с мальчиком уехали отсюда, пошли со мной, чтобы я мог защитить вас, пока все это не закончится.
— Нет.
— Неужели вы не понимаете?
— А вы как думаете? — Она быстро шагнула к нему, взмахнув рукой, её черты застыли от гнева, порожденного жизнью, полной унижений и оскорблений. — Что я дура или такая же идиотка, как ваш Сайлас Нельсон? Нет. Я не собираюсь вручать наши жизни в ваши руки. Это наш дом. Здесь мы среди людей, которые нас знают. Людей, которым мы доверяем. Уличные торговцы всегда сами о себе заботятся. Вы получили то, за чем пришли. А теперь убирайтесь отсюда.
Он достал из кармана визитную карточку и протянул ей.
— Если вы передумаете или кто-нибудь станет вам угрожать, приходите ко мне. Дом сорок один по Брук-стрит.
Она не сделала ни малейшей попытки принять карточку, и Себастьяна вдруг осенило, что Джуба, вероятно, не сможет прочесть её, даже если возьмёт. Геро говорила, что менее одного из десяти городских уличных торговцев знали грамоту.
Он положил карточку на стол и сказал:
— Мне очень жаль вашу мать.
Но Джуба только посмотрела на него в ответ, ее лицо было пустым от горя, а глаза — холодными от обиды.
Потом Себастьян остановился у моста Блэкфрайерс, где коротко переговорил с владельцем любимой кофейни Дугласа Стерлинга. А затем поехал на Парк-Лейн, где сперва увидел стоявшую у городского дома сверкающую карету своей тети Генриетты, а затем и саму вдовствующую герцогиню, которая как раз надевала пару элегантных лайковых перчаток в парадном вестибюле.
— У меня сейчас нет времени с тобой разговаривать, Девлин, — сказала она, не отрываясь от занятия. — Я еду к Салли Джерси.
— Это не займет много времени. Я хочу знать, что вы можете рассказать мне о рождении сэра Галена Найтли.
— Найтли? — Леди Генриетта подняла голову. — Святые небеса! Неужели и его убили?
— Нет.
Она уставилась на Себастьяна, и её голубые Сен-Сировские глаза расширились от внезапного понимания. Затем леди взглянула на своего невозмутимого дворецкого и велела:
— Джон, скажите кучеру, что я буду через минуту.
И провела Себастьяна в маленькую гостиную.
— Все так плохо, да? — спросил тот.
— Ну, это, конечно, не та история, которую я хотела бы рассказывать перед слугами. Отцом сэра Галена был Бомон Найтли, старший сын старого баронета, сэра Максвелла Найтли, и самый распутный молодой человек, когда-либо вступавший в клуб Адского огня, что, боюсь, действительно о чем-то да говорит. Азартные игры, выпивка, женщины, дуэли — все как обычно, только гораздо, гораздо хуже. Если хотя бы половина слухов о его поведении правда, то он, должно быть, обошелся своему отцу в целое состояние. В конце концов старый сэр Максвелл отправил отпрыска к своему дяде по материнской линии, который владел плантациями в Вест-Индии.
— На Ямайке?
— Да. Большинство людей думали, сэр Максвелл надеялся, что желтая лихорадка унесет негодяя и наследовать сможет младший брат.
— Только вот не повезло?
— Во всяком случае, недостаточно быстро. Молодой человек не пробыл на острове и месяца, как соблазнил дочь местного плантатора. Насколько я понимаю, отец девочки уже собирался пристрелить бездельника, но она объявила, что ждет ребенка. Итак, Бо Найтли оставили в живых при условии, что он сделает из глупой девчонки приличную женщину.
— Не хотел бы я иметь такого зятя, — заметил Себастьян.
Генриетта пожала плечами.
— Возможно, отец девочки решил застрелить негодяя после рождения ребенка. Но в конце концов необходимости в том не возникло. И Бо Найтли, и его новобрачная умерли от лихорадки меньше, чем через год.
— Что случилось с ребенком?
— Он тоже заболел лихорадкой, но, очевидно, выжил. В конце концов его привезли в Англию, где воспитанием занялся дед. Пусть мальчик и был зачат случайно, но все же он оставался наследником старого сэра Максвелла.
Может быть, подумал Себастьян. А может, и нет.
— Расскажите мне о его дяде по материнской линии.
— Китче Макгилле? Боже мой, зачем тебе о нем знать?
— Любопытства ради.
— Что ж, слушай. Разумеется, он был младшим сыном. Семья отправила его на Ямайку после того, как он голыми руками чуть не убил какого-то констебля. В конце концов Китч там неплохо устроился. Но он умер двадцать или тридцать лет назад. У него никогда не было собственных детей — по крайней мере таких, которых он мог бы признать. Его жена оказалась бесплодна, и именно поэтому он сделал сэра Галена своим наследником.
— Он когда-нибудь возвращался в Англию?
Генриетта нахмурилась.
— Только один раз, если я правильно помню. Думаю, именно он привез ребенка и его няню обратно к сэру Максвеллу после смерти Бо Найтли. — Она впилась в Себастьяна тяжелым взглядом. — А теперь ни слова больше от меня не добьешься, пока не расскажешь, что все это значит.
Но Себастьян просто звонко поцеловал её в напудренную и нарумяненную щеку и сказал:
— Спасибо, тетушка. Приятного вам визита к леди Джерси.
Глава 54
Городские колокольни пробили четыре, когда Себастьян увидел, как сэр Гален Найтли сунул под мышку трость с серебряным набалдашником и остановился, чтобы купить газету у одного из разносчиков на Сент-Джеймс-стрит. Темная яростная буря надвигалась на город, воздух был тяжелым от запаха надвигающегося дождя.
— Пройдемте со мной немного, сэр Гален, — сказал Себастьян, делая шаг вперед, когда баронет повернулся ко входу в «Уайтс».
Морщинки вокруг глаз Найтли углубились: баронет едва не поморщился от предложения изменить столь привычный ему распорядок дня.
— Вообще-то… я как раз шел в читальный зал, — ответил он, с тоской глядя на величественный фасад своего клуба.
— Я знаю и глубоко сожалею о своем вмешательстве. Но хотелось бы услышать ваше мнение о том, что мне только что рассказали, и, честно говоря, я бы предпочел не повторять это там, где нас могут подслушать.
Найтли поколебался, потом пожал плечами.
— Как пожелаете.
Они спустились с холма к высоким, покрытым сажей кирпичным стенам Сент-Джеймсского дворца и улице Мэлл[54] за ним. В бурлящем подбрюшье облаков сверкнула молния, и воздух наполнился темными, кружащимися стаями птиц, прилетевших на ночлег.
— Сегодня днем у меня состоялся интересный разговор с владельцем кофейни, которую часто посещал доктор Дуглас Стерлинг. Он сказал, что Стерлинг весь прошлый год провел на Ямайке и вернулся только несколько недель назад.
— Правда? — воскликнул Найтли. — Я и понятия не имел, что это было так недавно.
Себастьян изучал жесткий профиль пожилого мужчины.
— Я думаю, что знаю, почему он и Стенли Престон были убиты.
Найтли искоса взглянул на него.
— Знаете? И почему же?
— Все это восходит к обману, совершенному около сорока лет назад.
— Сорок лет? — Найтли издал ломкий, вымученный смешок. — Вы же это не серьезно?
— Боюсь, что да. Видите ли, сорок с лишним лет назад некий баронет из Хартфордшира отправил своего молодого, чрезмерно расточительного наследника к дяде по материнской линии на Ямайку. Идея состояла в том, чтобы избавить наследника от влияния его веселых приятелей, которые, по общему мнению, представляли собой довольно сомнительную компанию. Только все пошло не совсем по плану.
— По плану редко когда что идёт, — заметил Найтли, размахивая своей тростью взад и вперед.
— Верно, — согласился Себастьян. — Похоже, вскоре после прибытия на Ямайку наш юный наследник немного порезвился и в итоге был вынужден жениться на забеременевшей дочери местного землевладельца. К несчастью, молодой человек едва дожил до того момента, когда его сын сделал первые шаги: вместе с новобрачной они умерли от желтой лихорадки.
— Да, боюсь, что Желтый Джек уже давно стал страшным бичом в жарких американских колониях. Но… какой смысл в этой истории?
— Смысл есть. Видите ли, смерть отца означала, что осиротевший младенец стал новым наследником старого баронета. Дедушка хотел, чтобы ребенок рос в Англии, и дядя в конце концов согласился привезти его с собой.
Найтли, не отрывая взгляда от раскачиваемых ветром деревьев в парке за дворцом, крепко сжал челюсти и ничего не сказал.
— Вместе с родителями ребенок потерял и кормилицу, — продолжил Себастьян, соединяя то, что узнал от Джубы, с тем, что ему рассказала герцогиня Клейборн, — и его стала нянчить одна из рабынь дяди — бледнокожая квартеронка по имени Кэлли, чей ребенок умер во время той же эпидемии. Кэлли была, по общему мнению, красивой женщиной, настолько красивой, что дядя, по слухам, сделал её своей любовницей. Когда дядя с ребенком отплыли в Англию, Кэлли поехала с ними.
Найтли поджал губы так, что щеки втянулись, его взгляд был неотрывно устремлен вперед.
— Вот тут-то и начинается самое интересное. Перед смертью Дуглас Стерлинг сказал Стэнли Престону, что, по его мнению, настоящий наследник баронета в действительности умер во время эпидемии вместе с матерью и отцом. А ребенок, привезенный в Англию, на самом деле был сыном рабыни Кэлли и его дяди.
— Это ложь! — Ноздри баронета раздулись от волнения, а кулаки сжались на рукоятке трости. Найтли резко выпрямился и повернулся лицом к Себастьяну. — Вы меня слышите? Все это ложь.
Гром гремел долго и зловеще близко, пока Себастьян изучал застывшее, сердитое лицо старика.
— Вполне возможно. Но доктор Дуглас Стерлинг был врачом, а значит, мог подметить нечто необычное. Я не могу объяснить, почему он молчал все эти годы, возможно, Стерлинг только подозревал, что произошла подмена, но не мог этого доказать. Но, вероятно, когда он вернулся в Лондон после долгого визита к дочери и увидел, что Стэнли Престон хочет выдать свою дочь замуж за этого самого ребенка, давно уже ставшего взрослым и теперь обладающего титулом баронета, на который, возможно, не имеет никаких реальных прав, доктор решил поделиться своими подозрениями с Престоном. Престон, разумеется, отреагировал на эту историю со всем ужасом, которого только можно было ожидать от человека, одержимого богатством и знатностью, не говоря уже о библейской убежденности в превосходстве европейской расы. В конце концов, это же вы рассказали мне о неприязни Престона к смешанным бракам. Помните?