– Да я про это читал у Дюма. «Десять лет спустя, или Виконт де Бражелон»! – воскликнул Алеша, который в отличие от младшего братца чтением увлекался.
– Ну вот и молодец. Но мы договорились не перебивать, кажется. На самом деле, как надежные свидетели указывают, маска узника была не железная, а из черного бархата. Все-таки полегче. Но легенды потом распространялись о маске железной. До того как попасть в Бастилию, несчастный заключенный почти двадцать лет провел в других тюрьмах. В Париж, в Бастилию, попал он в 1698 году, там и умер в 1703-м. Обычно умершего хоронят на третий день, а его похоронили практически сразу же. Наверное, опасались, что кто-то узнает его. Даже мертвого опасались. На церковном кладбище Сен-Поль его зарегистрировали под именем Маршиоли и возраст определили около сорока пяти лет.
Еще до смерти о нем ходили всякие предположения, строились всевозможные гипотезы, а уж после смерти возникли бессмертные легенды. Кто он и почему должен был скрывать свое лицо? Одна версия гласила, что под маской скрывали некоего весьма знатного англичанина; позже появилось мнение, что это был Луи де Бурбон, граф де Вермандуа, сын Людовика XIV и Луизы де Лавальер, который вполне мог бы претендовать на французский престол. Вскоре, однако, прошел слух, что Железной Маской был не сын, а старший брат Людовика XIV. Главным популяризатором этой не очень похожей на правду идеи был известный философ Вольтер, ему мы и обязаны тем, каким образом построил свой сюжет «10 лет спустя…» Дюма. Кстати, на английский язык роман этот переведен под названием «Человек в железной маске».
Мало того, в XIX веке по поводу личности Железной Маски пошла новая тема, что это-де был не кто иной, как Мольер, знаменитый драматург, помещенный в тюрьму иезуитами в отместку за комедию «Тартюф»!
– Комедия про пирожное? – наивно поинтересовался Коля.
– Нет, про человека по имени Тартюф, который изображает из себя такого безгрешного, бескорыстного, ну просто святого богомольца, а сам строит всякие козни ради собственной выгоды. Комедия, кстати, очень смешная, как будто сегодня написанная. Понятное дело, монахам-иезуитам она пришлась не по вкусу. Они очень оскорбились и разозлились, что их в таком свете выставили.
Кроме того, это мнение, ну, насчет Мольера, только предположение очередное. Красивая гипотеза. Красивая, в смысле увлекательная.
Но у этой истории все версии – одна заманчивее другой. Но только две из них выдержали испытание временем: об Эрколе Матиоли и Эусташе Доже.
Матиоли был министром двора Фердинанда Шарля, герцога Мантуанского, ему герцог доверил секретные переговоры по акту 1678 года, согласно которому обедневший герцог должен был передать Франции крепость Казале в обмен на 100 тысяч экю. Но как только договор был подписан, Матиоли аннулировал его эффект, передав эту тайну нескольким зарубежным дворам. В ярости, что его провели, Людовик XIV приказал похитить Матиоли и поместить его в тюрьму в Пинероло. Но есть исторические свидетельства, что Матиоли умер через пятнадцать лет после своего заточения в тюрьму, и произошло это не в Париже, а в месте под названием Иль Сент-Маргерит.
Остается Эусташ Доже. Сохранилась переписка министра Людовика XIV. Министра звали Лувуа. Лувуа этот самый указывает, что Доже был всего-навсего прислужником и был он арестован по неизвестной причине. В Пинероло этот Доже прислуживал другому узнику, а именно Николя Фуке.
Фуке был важной персоной – французским министром финансов в ранние годы царствования Людовика XIV, но потом его обвинили в каких-то махинациях, и карьера его закончилась в тюрьме Пинероло, где он и умер в 1680 году. После смерти Фуке его прислужника Доже держали в заключении вместе с другим слугой этого самого Фуке. Через год его перевели в другую тюрьму, потом еще в другую. Возможно, министр Лувуа, заклятый враг Фуке, опасался, как бы узники не разболтали секреты, которые Фуке мог им рассказать. Вероятно, этим и объясняется та абсолютная тайна, с которой Доже был осужден, и меры по сокрытию его лица.
– Да этот Людовик XIV просто монстрила какой-то! – поразилась Ирка. – Куда ни кинь, всюду его ручки загребущие чувствуются.
– А я все-таки думаю, что никакой он был не Доже или как его там, – рубанул Алеша. – Кто знал этого «Доже в гараже»? Чего ему было фейс прятать? Да взяли бы просто так и прибили. А то возили туда-сюда, из тюрьмы в тюрьму…
– Я тоже в детстве все время думала, что это кто-то очень узнаваемый для всех должен был быть. Что вот глянули – и поразились: о-о-о, кто тут в темнице сидит! – заметила Надя. – Скорее всего, по-моему, сын он был короля. Или брат. С очень явными фамильными чертами.
– А если все-таки Мольер? Я даже и не знал, что по поводу Мольера такая версия была! Ты представляешь – великий драматург и Железная Маска – одно лицо! – задумался Андрей. – А, кстати, этот Фуке – просто какой-то современный персонаж, тебе не кажется?
– Давно уже кажется. Вся история вертится вокруг да около одних и тех же тем: власть, могущество, несметные капиталы, стремление это заполучить и не менее сильное стремление этим не поделиться. Поэтому – ничего нового: и темы, и средства те же.
– А я вырасту и докажу, кто был Железная Маска, – заявил безапелляционно Коля.
– И как докажешь?
– Да очень просто: надо разрыть могилу этого Маршиоли, который умер тогда в Бастилии, взять кости, сделать генетическую экспертизу. Потом Людовику тоже сделать. И посмотреть – родственники они или нет.
– Ну, ход мыслей понятен, – кивнул Андрей, – при условии, что могила Маршиоли сохранилась. А нет – так тайна тайной и останется.
Начало слегка смеркаться.
На участке автоматически включилось освещение. На кухне ровно мерцал экран, на четырех сегментах которого с помощью камер видеонаблюдения транслировались отдельные части дачной территории: ворота, площадка у гаража с припаркованными вокруг машинами, задняя калитка и обширная часть забора.
Всеми этими видеоатрибутами Андрей обзавелся после известных событий, поменяв обычный деревянный штакетный забор на чугунную, двухметровой высоты решетку, через которую хоть и просматривался их участок, но и из окон дома хорошо было видно, что происходит по ту сторону забора.
Взобраться и перемахнуть через новый забор было сложно: Андрей сам опробовал: руки соскальзывали с железных прутьев, ухватиться больше было не за что, так что он остался вполне доволен. И монитор видеонаблюдения душу грел вполне. Добавлял уюта.
Хотя, строго говоря, он имел бы стопроцентный смысл, если бы при нем круглосуточно находился кто-то вроде сторожа или телохранителя. Тогда – действительно: граница на замке. А так – почти баловство. Пока смотришь, хорошо, а спать пошли, кому тогда наблюдать? И Тихон, кстати, хоть и хороший защитник, но спит в доме и даже не учует, если кто надумает ворота ночью ломать, далековато они от дома. Тем не менее ощущать, что дом охраняется камерами, было приятно.
– Ну что, дальше рассказывать?
Пылкие голоса потребовали продолжения.
– Но с «Железной Маской» покончено. Сейчас про Россию будет. Сначала не загадка, а просто грустный факт, а потом загадка. Расскажу я вам про императора российского Ивана VI. Родился он в августе 1740-го в Санкт-Петербурге, а умер в июле 1764-го в Шлиссельбургской крепости. Он был император-инфант российский, то есть дитя-император. Матушку этого ребенка звали Анна Леопольдовна, и приходилась она императрице Анне Иоанновне племянницей. Отцом Ивана VI был принц Антон-Ульрих Брауншвейг-Беверн-Люнебургский.
Так вот, императрица, почувствовав приближение конца, 16 октября 1740 года называет имя наследника трона, и на следующий день двухмесячного младенца провозглашают императором. Но полноценно править страной дети такого возраста природой не приспособлены, поэтому при таких малютках царях (это не единичный случай в истории) обычно состоит регент, то есть правитель, в руках которого и сосредоточена вся полнота власти на тот период, пока ребенок не подрастет или не отправят его на тот свет алчные конкуренты правителя. В данном случае правителем стал фаворит императрицы Анны, герцог Курляндский Эрнст Иоганн Бирон, который, очевидно, изначально и затеял эту интригу с возведением на престол Ивана Антоновича, чтобы не упускать власть из своих алчных рук. Однако всего три недели спустя Бирон был свергнут вице-канцлером Андреем Остерманом и фельдмаршалом Буркхардом Кристофом, графом фон Мюнихским! Чего-то немцы между собой не поделили.
Император-инфант оставался номинальным правителем России, и на этот раз правительницей при нем была назначена его мать – Анна Леопольдовна.
Все это время в тени оставалась одна персона, по праву рождения имевшая все основания претендовать на трон. Это была Елизавета, родная дочь императора Петра Великого, а не какой-то там «сын племянницы»!
– А вот кто помнит, когда царствовал Петр Великий? – Надя любила сочетать приятное с полезным, ей хотелось, чтоб ее парни хоть как-то ориентировались в отечественной истории.
После смущенного молчания Ирка потребовала:
– Не томи, говори уж, у тебя там наверняка записано.
– Нет, постой-ка, точно помню, что умер он в 1725 году, – провозгласил Андрей. – А вот царствовать начал… Ну, допустим, в конце 1690-х годов, да?
– Ну, ты титан! – поразилась Надя. – Год смерти императора помнишь!
– Так Петра же Великого!
– Только царствовать он начал в 1682 году.
– Это сколько же он правил? – задумалась Энэм.
– 33 года! Надо же! Я почему-то думала, что он совсем недолго: боярам бороды обрил, Петербург приказал построить «назло надменному соседу», Полтавскую битву выиграл… – удивилась Ирка.
– А потом заболел да умер, – язвительно подхватил взрослеющий Алексей.
– Ма-ам, ну что вы с Петром! Не отвлекайся! – потребовал Коля.
– Хорошо. Итак, дочь Петра Великого – Елизавета Петровна 16 лет была не у дел. Смотрела она на все это безобразие с троном, на всю эту возню немцев-курляндцев вокруг престола российского и в итоге орган