— Ягоды и грибы ищут, — подхватила Зина.
— А где же Соня? — тоненьким голосом спросила Галя. Кукла в её руках поворачивалась во все стороны, явно оглядываясь с недоумением и беспокойством.
— Я её недавно видела вон у того куста, — отозвалась Лариса с закрывающимися глазами и даже ухитрилась пожать плечами в Зининых руках. — А теперь её там нет!
И вот Котя приблизился к дивану и, прижимая к себе Соню (почему-то он держал её вверх ногами), произнёс взволнованным голосом:
— Это не ваша девочка заблудилась в лесу?
Увлечённые игрой дети не заметили, как в комнату вошла бабушка.
— Может, сейчас пообедаете? Или маму с папой подождём?
— Ах, бабушка, ты пришла! Как мы играем интересно! — закричала Зина.
— Я охотник, бабушка! — Котя подскакивал от восторга. — Я девочку в лесу нашёл!
Галя поднялась с полу, где она сидела окружённая куклами, и проговорила тихо:
— Здравствуйте!
— Бабушка, это Галя придумала так играть, — суетился Котя. — Это Галя!
Бабушка погладила Галю по голове:
— Вот, значит, Галя какая выдумщица!
— Ты нам не мешай, бабушка! — сказала Зина. — Сейчас самое интересное будет: Соню надо переодеть, она в лесу вся промокла. Обедать мы потом будем.
Бабушка вышла из комнаты.
— А может быть, Галя хочет есть! — заявил Котя. — Какая ты, Зинка!
Зина смутилась.
— Без тебя знаю! — бросила она Коте. — Просто спросить не успела. Галочка, может быть, ты хочешь сейчас обедать? Не ждать папу с мамой?
— Что ты! Что ты! — испугалась Галя. — Я уже обедала. И вообще я не знаю, сколько времени. Я уже так долго здесь…
— Ничего не долго! Ну, так как? Сказать бабушке, чтобы накрывала на стол?
— Нет, нет! Я же обедала перед уходом. А сколько времени?
— Да вон часы! — показала Зина на стену. — Ещё рано совсем. Четверть пятого.
— Четверть пятого! — ахнула Галя. — Уже скоро за уроки сядут. До свиданья, Зиночка! — Она потрепала Костю по взлохмаченной голове. — Бабушке скажи «до свидания» от меня.
— Да не выдумывай ты! — закричала Зина. — Я тебя не отпущу без обеда. Выдумала уходить! Мы же не доиграли ещё! Рано совсем!
— Давай дверь запрём! — предложил Котя. — Она и не уйдёт.
— Ах ты, озорник! — покачала головой Галя. — Зиночка, где моё пальто? Я и так, наверно, опоздаю. Софья Павловна не хотела меня в будний день отпускать, а Мария Лукьяновна, она у нас такая добрая, говорит: «Иди, только чтобы ровно в половине пятого была на месте, в групповой».
— Фу-у, как скучно! — скривилась Зина. — Вечно у тебя что-нибудь… Не держи дверь, Котька! Ещё достанется ей, если опоздает.
— Ничего мне не достанется! А я же обещала.
— Обещала! Подумаешь! Если б это не ты, а кто другой, я бы прямо обиделась, что ты так убегаешь. А на тебя ведь и рассердиться-то как следует нельзя.
— Почему?
— Так ведь ты сиротинка!
Секунду Галя молчала. Потом густая краска залила её щёки.
— И ничего подобного! — прошептала она в негодовании. — И… Ну, и пожалуйста! И очень надо…
Она метнулась в переднюю, не зажигая света, отыскала на вешалке своё пальто, торопливо напялила его на себя.
Зина кинулась за ней.
— Галя, ну, что ты! Я же нечаянно, просто так… Галочка, ну, не сердись!
Котя топтался в дверях, переводя пристальный вопрошающий взгляд с сестры на Галю.
Галя ткнулась в дверь, с усилием отперла её и выскочила на улицу.
Почти всю дорогу до детского дома она бежала бегом. И не только потому, что боялась опоздать, не хотела обмануть Марию Лукьяновну: ведь обещала ей вернуться в половине пятого! Нет, не только поэтому.
Гале хотелось как можно скорее очутиться в детском доме, со своими ребятами. Там всё своё, родное, там никто не назовёт её так противно: «сиротинка».
Валя Соколова-Паркетова
На занятия Галя не опоздала. Ещё и за столы в групповой никто не садился. Девочки столпились в коридоре у окна. Мальчики держались позади, заглядывали через их головы. Кого это так обступили? Галя раздвинула подруг, протиснулась между ними.
На подоконнике сидит девочка. Да это Валя Соколова из их группы! То есть она прежде была в их группе. И теперь она не Соколова, а Паркетова. Месяца два назад Валя ушла из детского дома, — её удочерила бездетная женщина, работница одного завода.
— Здравствуй, Валечка! — сказала Галя. — В гости к нам пришла?
— Галочка! Здравствуй! — обрадовалась Валя. — Как я рада всех вас видеть. Так вот, — сказала она другим тоном, видимо, — продолжая свой рассказ, прерванный появлением Гали, — мы с мамой решили сшить мне новое платье к Новому году. Мама хотела даже раньше, к седьмому ноября. Но ей непременно надо было купить туфли, и я настояла, что раньше ей туфли, а уже потом мне платье. Мы с мамой обо всём советуемся, как лучше сделать.
Валя, маленькая, третьеклассница, рассказывала так важно, с достоинством. Все слушали затаив дыхание.
«Изменилась она, — подумала Галя. — Выросла? Нет. А лицо какое-то другое… Выражение…»
— Девочки, уроки готовить! — позвала Софья Павловна.
— Ой, я вас задерживаю! — Валя слезла с подоконника. — Я ещё как-нибудь приду. А я уроки вечером могу сделать. — В её голосе послышалась нотка превосходства, — или утром, когда мама на работу уйдёт. Я во вторую смену учусь.
Валя пошла по коридору, оглядывалась и кивала на ходу. Пальто на ней было прежнее, из детдома, а шапочка какая-то другая. И вот она исчезла, эта Валя Соколова-Паркетова, улыбающаяся, совсем какая-то другая, чем та, что жила тут. Даже странно. Три года жили вместе, была просто Валя; два месяца пожила с новой мамой — и уже не та…
Девочки, не глядя друг на друга, молча вошли в групповую. Только первоклашка Нина сказала:
— А я, может, тоже найду себе маму!
— Ой, девочки, нам сколько по истории задали — ужас! — воскликнула шестиклассница Клава.
Как ни в чём не бывало все заговорили об уроках, расселись по своим местам. Кому-то понадобилась чистая тетрадка, у кого-то перо сломалось.
Как всегда, все учили уроки. Потом пошли в библиотеку; мальчики шумно играли. Потом был ужин. После ужина занимались в кружках. Жизнь текла как обычно. Никто ни разу не заговорил о Вале Соколовой-Паркетовой, точно она и не приходила.
А после отбоя, когда все уже лежали в кроватях в спальне, освещённой лишь светом уличного фонаря, Тоня Колосова вдруг произнесла задумчиво:
— Должно быть, туфли у её матери здорово прохудились, раз она настояла, чтобы прежде туфли, а потом ей платье.
Тоня не назвала, кто это «она», но все и так поняли.
— Она не такая какая-то стала, — вполголоса отозвалась Света.
И вдруг Галя поняла, что девочки так же, как и она сама, всё время думали о Вале. Они всё делали как всегда, они смеялись и бегали, и казалось, никто не думал о Вале. Но так же, Как и она, всё время думали о том, как Валя там живёт со своей новой мамой.
— И где может быть моя мама? — как эхо, мечтательно донеслось в темноте с чьей-то кровати. Тон был таким необычным, что Галя не сразу распознала Тамару Иванову, обычно шумную, бурно весёлую.
— А у меня и есть, так уехала… И не пишет, — отозвалась девочка, спавшая у окна.
— А я свою маму почти не помню. Мне пять лет тогда было… когда она умерла… — Кто-то всхлипнул.
Все на секунду примолкли и опять заговорили разом.
Галя вспомнила, как Зина назвала её «сиротинкой», и тихонько заплакала.
— И не стыдно вам, девочки? — раздался сердитый голос с кровати в углу комнаты. — Бессовестные вы, вот что! Есть дети, которые с родными живут, а им в тысячу раз хуже!
Это распалилась семиклассница Марина.
— У меня мамы давно нет; жила я у дальних родственников хуже бездомной. А тут всё вам дают, заботятся о вас без конца. И все мы вместе! Плохо нам, что ли?
«Нам хорошо вместе!» — успокаиваясь, подумала Галя, украдкой вытирая пальцами мокрые щёки.
— Ты, Марина маму свою совсем не знала, так тебе что! — возразила одна из девочек. — А мама — это, знаешь… Самая добрая воспитательница и то…
— Ну и молчи! — резко прервала Марина. — Тут много маленьких, могла бы подумать…
«Мишук маленький как маму звал, дрожал весь, — вспомнилось Гале. — Теперь уж не плачет, привык. Говорит: «Мама Галя, ты скорей, скорей опять приходи!»
Перед глазами у Гали возник черноглазый малыш. Она улыбнулась и заснула.
Зинины переживания
Зина Черенкова частенько меняла подруг. Почему так получалось, она и сама не понимала.
Вот подружится Зина с какой-нибудь одноклассницей, и кажется ей, что на всём свете нет девочки лучше: и умница она, и весёлая, и особенная, и так с ней интересно шептаться на переменах, а то и на уроках. Обо всём, обо всём хочется рассказать именно этой подружке, всеми своими мыслями поделиться.
Зина не нахвалится подружкой, дома маме и бабушке все уши прожужжит о том, какая Таня хорошая. «Да ведь ты, кажется, с Маней дружила?» — скажет мама. «Ну, что Маня! — с досадой ответит Зина. — Ничего ваша Маня не понимает… Вот Таня, и верно, замечательная девочка!»
Несколько дней, иногда неделю, длится безоблачное счастье. А потом подружка скажет что-нибудь не так или вздумает прогуляться на перемене не с Зиной, а с другой девочкой, да ещё и похвалит её за что-нибудь. Ну, и дружбе конец. Но иначе получилось с Галей.
Вместе с другими воспитанниками детского дома Галю перевели в Зинин класс только в этом году. Зина сразу обратила внимание на худенькую девочку с глубокими карими глазами и двумя тонкими косичками. «Садись со мной!» — предложила ей Зина. Галя кивнула и положила свой портфель с книгами в Зинину парту.
С первых минут знакомства Зину потянуло к Гале, а когда познакомились ближе, она Зине ещё больше понравилась, хотя прошла не неделя и не две, а почти вся первая четверть. Это было поразительно. Зина сама удивлялась.
И вот когда Галя в первый раз пришла к ней, словно бес какой дёрнул Зину за язык… Надо же было случиться такому несчастью!