Левана уже не пыталась забеременеть, хотя знала, что рано или поздно все получится. Со временем визиты в спальню Эврета стали скорее утомительными, чем страстными. Безнадежными.
Левана плакала, потому что едва ли не кожей чувствовала, как расползаются сплетни. Ее бесплодие стало любимой темой разговоров за закрытыми дверями. Маги и главы аристократических семей перемещались по дворцу, словно пешки по полю, создавая альянсы и просчитывая шаги на случай, если трон останется без наследника.
Она плакала, потому что, если допустит ошибку, начнутся кровопролитие и восстания. В итоге кто-то водрузит корону на недостойную голову, и начнется новая королевская династия. Левана не имела ни малейшего представления, кто займет ее место.
И отказывалась поддаваться страхам.
Трон нуждается в наследнике, и она его родит. Рано или поздно звезды улыбнутся ей. Это должно случиться – ради блага Луны.
Но судьба окажется на ее стороне, только если Левана докажет, что страна нуждается лишь в ней.
Луна процветала. Артемизия впервые стал настоящим раем. Производство во внешних секторах достигло небывалого уровня, и когда до дворца доходили слухи о волнениях, Левана просто записывала обращение к подданным и напоминала им, что они счастливы. Что они любят ее и будут работать ради нее, не жалуясь. В такие моменты она чувствовала, что это и есть ее семья – вместо той, которую она так и не смогла создать.
Чем быстрее росла экономика Луны, тем большего желала Левана.
Теперь она плакала, потому что ей хотелось очень, очень многого.
Она хотела для своих людей всего.
Она хотела Землю.
Она нуждалась в Земле.
В каждой частичке этой планеты. В каждой горе. В каждой реке. В каждом каньоне, леднике и песчаном береге. В каждом городе и каждой ферме. В каждом слабовольном землянине.
Контроль над голубой планетой решит все политические проблемы – потребности Луны в ресурсах, земле и рабочей силе. Левана не хотела войти в историю как самая прекрасная королева этой маленькой Луны. Ей хотелось, чтобы потомки считали ее прекраснейшей королевой галактики. Правительницей, которая объединила Луну и Землю в одно королевство.
Это желание тихо зародилось в ее животе, там, где должен был быть ребенок. Оно развивалось так глубоко внутри, что Левана даже не знала о его существовании, пока однажды не взглянула на планету, дразнящую ее, находящуюся вне досягаемости, и едва не упала на колени от собственного бессилия.
Со временем желание все сильнее вгрызалось в нее.
Левана заслуживала Землю.
Луна заслуживала Землю.
Но несмотря на все ее планы, долгие совещания, создание новой армии и неизлечимой болезни, Левана по-прежнему не знала, как получить то, чего она так вожделела.
– Почему это всегда принц? – спросила Зима. – Почему принцессу никогда не спасает тайный шпион? Или солдат? Или… бедный мальчик с фермы?
– Не знаю. Так написана эта история. – Эврет пригладил растрепанные кудри Зимы. – Если тебе не нравится, придумаем другую завтра вечером. Ты сама выберешь, кто спасет принцессу.
– Например, врач?
– Врач? Да, конечно. Почему бы и нет?
– Ясин сказал, что хочет стать врачом, когда вырастет.
– Что ж, это очень хорошая профессия. Врачи спасают не только принцесс.
– Наверное, принцесса может сама себя спасти.
– Звучит как начало хорошей истории.
Левана заглянула в приоткрытую дверь. Эврет поцеловал дочь в лоб и накрыл одеялом до самого подбородка. Левана застала конец сказки перед сном. Ту часть, где принц и принцесса поженились и жили долго и счастливо до конца своих дней.
Леване хотелось сказать Зиме, что эта история – ложь. Но в глубине души она понимала, что ей все равно, во что верит Зима.
– Папа, – произнесла девочка, схватив Эврета за руку, когда он встал. – Моя мама была принцессой?
Эврет склонил голову.
– Да, милая. Теперь она королева.
– Нет. Я имею в виду мою настоящую маму.
Левана напряглась. Даже стоя в коридоре, она видела, как удивился Эврет. Он медленно опустился на постель.
– Нет, – тихо ответил он. – Она была простой швеей. Ты же знаешь. Она сшила твое детское одеяло, помнишь?
Зима грустно скривила губы, теребя край покрывала.
– Жаль, у меня нет ее фотографии, – вздохнула она.
Эврет не ответил. Леване очень хотелось увидеть его лицо.
Молчание затянулось. Наконец Зима подняла голову. Она выглядела скорее задумчивой, чем грустной.
– Как она выглядела?
«Как я, – подумала Левана. – Скажи ей. Скажи, что она выглядела как я».
Но в ответ Эврет покачал головой.
– Я не помню, – прошептал он.
Это было грустным признанием, и Леване показалось, что ее ударили. Она сделала шаг назад.
– Вернее, я плохо помню, – добавил Эврет, увидев как расстроилась Зима. – У меня украли детали.
– Что ты имеешь в виду, папа?
Голос Эврета снова стал веселым.
– Неважно. Я помню лишь, что она была самой красивой женщиной на Луне. Во всей галактике.
– Даже красивее королевы?
Хотя Левана не видела лицо Эврета, она заметила, что тот вздрогнул. Затем он встал, наклонился и поцеловал Зиму в кудрявую головку.
– Самая красивая во всей вселенной, – ответил он. – Сразу после тебя.
Зима хихикнула, и Левана снова попятилась. Она отступала, пока не коснулась спиной противоположной стены. Она попыталась бороться с чувством, что ее предали. Значит, она так и не могла сравниться с драгоценной Солстис и ее прекрасной дочерью? Левана загнала эти чувства глубоко внутрь и натянула улыбку.
Выйдя в коридор через несколько секунд, Эврет удивился, обнаружив Левану, но тут же скрыл свое удивление. В отличие от других стражников он плохо маскировал свои эмоции, но с годами научился делать это лучше.
– Я хотела извиниться, – начала Левана, – за то, что произошло сегодня.
Эврет покачал головой. Он закрыл дверь в комнату Зимы и направился в свою спальню. Левана последовала за ним, сжав руки.
– Эврет, – повторила она.
– Это не имеет значения.
Эврет вошел в комнату, включил свет и начал разуваться.
– Ты чего-то хотела?
Левана окинула взглядом спальню, которую редко видела при свете. Эврет так ничего в ней и не изменил, не сделал ее удобнее. Спустя десять лет комната по-прежнему напоминала гостиничный номер.
– Я хотела спросить, почему… почему ты согласился жениться на мне?
Эврет замер, прежде чем швырнул второй ботинок через всю комнату.
– Что ты имеешь в виду?
– Иногда я задумываюсь об этом. Тогда мне приходилось принуждать тебя к каждому поцелую. Каждое мгновение, которое мы проводили вместе, ты боролся со мной. Мне казалось, что ты… вел себя как джентльмен. Был честен. Предан… памяти Солстис. Но теперь я в этом не уверена.
Тяжело вздохнув, Эврет опустился в кресло.
– Не нужно говорить об этом. Что сделано, то сделано.
– Но я хочу знать. Почему ты согласился, если… если не любил меня. И не хотел стать принцем. И не хотел, чтобы Зима стала принцессой. Почему ты согласился?
Последовало долгое молчание. Наконец Эврет пожал плечами.
– У меня не было выбора, – ответил он.
– Конечно, был. Если ты не любил меня, то должен был отказаться.
Эврет грустно рассмеялся и прижался головой к спинке кресла.
– Нет, я не мог. Ты ясно дала понять, что не примешь отказ. Давай, скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи, что ты бы просто отпустила меня.
Левана открыла рот, чтобы сказать: «Да, конечно, я бы отпустила тебя, если бы ты искренне того желал».
Но не смогла.
Она хорошо помнила то утро. Свою кровь на простынях. Вкус кислых ягод. Сладко-горькие воспоминания о его ласках, знание, что Эврет принадлежал ей в ту ночь, но никогда не принадлежал ей полностью.
Нет.
Она бы его не отпустила.
Левана задрожала и опустила голову.
Каким же глупым ребенком она была.
– Поначалу я думал, что для тебя это игра, – продолжил Эврет, получив подтверждение своей правоты. – Так любила делать и твоя сестра. Все эти попытки пробудить во мне желание… Я думал, ты устанешь и наконец оставишь меня в покое. – Между его бровями появилась складка. – Но когда ты заговорила о свадьбе, я понял, что уже слишком поздно. Я не знал, что ты сделаешь, если я откажу тебе – действительно откажу. Ты отлично манипулируешь и была хороша в этом уже тогда. Я знал, что не смогу сопротивляться, если ты попытаешься заставить меня. И еще я боялся, что ты… сделаешь что-нибудь безрассудное.
– Что, по-твоему, я могла сделать?
Эврет пожал плечами.
– Я не знаю, Левана. Арестовать меня? Или казнить?
Левана рассмеялась, хотя в его словах не было ничего смешного.
– За что?
Эврет стиснул зубы.
– Сама подумай. Ты могла рассказать кому угодно, что я овладел тобой, или угрожал, или… да все что угодно. Ты могла сказать все что угодно. Мое слово против твоего. Конечно, я бы проиграл. Я не мог рисковать. Ведь у меня была Зима. Я не мог позволить тебе уничтожить все, что у меня осталось.
Левана попятилась, словно ее ударили.
– Я бы никогда так не поступила.
– Откуда мне было знать? – Эврет повысил голос, и Левана возненавидела его за это. Он почти никогда не кричал. – У тебя была такая власть. Ты всегда держала всю власть в своих руках. Было так утомительно постоянно бороться с тобой. И я просто смирился. Брак с тобой гарантировал безопасность Зиме и мне. Не слишком большую, но… – Эврет стиснул зубы, словно сожалея о том, что сказал слишком много, и затем тряхнул головой. Теперь он снова говорил тихо. – Я решил, что однажды ты устанешь от меня, я заберу Зиму, и все будет кончено.
Сердце сжалось у Леваны в груди.
– Прошло почти десять лет.
– Я знаю.
– А теперь? Ты все еще хочешь покончить с этим?
Лицо Эврета смягчилось. На смену гневу пришла его раздражающая доброта, хотя слова прозвучали невероятно жестоко: