Я понимаю, что сейчас было бы весело ответить, а потому я отвечу, только жаль, что для этого мне придется покинуть свой пост и я не увижу их лиц.
Но зато услышу все, что они будут говорить потом.
Телефон завибрировал у меня в руке, и я приняла вызов.
— Привет, дорогая. — Пьяный голос Лианы меня изрядно повеселил. — Узнала меня?
— Как я могу тебя не узнать? — Мне смешно, и я не сдерживаюсь. — Привет, рада слышать.
— Послушай, мы тут… Да что такое, прекрати!..
Голос Лианы оборвался, и в трубке послышался голос Янека:
— Только не бросай трубку.
— Чего тебе?
С ним я не собираюсь быть любезной, еще чего!
— Послушай, я знаю, что ты сердишься. И я виноват, и…
Я молча отключила телефон и на цыпочках пробежала к своему наблюдательному пункту. Все это время мой спутник хранил молчание, и на какое-то время я даже забыла о нем, настолько тихо он стоял, даже дыхания не было слышно — он просто не знал, что происходит, но сейчас до него начало что-то доходить, потому что на его лице я читаю вопрос, а потому жестом приказываю молчать.
Успеем поболтать, а сейчас отличное время повеселиться так, как я понимаю веселье.
12
— Зачем ты влез? — Лиана яростно смотрит на Янека. — Сиди теперь, помирай от скуки. Алекс, зачем ты нас сюда притащил? Даже музыки нет! И ты тоже хорош, зачем-то влез, я бы с ней договорилась, она бы приехала, и говорил бы с ней до посинения, а теперь она подумает, что я с тобой заодно. Уж не знаю, что у вас там дома произошло, и не мое это дело, но отбирать телефон у меня ты права не имел. Тем более что это было глупо.
— Согласен. — Янек вздохнул. — Я на какой-то момент абсолютно голову потерял, когда она ответила тебе. Мы все эти дни искали ее, отец нанял людей, и они искали, и почти нашли — она одно время снимала квартиру, но проворонили ее, идиоты. Отец продолжает ее искать, задействованы очень серьезные люди, но она просто пропала, и все, а тут вдруг, извольте видеть, ты позвонила — и она сразу ответила.
— Ну, судя по голосу, она в полном порядке. — Лиана снова потянулась к шампанскому. — Просто Адель, видимо, не хотела с тобой разговаривать, а я с ней не ссорилась. Правда, теперь я не знаю, ответит ли она снова, если я ей позвоню, а все ты!
— Что ж, будем развлекаться сами. — Алекс долил себе вина и огляделся. — Вот патефон, интересно, он работает? Глядите, пластинки какие — не винил, а еще те, бьющиеся. А это что?
Наклонившись под стойку, он выудил объемистую полированную коробку красноватого цвета, с золотой пластинкой на крышке, заглянул в нее.
— Когда-то это были хорошие сигары, — заметил Янек. — А сейчас…
— Я предлагаю найти зал для приемов. — Алекс поднялся. — Валерия уверяла, что это нечто грандиозное, и я уверен, что так оно и есть. А дом осмотрим позже.
— Отлично, так и сделаем. — Лиана достала из бара еще одну бутылку шампанского. — Только шипучку возьму, шипучка отменная.
Они поднялись и вышли из комнаты, а мы с Владом остались стоять там, где стояли. И я спиной ощущаю, что у моего спутника есть ко мне вопросы.
— Значит, Аделина?
— Не начинай.
— Нет, имя Света не подходило тебе, как породистой кошке с родословной не идет имя Мурка. — Влад провел пальцем по моей шее. — А что стряслось у тебя с семьей?
— У меня нет семьи, так что ничего не стряслось.
— А как же…
— Заткнись.
Я не намерена обсуждать с ним все эти дела, да и нечего обсуждать.
— Давай-ка перейдем дальше и поглядим, что они там делают.
— Так ты их знаешь?
— Ну, ты ведь и сам это уже понял.
Мы очень близко друг к другу, и меня напрягает такая близость. Я не люблю ни с кем быть настолько рядом и очень не люблю, когда ко мне прикасаются.
— Тебя тревожит, что здесь так тесно?
— Не люблю, когда меня трогают.
Наши глаза встретились. В полумраке тесного коридора я вполне могу смотреть ему в глаза, сквозь тьму все виднее. Тьма отбрасывает фальшь, во тьме видно только настоящее.
— Совсем? А как же… Ну, отношения там, секс…
— Никак.
Я больше не намерена продолжать этот скользкий разговор. Искренность беззащитна, а я не люблю ощущать беззащитность, это слишком дорого обходится по итогу.
Осторожно ступая, мы пошли по коридору, по пути отмечая, как хитро пригнаны панели.
— Когда делали ремонт, не могли не видеть эти ходы, — сменил тему Влад.
— Могли и не видеть, тут ни труб, ни проводки нет.
— Ну, тоже верно.
Надеюсь, мы идем достаточно тихо и компания в зале нас не слышит.
Они сгрудились около камина, и я отлично знаю, на что они смотрят.
— Прекрасный портрет.
Они смотрят на портрет Линды, а я вдруг потеряла интерес к происходящему, тем более что откуда-то потянуло сквозняком и у меня замерзли ноги.
— Холодно… — Я поплотнее запахнулась в соболя. — Откуда-то сквозит.
Я говорю это очень тихо, но мы стоим слишком близко друг к другу, и я ощущаю запах кожи Влада.
— Ага, откуда-то тянет. Может…
Его рука приобняла меня, словно защищая от холода, и я сжалась. Не люблю, когда меня трогают, ну вот что тут было неясно?
В гостиную тяжелой поступью вошла Людмила.
Вот уж кто выглядит в этой гостиной инородным предметом, так это она.
Даже современная компания молодняка, и те более уместны здесь, нежели она. В каких-то серых мужских брюках и мужских кошмарных башмаках, в коричневой длинной футболке, тоже выглядящей как мужская, с квадратным обветренным лицом, она ввалилась в эту утонченную гостиную и выглядит при этом еще более гротескно, чем обычно. Не понимаю, зачем она так коротко стрижется? Но с другой стороны — с такой внешностью локоны ей тоже не подойдут.
Вся проблема толстяков в том, что им не идет ничего.
В любом прикиде, с любой прической, с макияжем или без они выглядят просто толстяками, а хуже всего это смотрится на пляже, где оплывшие, как индейки, тетки в монументальных купальниках и смешных панамках натирают себя кремом для загара. Зачем? Какой в этом смысл, если они все равно выглядят уродливыми целлюлитными жабами, хоть в загаре, хоть так? Да просто жрите на полведра меньше, и будет вам счастье!
И вот Людмила ввалилась на вечеринку в своем экзотическом прикиде, и я мысленно начала примерять на нее разные наряды, и по всему получалось, что никаких нарядов ей носить невозможно, а я в этом разбираюсь. Ей не подходит никакая одежда из всего, что создано цивилизованным человеком, хотя в куске мамонтовой шкуры она, пожалуй, смотрелась бы вполне органично — жаль только, что мамонты давно вымерли, а Людмила так сильно опоздала.
Нет, вы не подумайте, что я чокнутая снобка — избави меня, боже, осуждать сограждан за их слабости или недостатки, неблагодарное это дело. Конечно, люди изменились с течением времени, но изменились не слишком и не в самом главном. По-прежнему одни люди убивают других из любви к Богу, и это очень странный мотив. «А, ты не любишь моего бога, который завещал любить ближних как себя и вообще крутой могущественный чувак? Н-н-на тебе в дыню, и покойся, блин, с миром, земля тебе стекловатой, чтоб знал, что такое смирение, благость и любовь к ближнему».
И по-прежнему люди убивают друг друга просто так, или из плохого настроения, или из-за денег, а чаще вообще по пьяной лавочке. И хотя в целом ситуация улучшилась, по крайней мере, там, где есть цивилизация, но средняя температура по больнице осталась прежней, как ни крути, потому что базовые потребности тоже остались прежними и тяга среднестатистического человека к уничтожению себе подобных и не слишком подобных все так же высока. Я думаю, если за нами, например, наблюдает какой-то внеземной разум — с целью решить, годимся мы для контакта или нет, то мы ему кажемся сборищем дикарей. Какой там контакт с кем-то, мы и между собой-то диалога наладить не в состоянии, чтобы не передраться.
— Ой, тетя Люда! — Августа повернула к Людмиле тревожный взгляд. — Вы побудете с нами?
— Нет. — Людмила недовольно смотрит на собравшихся. — Алеша, нужно поговорить.
Нет, я не пойду слушать, что говорит Людмила Алексу. Он покорно идет за Людмилой, которая на остальных собравшихся даже не взглянула.
— Гутик, а кто это? — Лиана любопытна, как всякая сплетница. — Жуткая тетка…
— Это тетя Люда, сводная сестра нашей покойной мамы. — Августа, не отрываясь, смотрит на портрет Линды. — Наверное, она Лешку будет ругать за то, что мы сюда, не спросясь, явились. Она еще здесь…
Последнюю фразу девчонка прошептала, но все услышали, даже я.
— Кто — здесь?
— Эта женщина… — Августа сжала кулачки, прижав их к тому месту, где у большинства женщин размещается грудь. — Она была здесь все время и сейчас здесь. Не ушла, как все уходят…
— Жуть какая! — Лиана испуганно оглянулась. — Давайте уйдем отсюда.
— Не слушай ты ее! — Пауль неодобрительно покосился в сторону Августы, что не идет на пользу его внешности. — Она сумасшедшая, несет что-то непонятное, насмотрелась ужастиков и привлекает к себе внимание. Янек, дружище, ну хоть ты поддержи меня. Зачем нагнетать жуть, не понимаю!
— Это настоящий портрет Линды Ньюпорт. — Янек рассматривает портрет очень внимательно. — Судя по всему, портрет выполнен с натуры.
— И она очень похожа на твою сестру. — Пауль засмеялся. — Только у этой дамы в глазах огонь и обещание, а твоя сестрица недотрога и очень деловая девка, но лицо, волосы, фигура — все практически идентично.
Значит, Людмила в близком родстве с Городницким, даже если и через детей — сестра матери, хоть и сводная, а все равно, шутка ли! Вот откуда золотая кредитка и прочее. И с таким счастьем она сидит на пыльном складе и занимается… Ну, я точно не знаю, чем занимается Людмила, но ее там все слушаются. Даже директор, которого я видела как-то раз, и то в компании Людмилы. Они стояли на крыльце и о чем-то говорили, и мне еще тогда показалось странным, что директор вроде как признает Людмилу если не главной, то равной себе по статусу.