Потому что, когда он убил нас, в нем ничего уже не было, он был пуст, как скорлупа.
И с тех пор я стала тем, чем я есть сейчас.
Я смотрю из тьмы на свет точно так же, как тот убийца, который прятался в темноте и смотрел на нас с Валерией, как мы кружимся на карусели… Он стоял там и знал, что пройдет минута, десять минут, даже и час, и он убьет одну из нас или обеих. Интересно, что он чувствовал, когда смотрел на нас тогда? Ощущал ли он такое отчуждение от жизни, какое я ощущаю всегда?
Отчуждение от всего, что считается нормальным, — от рекламных родителей и детей, одетых в яркую одежду, выстиранную самыми безопасными ополаскивателями, потому что родители заботятся о здоровье своих детей, у которых зубы начищены пастой с дракончиком на тюбике. Отчуждение от улыбчивых семей, живущих в домиках, где есть хлопья и молоко в холодильнике, и солнечные апельсины в белой керамической миске на светлой чистой кухне, где собирается семья, и лохматая рыжая собака, и пляшущие игрушки из шоколадных сюрпризов.
Одиночество порой приобретает уродливые формы.
И когда я смотрю на других людей, я думаю не о том, что они делают, потому что поступки далеко не всегда определяют личность. Поступки часто продиктованы крайними обстоятельствами, когда человек переступает некую черту, потому что не видит иного выхода, но я думаю о той цене, которую каждый из них платит за скверные поступки. Так ли они ощущают себя во тьме, как я?
Потому что базовые понятия о добре и зле человек получает именно в семье, вот что.
А когда семьи нет, где учиться тому, что хорошо или плохо? Словами такому не научишь.
А потому мы все прячемся под масками, носить которые привыкаем очень рано, потому что без них мы уязвимы. Или слишком неприглядны. Или непригодны для жизни в обществе. И одежда — тоже маска, наиболее точно отражающая наше внутреннее «я».
И я в платье Линды и ее соболях сейчас выгляжу тем, кем и являюсь. Я отгородилась от всех этими соболями и платьем, и эту броню не пробить.
— Ты нашла гардеробную?! — Лиана подскочила. — И там…
— Километры платьев и шуб, туфель, шляп и прочих вещей, которые делают жизнь прекрасной. — Я погладила мех. — Пожалуй, эти меха я оставлю себе, как и платье. Прости, Линда, но как раз ты должна меня понять.
Я должна поддержать игру, подогреть аудиторию, пусть они все шороха боятся, и убийца выдаст себя — уж он-то знает, что сделал.
— А давайте устроим вечеринку! — Лиана пританцовывает в такт музыке, которую наигрывает в ее голове кокаин. — Там, я смотрю, и смокинги есть — вряд ли молодой человек пришел сюда в смокинге. Давайте устроим настоящую голливудскую вечеринку!
— Ты с ума сошла? — Алекс, кажется, ушам своим не верит. — Наверху труп лежит!
— Труп уже никуда не торопится. — Лиана капризно надула губы. — Потом просто вызовем полицию — скажем, что не видели ее. Кто заподозрит, что мы устроили тут вечеринку, зная о трупе? Никому такое и в голову не придет. Только Августу нужно заткнуть, и это твоя задача.
— В этом что-то есть. — Пауль реально выглядит как слоновья задница. — До такого абсурда никто не додумается, и мы станем алиби друг для друга. Какая разница, кто убил толстуху. Убил и убил — значит, была причина, мне без разницы.
— Это безумие! — Янек пытается вразумить компанию, но вряд ли у него выгорит. — Какая вечеринка? Один из вас убил эту даму наверху.
— Да плевать! — Лиана хихикнула. — Пауль прав, убил и убил, что ж теперь. От того, что мы сейчас позовем полицию и остаток ночи, а то и добрую часть утра проведем, общаясь с какими-то хамами, труп не воскреснет. А может, никто из нас ее и не убивал. Я-то уж точно этого не делала, Пауль почти все время был со мной — ну, разве что туалет мы поискали, а за то время никто бы не успел найти нож и прикончить эту толстую даму, а значит, в доме был еще кто-то, и сейчас этот «кто-то» вполне может прятаться здесь, хотя это вряд ли. Вот этот человек ее и кокнул, а мы не при делах. Дом большой, кто-то может здесь быть, кроме нас. Так что я за то, чтобы устроить костюмированную вечеринку с танцами! А потом вызовем полицию, я папе позвоню, он адвоката пришлет, и пусть адвокаты разбираются, потому что я точно эту толстуху пальцем не трогала, я ее сегодня впервые в жизни увидела, зачем бы мне понадобилось ее убивать? А кто убил — мне дела нет. Но место здесь отличное, переоденемся в винтажные шмотки и закатим вечеринку, Адель нам поможет. Кстати, Адель, а как ты сама оказалась в этом доме?
Это вопрос, который они должны были мне задать давно, в тот самый момент, как увидели меня, но додумалась до него только обдолбанная Лиана.
Я думала над тем, что скажу, когда у меня спросят, как я оказалась в этом доме и что я тут делаю, но так и не пришла к какому-то мнению, а потому решила, что сориентируюсь по ситуации. И вот она, ситуация, — а я до сих пор не решила, что мне говорить.
— Людмила наняла меня, чтобы разобраться с гардеробом прежней хозяйки. — Все знают, что лучше меня никто не разбирается в шмотках. — Я приехала сюда только сегодня, ближе к полудню, и все это время занималась гардеробом.
— Так это ты сказала ей, что мы тут? — Алекс капризно надул губы — кто-то когда-то сказал ему, что он похож на молодого Брэда Питта, и он поверил, теперь надувает губы для достоверности. — Зачем?
— Затем, что она меня заверила: дом пуст, никто не помешает. Здесь материальные ценности, пропадет что-то или сломается — кто будет виноват? А вы и рады стараться, вон сколько чашек переколотили!
— Это дом моего отца, переколотили — и ладно!
— Именно что отца, а не твой! — Это наш вечный спор с Алексом. — Ты какое имеешь отношение к его собственности?
Беда всех этих богатых деток как раз в том, что они не понимают ничего о праве собственности. Они считают, что если папа нажил деньги и недвижимость, то они автоматически имеют право на весь этот праздник, а ведь это не так. Да, папа оплачивает счета и позволяет вести определенный образ жизни, а завтра папа решит, что — баста, карапузики, кончилися танцы! И давай-ка, сын, вливайся в семейный бизнес. Или, например, иди в монастырь. Или что угодно, мало ли. И тут либо подчиниться, либо оказаться без денег, недвижимости и машины и без какого-то внятного умения, позволяющего прожить хоть как-то. И вот уже право собственности показывает свой оскал во всей красе.
Но Алекс этого не понимает.
— Она пришла в дом… позвонила тебе?
— Нет. — Мне даже лгать не приходится. — Видимо, она сразу направилась сюда, потому что я ее не видела. И, скорее всего, она не была рада видеть здесь вашу теплую компанию.
— Нет, не была. — Алекс покачал головой. — Но, в отличие от тебя, она понимала, что я сын своего отца и имею право здесь находиться.
— На самом деле — нет, не имеешь. — Янек вдруг решил принять мою сторону. — Дом не твой. Но это сейчас не важно. Давайте вспомним, как все было: вот мы все вместе — заходит эта дама, ты выходишь вместе с ней. Лиана и Пауль отправляются за выпивкой — куда еще вы ходили, кстати?
— Говорили же — туалет искали. Потом сразу вернулись сюда. — Пауль вздохнул. — Там в баре виски был и коньячок… В общем, поискали выпивку, интересно же попробовать. Ну, и загрузили столик всем, чем бог послал.
Я думаю, они выходили, чтобы понюхать кокса, именно эта одна, но пламенная страсть держит данную парочку вместе, а не взаимный постельный интерес… Нет, понятно, что Паулю интересна Лиана в таком ракурсе, а вот Лиане прыщавый косоглазый Пауль вряд ли нравится так, как он хотел бы.
Скорее всего, кокс достает Пауль, у Лианы своего толкача нет.
— Хорошо, Алекс пошел со своей теткой… Куда вы с ней пошли, Алекс? Где она тебя отчитывала?
— Она меня не… — Алекс запнулся. — Ладно, какая разница. Мы были на кухне… Вернее, там столовая, вот там мы и были. Потом вышли в холл, она захотела посмотреть, что мы делали в доме, и мы зашли в бильярдную, пробыли пару минут, потом я ушел, а она еще там оставалась.
— Ты ушел, потому что вы рассорились?
— Что за вопросы, Адель! — У Алекса кишка тонка послать меня подальше. — Я рассердился и наговорил ей… ну, всякого. И ушел.
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно! — Алекс подскочил и взмахнул руками, словно собираясь взлететь. — Отец держал ее при себе, и, когда мамы не стало, она осталась. Отец поручал ей то одно, то другое, доверял ей, а она… Она думала, что может командовать мной! Только это не так, и сегодня я ей это наконец сказал.
Он зябко повел плечами — в зале и правда прохладно, откуда-то тянет сквозняком.
— И ты никого больше не видел?
— Нет, никого, — мрачно качает головой Алекс. — И когда я уходил, она оставалась там, где мы говорили, живая и здоровая. И я думаю, она собиралась поехать домой и наябедничать отцу.
— Может, она ему позвонила?
— Нет, Адель, ты не знала ее. — Алекс горько засмеялся. — Она бы не стала звонить, ей нужно было говорить с отцом с глазу на глаз, притвориться обеспокоенной, манипулировать… Нет, она бы не стала ему звонить.
— Понятно. — Янек покосился на меня. — Чувак, у всех есть проблемы в семье, поверь, это обычное дело. Ладно, проехали, идем дальше. Когда все ушли, мы с Августой оставались здесь, рассматривали портрет и беседовали. А где были вы, Адель? Ты все-таки как-то представишь нам своего спутника?
— Ну, я иногда представляю его в джакузи с пеной и с вином в бокалах на высоких ножках. — Я ухмыльнулась. — Это Влад, мой приятель. Он здесь Интернет подключал, когда я приехала. И решил немного помочь мне, у него оказалось свободное время.
— Вот как? — Янек прищурился. — Что ж, занятно.
— Ага.
— И потом ты решила принарядиться? Кто бы сомневался! Когда ты дорвалась до кучи шмоток, то не смогла устоять.
— А от меня и не требовалась подобная стойкость. Конечно, я кое-что примерила, это не запрещено условиями моей договоренности с работодателем, и пока вы не пришли, мы с Владом собирались устроить вечеринку — потанцевать, послушать старые пластинк