Особый интерес представляют разбросанные на этих десяти страницах отдельные вставки, эпизоды, части фраз, характеристики персонажей…
На странице № 3 на полях встречается несколько слов: «переговорив с тов. боль. и получив литературу».
В тексте романа находим их в XV главе, где рассказывается об Иване Алексеевиче:
«Еще летом пришлось ему побывать в Петрограде, в военной секции исполкома, куда посылала его сотня за советом по поводу возникшего с командиром сотни конфликта; поглядев работу исполкома, переговорив с несколькими товарищами-большевиками, подумал: “Обрастет этот костяк нашим рабочим мясом – вот это будет власть! Умри, Иван, а держись за нее, держись как дите за материну сиську”».
Вслед за планом и подсчетом страниц Шолохов написал сцену, вошедшую в Х главу: отъезд из Ставки свергнутого императора. Она предстает в восприятии Листницкого:
«Бледнея, с глубочайшей волнующей яркостью воскресил он в памяти февральский богатый красками исход дня, губернаторский дом в Могилеве, чугунную, запотевшую от мороза огорожу, и снег по ту сторону ее, испещренный червонными бликами низкого покрытого морозно-дымчатым флером солнца. За покатым овалом Днепра небо крашено лазурью, киноварью, ржавой позолотой, каждый штрих на горизонте так неосязаемо воздушен, что больно касаться взглядом. У выезда небольшая толпа из чинов Ставки, военных, штатских… Выезжающий крытый автомобиль, за стеклом, кажется, Дидерикс и царь, откинувшийся на спинку сиденья, обуглившееся лицо его с каким-то фиолетовым оттенком. По бледному лбу косой черный полукруг папахи, формы казачьей конвойной стражи.
Листницкий почти бежал мимо изумленно оглядывавшихся на него людей. В глазах его падала от края черной папахи царская рука, отдававшая честь, в ушах звенел бесшумный холостой ход отъезжающей машины и унизительное безмолвие толпы, молчанием провожавшей последнего императора…».
После приводимой характеристики «бывшего студента» Боярышника Шолохов крупными буквами карандашом сделал для себя пометку «Корнилов колеблется. Разговор с Калединым (гл. 14)».
Следом идут краткие характеристики:
«Борщев – длинный»,
«Захар Королев – весельчак (медвежиковатый, короткая шея)».
В XV главе мы встречаемся с Захаром Королевым:
«…Захар Королев, ехавший в одном ряду с Иванам Алексеевичем, приподнялся на стременах, закричал насмешливо:
– Эй вы, старцы слепые! Рази же так по-нашему играют? Вам под церквой с кружкой побираться, “Лазаря” играть. Песельники…
– А ну, заведи!
– Шея у него короткая, голосу негде помещаться…».
В этой же главе Борщев:
«Из огня да в полымю! – высказал долговязый Борщев общую для большинства мысль».
В другом месте этой же XV главы Захар Королев ведет себя, исходя из заданной характеристики:
«Захар Королев криво улыбался…».
Характеристиками Захара Королева и Борщева исчерпывается текст страницы № 3. Ее оборотную сторону с полным правом можно обозначить № 4.
Что расскажут записи на этой странице? Их три. Первая помечена знаком XI – это вставка из десяти рукописных строк, которыми Михаил Шолохов дополнил XIII главу.
«Лукомский внимательно смотрел на смуглое лицо Корнилова. Оно было непроницаемо, азиатски спокойно: по щекам, от носа к черствому рту, закрытому негустыми вислыми усами, привычно-знакомые кривые ниспадали морщины. Жесткое, строгое выражение лица нарушала лишь косичка волос, как-то по-ребячески трогательно спускавшаяся на лоб».
Вслед за первой вставкой следует вторая – х2, также дополнившая XIII главу.
«Прошу отдать распоряжение о перемещении конницы и срочно вызовите сюда командира 3-го корпуса генерала Крымова, а мы с вами подробно переговорим после возвращения из Петрограда. От вас, Александр Сергеевич, поверьте, я ничего не хочу скрыть, – подчеркнул Корнилов последнюю фразу и с живостью повернулся на стук в дверь. – Войдите.
Вошли комиссар при ставке Филоненко, с ним низкорослый белесый генерал. Лукомский поднялся, уходя, слышал, как на вопрос Филоненко Корнилов резко сказал:
– Сейчас у меня нет времени пересматривать дело генерала Миллера. Что? Да, я уезжаю.
Вернувшись от Корнилова, Лукомский долго стоял у окна, поглаживая седеющий клин бородки, задумчиво глядел, как в саду ветер зализывает густые вихры каштанов и волною гонит просвечивающую на солнце горбатую траву».
Наконец, на этой же странице вслед за двумя процитированными эпизодами следует текст, ставший в романе началом XIV главы. В ней рассказывается о встрече генерала Корнилова в Москве, куда к тому времени прибыл есаул Листницкий, ставший свидетелем пышной церемонии, устроенной генералу.
«За день до приезда Корнилова в Москву есаул Листницкий прибыл туда с особым поручением от предс. Совета Союза казачьих войск. Передав в штаб находившегося в Москве казачьего полка пакет, Листницкий узнал, что на завтра ожидается Корнилов.
Утром Листницкий был на вокзале.
В зале ожидания крутое месиво народа, военные преобладают. На перроне строится почетный караул. Зычный всплеск оркестра. Вскипевшая толпа подхватила и кинула Листницкого на перрон. Корнилов, в сопровождении нескольких военных, скупо улыбаясь, шел, густо облепленный толпой. Офицеры, взявшись за руки, образовали цепь, но их разметали. Какая-то полная рыдающая дама семенила сбоку Корнилова, стараясь прижаться губами к его руке. У вагона под оглушающий гул приветственных криков Корнилова подняли на руки и понесли. Листницкий…»
Здесь текст обрывается, и на этой странице № 4 Михаил Шолохов занимался «пробой пера». Внизу среди рукописных строк с описанием встречи Корнилова несколько раз автор написал: «Писатель Шолохов». И слово большими буквами – КОНЕЦ. И росчерки пера.
Где продолжение эпизода встречи генерала Корнилова? Нахожу его на другом листе, который, таким образом, можно пронумеровать № 5–6. Вслед за словами: «…подняли на руки и понесли. Листницкий…» – на следующей странице следовало: «…вышел из вагона…». В этом месте Михаил Шолохов не сразу нашел продолжение, зачеркнув слова «вышел из вагона», он сверху написал три строки, описав было, как навстречу Листницкому шла группа, среди которой есаул «угадал донского атамана Каледина». Но, неудовлетворенный этим текстом, зачеркнул строчки, создав далее сцену, которая вошла в XIV главу и следует теперь после слов: «Выбравшись из свалки, он увидел…».
Что же увидел Листницкий?
Цитирую: «…у вагона главнокомандующего строятся в две шеренги текинцы. Блещущая лаком стена вагона рябит, отражая их ярко-красные халаты. Корнилов, вышедший в сопровождении нескольких военных, начал обход почетного караула, депутаций от Союза георгиевских кавалеров, Союза офицеров армии и флота, Совета Союза казачьих войск.
Из числа лиц, представлявшихся Верховному, Листницкий узнал донского атамана Каледина и генерала Зайончковского, остальных называли по именам окружавшие его офицеры: «Кизляков, товарищ министра путей сообщения». – «Городской голова Руднев». – «Князь Трубецкой – начальник дипломатической канцелярии Ставки». – «Член Государственного Совета граф Мусин-Пушкин». – «Французский военный атташе полковник Кайо». – «Князь Голицын». – «Князь Мансырев», – звучали подобострастно почтительные голоса.
Листницкий видел, как приближавшегося к нему Корнилова осыпали цветами изысканно одетые дамы, густо стоящие вдоль платформы. Один розовый цветок повис, зацепившись венчиком за аксельбанты на мундире Корнилова. Он стряхнул его чуть смущенным нерешительным движением. Бородатый старик уралец, заикаясь, начал приветственное слово от имени двенадцати казачьих войск. Дослушать Листницкому не удалось, его оттеснили к стене, едва не порвали ремень шашки. После речи члена Государственной думы Родичева Корнилов вновь тронулся, густо облепленный толпой».
За этим периодом следуют три строчки, написанные скорописью, неразборчивые слова, смысл которых не поддается расшифровке.
За ними неизвестно к чему относящееся слово «Звучал…».
Текст эпизода из этой заготовки перешел весь в черновую рукопись, а оттуда практически без всякой правки в беловик романа, что еще раз свидетельствует, с какой высокой степенью совершенства сочинял Шолохов первоначальные варианты.
На этой же странице сочинен текст еще одной вставки, помеченной автором значком «Вст. № 2». Относится она не к XIV, а к XVII главе. Из этого обстоятельства (аналогичные нам встречались на предыдущих страницах) можно заключить, что ненумерованные листы использовались автором в то время, когда он занимался обычной для него «переработкой» вчерне завершенной рукописи всей части, в данном случае четвертой. По-видимому, только этим обстоятельством и можно объяснить, почему на одной странице рядом соседствуют эпизоды, в романе разделенные целыми главами.
Прежде чем перейти к черновикам XVII главы, хочу сказать, что среди заготовок есть лист, чьи полторы страницы занимает развернутый эпизод, который писатель сам для себя обозначил словами, уже встречавшимися нам:
«Корнилов колеблется. Разговор с Калединым (гл. 14)».
С одной стороны листа сверху знак «х» и цифра 1. На обороте цифра 2. Вставка отсюда практически без правки вошла в текст романа. Она начинается со слов:
«Примерно в этот же час, в Москве, в кулуарах Большого театра, во время перерыва в заседании членов Московского государственного совещания два генерала – один щуплый, с лицом монгола, другой плотный, с крепким посадом квадратной стриженной ежиком головы, с залысинами на гладко причесанных, чуть седеющих висках и плотно прижатыми хрящами ушей, уединившись, расхаживали по короткому отрезку паркета, вполголоса разговаривали…».
В этом эпизоде Корнилов не проявляет колебаний, он полон решимости добиться поставленной цели любой ценой.
«…Только при полной консолидации наших сил, сильнейшим моральным прессом мы сможем выжать из правительства уступки, а нет – тогда посмотрим. Я не задумаюсь обнажить фронт, пусть их вразумляют немцы!»