О морали убийства в «Гамлете»
Орун ни иле, ойя ни иле айе.
Рай – это дом, а Земля – это просто базар.
За неделю до начала универа я заваливаюсь на одну студенческую тусу, с Капо, где хватаю и кручу по-всякому одну жопастую нигерийскую цыпу. От нее пахнет потом с маслом ши и оливковым маслом, а кожа отливает серебром, и она говорит, ты такой плохой, у меня есть парень, знаешь. Затем она дает мне номерок, говорит, что первокурсница, с биологии и медицины, и чтобы я ее выцепил, когда начнется учеба. В остальном клубная туса довольно пресная. Не то что на районе.
Через несколько дней я на тусе с Дарио. Это в Уиллесдене, в одной точке под названием Теорема. Мокрощелки с иголочки, прически волосок к волоску, тугие косы, танцуют, выгибая спины, отставляя задницы, а кругом полно братвы, обвешанной цепями, в капюшонах, один круче крутого. Затем какого-то брателлу начинают дубасить бутылкой от бренди E&J – знаешь, такой, из толстого стекла с острыми углами, – и она не бьется. Всякий раз, как она отскакивает от головы, слышно КОНК. Музыку вырубают, и мы с Дарио проталкиваемся сквозь толпу, посмотреть, не знаем ли мы его. Все стоят по кругу, глядя, как пиздят чувака, снимают на мобилы, приговаривая, чеооорт, чувака пиздят. Мы его не знаем, так что продолжаем смотреть. Несчастный брателла пытается убраться. Толпа высыпает на улицу. Там брателла валится на тротуар, вся голова в шишках и крови. Но эта бутылка от E&J так и не разбилась. Такой бутылкой можно пришибить, скажи? – говорит Дарио. Затем братаны избитого чувака видят, что случилось, прыгают в коня и газуют за теми, кто сделал это. Тем временем брателла встает и ковыляет через дорогу, и его сшибают свои же. От удара его подбрасывает в воздух, словно он делает сальто. Прикинь?
На последний курс мне удается снять комнату в большой квартире в районе Плэйстоу, где живут еще четверо студентов из Королевы Мэри. Поскольку это не ближний свет до Килли, я могу сосредоточиться на учебе и закончить диплом. Но я все равно толкаю студентам, а также кое-кому из братвы, кокс и экстази, чтобы срубить немного лавэ и покупать, что захочу, не парясь.
Мне еще надо закрыть кое-что по судебному делу, для чего периодически приходится бывать в суде, и в итоге я не успеваю сдать проект диссертации. Мой куратор знает мою историю, так что пишет, что я уже сдал проект, и говорит, мы знаем, что качество будет на высоте. Такие, как он, реально дают мне надежду. Так совпало, что он был у меня профессором, когда я писал первое эссе по «Рождению трагедии» и врубался в Ницше.
Я получаю письмо от Рекса. Мы переписываемся с тех пор, как его посадили.
Здоров, Снупз,
Старик рад твоему письму брат все же хорошо что ты про меня не забыл потому что все другие забыли богом клянусь. Старик нигеры хорошо живут зашибают деньгу забыв о Рексе словно я умер брат, хотя это фигня тк когда я вернусь на дорогу я буду мутить одну грязную тему.
Снупз даже моя сука кинула чувака старик можешь блядь поверить старик, даже ты думал она настоящая скажи брат, хотя это фигня тк я уже не чувствую любви мое серце холодно как Антарктика. Снупз я никогда не забуду нашу дружбу и никогда низачто не забуду как эти язычники ебучие из Гроува поступили с тобой брат чувак достанет этих типов верь мне.
Старик ты умеешь насмешить помнишь сколько лядей у меня было, помнишь ту малютку когда чувак у нее дома съел того типа на купоны смешная была хрень.
Брат я хочу сквозные Бэйпы или возможно сквозные ВВС мне не важно лишь бы сквозные брат.
Полюбому чувак тут скучает мне узасно не хватает дорог богом клянусь старик мне зверски нужна телка. Старик мне нужно встать на дорогу брат тк коекто корчит из себя гангстера и чмырит меня тк я тут застрял. Не дождусь когда увижу его, я не называю имен тк не хочу чтобы ты чтото делал ты меня понял старик.
Полюбому ты не знаеш
Гангстер до гроба
Умом поехать, что никто больше не пишет бумажных писем. Только смс, электронные письма и т. п. – слова, составленные из тех же всем знакомых цифровых букв. Но, когда ты в тюрьме, ты в итоге пишешь письма людям, которые тебе дороги, и они пишут тебе в ответ, и это раскрывает в вас нечто тайное. Словно письмо от руки выявляет в человеке самую правду или еще какую хрень. И самая шиза в том, ты можешь узнать все о своем братане – его привычки, жизнь, даже его надежды, – но не узнаешь, какой у него почерк, пока его не загребут и он не напишет тебе письмо. Не уверен, что именно это выявляет, но точно что-то важное. Мы созваниваемся, поскольку Рекс пронес мобилу вначале, но именно буквы на бумаге объединяют нас глубже всего.
Рекс присылает мне З/П – заявку на посещение, – и я еду поездом в Кент, поскольку ему дали птицу в ТЕВ Рочестер. Когда я вижу его в комнате для свиданий, я счастлив, как слон. Он шагает ко мне в блескучих разноцветных «Бэйпах» и выглядит зверским крепышом. Мы одновременно говорим, братан, затем садимся и болтаем, и я ему рассказываю, что наконец порвал с Йинкой. Если совсем честно, говорю я, это она порвала со мной, птушта не смогла принять, что я не хочу с ней жить, а он говорит, она не была той самой, Снупз, она не была той самой, ну ее нахуй по-любому, и я говорю, это теперь сто процентов в прошлом. Тогда он смотрит на меня и говорит, я говорил тебе про Готти, разве нет? Говорил, что он не мог смотреть мне в глаза, когда мы болтали у меня на хате. Я говорю, знаю, братан, знаю, и провожу рукой по лицу, словно пытаюсь стереть память. Через час посещение заканчивается, и он говорит, чуваку осталось всего пять месяцев, Снупз, скоро встану на дорогу, братан, и я говорю, жду не дождусь, брат, мы наедем на этих самозванцев. Рекс говорит, конечно, брат, нам только нужна пара волын и мотик, и это будут Рекс и Снупз, реальные перцы, но сперва, смотри, окончи универ, не делай ничего ни с кем, пока я не встану на дорогу.
В общем, сейчас пятница, и у меня остается ровно неделя до того, как я должен сдать диссертацию, финальную большую работу перед получением диплома. Я еще даже не садился писать, но решаю отправиться за город на выходные, толкануть труда и баджа. Чуваки валом валят за город толкать хавку, птушта там полно торчков, феды бдят не так, как в Лондоне, и меньше конкуренции. Найди уютное местечко на природе, прошарь тему и в итоге сможешь пинать балду в Лондоне, пока сбытом будут заниматься твои кореша. Или можешь направлять трудяг, которые будут у тебя на зарплате. Так что сбычу хавки во всех этих приморских английских городках, вроде Борнмута, Гастингса и прочих, обычно контролирует братва из больших городов. Южное побережье Англии все под лондонскими чуваками, а чем дальше забираешься на север, тем чаще встречаешь братву из Брама, Мэнни и Ливерпуля и т. д. Когда в одном из этих мест, с галечными пляжами и пирсом с аттракционами, аркадами и прочей хренью, случается перестрелка, это почти наверняка разные группы из Лондона решают, кто тут рулит. Птушта, если слишком много групп мутят в одном месте, каждой достается меньше торчков, меньше гешефта и медленней оборот. Так что иногда вспыхивают войнушки, чтобы решить, кто тут на самом деле главный, и все местные шарахаются в ужасе – у нас такого сроду не бывало, говорят они в один голос.
Я решил, что моя диссертация будет называться «О морали убийства в “Гамлете”», птушта Гамлет – это сплошь честь и верность, и мука, вызванная долгом мести. Я еще не начинал писать, но успел сделать хренову тучу заметок и цитат из Ницше. Мне осталось всего семь дней, чтобы написать десять тысяч слов, но я всегда так делаю, всегда жду до последней минуты, когда давление заставит меня действовать. Это самая важная часть моего диплома, и я, надо думать, не хочу облажаться. Но затем мне звонит Чужак и говорит, что его кореша в Хакни ищут кого-нибудь, предпочтительно белого брателлу (если ты белый, ты меньше выделяешься в таких местах, где предел экзотики – это китайские забегаловки), чтобы смотаться за город с двумя пачками баджа и труда по косарю и сбыть за выходные. Вернемся в воскресенье, говорит Чужак, птушта место проверенное, и вся хавка должна разойтись к утру воскресенья. Они предлагают приличные лавэ, и Чужак говорит, мне бы чисто на бухло, то есть он будет доволен малой частью того, что заплатят мне. Для нас уже оплачен номер в отеле, так что почему бы нет? Мне не помешает отдохнуть от Лондона, подышать морским воздухом и все такое, и по-любому этот год у меня не было особой движухи, так что я в деле, брат, и он говорит, клево, я захвачу тебя, и мы поедем за хавкой к чуваку в Хакни.
Мы встречаем людей Чужака в прихожей одного обветшалого дома в Хакни. Тусклый желтый свет выхватывает из полумрака кореша Чужого и еще пару гопников в пуховиках с поднятыми капюшонами, все напряженно смотрят на меня. Брателла, который тут за главного, дает мне кнопочную Nokia и говорит, я буду набирать тебе, когда клиенты подтянутся. Все, что тебе нужно, это толкнуть им, что я скажу, и я говорю, порядок. Тебя туда подкинет Скитзо, говорит он и кивает на своего кореша. Затем дает Чужаку две пачки дури, каждая по косарю – там героин и крэк, расфасованный по галькам в десять и двадцать фунтов. Скитзо дает Чужаку двести пятьдесят фунтов и говорит, это на отель твоему чуваку, и мы идем за Скитзо к коню.
Мы приезжаем в Фолкстон почти вечером, чайки пищат, скользя в воздухе, напоминая ораву детей, кричащих «мне-мне-мне». Мы заказываем номер в отеле, Скитзо уезжает, и мобила начинает звонить.
Мы с Чужаком в доме клиентки в Фолкстоне, сидим в гостиной. Пол завален поломанными игрушками. Буквально некуда ступить. Как будто Санта-Клаус рухнул тут в прошлом году и смылся, говорю я Чужаку, и он ржет. Клиентка – женщина по имени Дэбби. Она заходит в гостиную, держа лавэ, и говорит, дайте-ка мне три светлого, два темного. Зависимость еще не выжала все соки из нее. У нее все еще большой дом приличного вида, не в гетто, и она, очевидно, покупает ребенку кучи игрушек. Но она уже начинает сдавать. Блондинка, в черном платьице, с морщинистой грудью, стиснутой лифчиком, и тоннами золотых побрякушек между сиськами. На ней черные чулки до бедер, и, пока она отсчитывает лавэ, один чулок сползает к щиколотке, и я вижу синие вены на бледной коже. Она говорит что-то насчет того, что собирается устроить в саду джакузи. Перед тем как мы уходим, в гостиную заглядывает маленькая девочка, пробирается между игрушками к комоду, выдвигает ящик, в котором лежит подушка и покрывала, словно на кроватке. Девочка берет одну из сломанных кукол, Базза Лайтера, без крыльев, и улыбается нам, а потом залазит в ящик и задвигает его изнутри.