— Справимся, — сказал Фридман. — Пусть это будет моя самая большая проблема в жизни.
Когда заиграл оркестр, он пригласил Марину на танец.
— Слушай, — прошептал, склонившись к ее плечу. — Говорю вполне серьезно: несмотря ни на что, наши отношения не закончены. Однако это — лирическая сторона дела, о ней позже… И ее, кстати, я без лишних слов подтвержу поступками. А теперь ответь: она, Джейн, ну… нормальная баба? В смысле, по делу…
— Вполне. Девочка тоже крутится…
— То есть?
— С иконками я ей помогаю, с антиквариатом… Картины ее интересуют, Фаберже…
— А как с провозом?
— Очень стойкий дипломатический иммунитет, понял, дорогой?
— А… поговорить на такую тему?
— Не знаю. Она не из тех, кто за все хватается.
— А ты объясни: не фуфлыжники с ней дело иметь будут…
— Валера, сейчас все пошли крутые дальше некуда, сам знаешь. Ну… поговорю. Только о чем?
— Камушки.
— Спрошу. — Марина равнодушно повела плечами.
— И учти, — Фридман помедлил, закусив губу, — твои они, камушки. Сам тебе их отдам под полное доверие. И в Америке если не поносишь их, то на них поживешь…
— Милый… — Она поцеловала его в щеку. — Что с тобой? Шампанское в крови играет? — Участливо заглянула в глаза. — Или впрямь любовь? Но что есть любовь? Это — переоценка сексуального порыва. А может, неуклюжая ложь? — Закрыла пальцами его губы. — Не надо. Ни камушков, ни слов… Просишь поговорю.
Ресторанный вечер отгремел, Фридман, проводив дам, пожелал им и себе скорой встречи и — не ошибся: встреча состоялась через два дня — короткая, деловая, в суете будничного дня, на Ленинградском шоссе, в машине.
— Мне необходимо вывезти пакет, — сказал Фридман. — В нем ценности. В аэропорту Нью-Йорка вас встретят. Во сколько мне встанет такая услуга?
— Пять тысяч, — без запинки ответила Джейн. Американскими долларами, вперед. Не знаю, что в пакете, но наверное, там не деревенская иконка… В любом случае стоимость содержимого меня не интересует, равно как и меньшая сумма гонорара.
— Одобряю вашу точку зрения, — кивнул Валерий. — Правда, пять тысяч…
— У меня масса предложений, — перебила его Джейн. Смотрите сами.
— Где вам передать пакет? — спросил Фридман.
— Серьезный вопрос… — озадачилась Джейн. — Мы должны встретиться чисто… Без хвостов. Я… все объясню Марине. И пожалуйста, не таскайте в тот день своих людей с собой. Наоборот — пускай они обеспечат нашу пропажу из чьего-либо поля зрения, если таковое имеется… Мне вас грабить резона нет, как понимаете…
— Судя по компьютеру, — сказал Фридман, — а вернее, по дате вашего вылета, время у нас еще имеется, детали продумаем.
— Проверочка? — безучастно усмехнулась Джейн.
— Так, баловство, интереса ради…
— Валерий, — произнесла Джейн строго и доверительно. — Вы сознаете, что о ваших проверочках может стать известно иным проверяющим иностанциям? Затем. Я заинтересована в вас не менее, чем вы во мне. Мне необходимы ваши связи здесь, в Союзе. А вам — мой статус. Так что не тряситесь за свой пакет, хотя бы в нем и сокровища всего мира…
Она крепко, по-мужски пожала руку Фридмана и, сев в машину с дипломатическим красным номером, укатила прочь.
С нею уехала и Марина, заплатившая за изготовление этого номера рукодельнику-кустарю изрядную сумму.
А Фридману очень хотелось, чтобы Марина сталась, очень… Впрочем, успокоил он себя, объясниться — успеется. К тому же сегодня тяжелый день, беготня… Слов-то нормальных не подберешь, мозги набекрень… Нет, иссушивают все-таки денежки и душу и мышление, коробят их, как наркотик…
— Думаешь, клюнет? — спросила Марина подругу.
— Знаешь… — Та задумчиво затянулась длинной тонкой сигаретой. — Я однажды видела… Комары летят на утюг. Инстинкт слеп.
Боря Клейн
Утром, приехав как обычно к Фридману, Боря застал его в «деловой части» подвала, в домашнем офисе, среди телефонов, факсов и компьютеров.
Подняв на Борю проницательный взор, шеф изрек:
— Паспортишко выписан?
— Как и приказывали, — кивнул Борис, — вчера получил. Волчий билет. Постоянно проживающего. Лица без гражданства. Но все равно лучше, чем серпастый-молоткастый.
— Завтра вылетаешь, — произнес Фридман. — В Германию. На день. Во Франкфурт-на-Майне. Ночь в отеле компании «Люфтганза». Место приличное, несколько ресторанов, кровать «кинг-сайз»[16], мини-бар, кабельное телевидение. Как выйдешь из порта, увидишь «вэны» с названием отеля по борту — не ошибешься. Они-то тебя до койки и доставят. Переночуешь, а утром снова в порт. Вопросы есть?
— Есть, — сказал Боря. — Цель?
— Возьмешь посылочку, — сообщил Фридман. — Транзитную, из Союза.
Значит, бриллианты в Германии?.. Борис проглотил вязкую слюну беспомощной досады. Вспомнился фальшивый американский паспорт, еще вчера высланный Михаилу, письма с прожектами, тайно переправляемые в далекую Москву… Настолько же жизнь внезапнее в своих решениях и вывертах и насколько неуязвимы и удачливы сытые и сильные…
— Спасибо, — проронил он тихо.
— За что? — Семен кашлянул, вглядываясь в монитор компьютера.
— За доверие. Прикарманю вот так посылочку, ну и…
— И?.. — обернулся к нему Фридман. — В посылочке, положим, миллион, и ты с миллионом в Германии. Но миллион-то не наличными, его в наличные реализовать надо, ясно? Что непросто. После — необходимо легализоваться под чужим именем. Думаешь, чепуховые задачки? Но и реши их, все равно дурак ты, коли мыслишь, что, имея миллион и ничего не делая, можно так уж и всласть пожить. Нет. Проще, Боря, работать у меня, заколотить этот миллион постепенно, однако уверенно; многому научиться и… смотреть на мир с высоты птичьего полета, а не из тараканьей щели.
— И за проповедь благодарю, — ответил Боря. — Но в проповеди своя логика, мудрая, а есть логика иная, тех, кто корыстолюбив до безрассудства.
— Согласен. Но имею и на сей счет аргументы. Во Франкфурте тебя на самолет посадят, а тут встретят… Так что все твои «спасибо», полагаю, относятся к полному тебе доверию только на время парения над Атлантикой. Уразумел? А сейчас дуй в германское консульство, — протянул Борису обрывок бумажной полосы с телекса.
Борис прочел:
«Фирма „Процессинг систем“ вызывает к себе специалиста по нелинейным уравнениям, доктора Бориса Клейна, для научной консультации в филиал фирмы…»
— Телекс в консульство уже дан, — продолжил Фридман. Визу получишь без задержки.
Выйдя из дома, Борис остановился у своего «линкольна» и, облокотившись на крышу автомобиля, как-то грустно и ни о чем призадумался, глядя вокруг.
Тихая улочка Манхэттен-Бич с односторонним движением. Особняки один другого краше — от наисовременных с тарелками антенн космической связи до сказочно-средневековых, словно из датских и шведских преданий. Серебристые ели, по линеечке подстриженные кустарники, лужайки перед вылизанными фасадами. И — золотая, ослепительная ширь океана, заполнившая горизонт. Рябой после ночного дождя песок. Обыденная, в общем-то, картина. Дай ему посмотреть на нее несколько лет назад вероятно, не поверил бы этакому счастью. Здоров, сыт, при деле, полный бумажник долларов, да и «линкольн», который никакому московскому барыге коммунистической эпохи даже во сне не снился… А сейчас это явь. Скучная и по большому счету никчемная. Прав хитрый Фридман. Никуда его посылочка не денется, и полетит Боря во Франкфурт, и привезет все, что положено, и будет послушен и раболепен. Ибо все финиши пройдены и рекорды поставлены. Есть семья, деньги, работа, есть схема жизни. Очень жесткая. Как глубокая российская колея. Он потратил столько сил и нервов, чтобы попасть в нее, что уже никогда не рискнет вырваться в какие-либо иные просторы…
Он презирает этот затрапезный Брайтон Бич, но закон Брайтона настиг его, как ковбойское лассо упрямого бычка, и повязал намертво.
Да и чем отличается он, Боря Клейн, от иных обитателей русскоязычного гетто? Разве — спецификой бизнеса. Все.
Теперь — однообразный путь в колее.
У знака «стоп» при выезде на главную дорогу он остановился, откинувшись по инерции в сиденье. Вспомнил назидания инструктора автошколы: на экзамене перед данным знаком ты должен обозначить мягкий, но явный «откат», «фул-стоп»[17]. Затем осмотреться. Будешь лихачить — срежут сразу.
Да, он запомнил. Он становится дисциплинированным и боязливым на этом свободном Западе. Как все. Он уже боится законов, штрафов, потери работы и поисков ее…
Он крупно влип. Но, может, так оно даже и лучше.
Марина Аверина
Все произошло крайне просто, вопреки затейливым схемам, разработанным Маврой, где фигурировали варианты отхода, наем боевых сил, должных отрезать в случае какого-либо инцидента охрану Фридмана, наконец, привлечение к операции братца Михаила, владеющего, по его словам, средствами медикаментозного воздействия, способными положительным образом повлиять на разговорчивость Фридмана… Все было иначе.
Валерий внезапно приехал к Марине утром, без предупреждения, отвез ее позавтракать в кооперативное кафе, без умолку говорил о том, что в течение недели заключит с ней брак, ибо плохое прошлое забыто и нечего о нем вспоминать; далее просил организовать срочную встречу с Джейн, поскольку сегодня вечером должен отбыть на неделю по делам из Москвы, и, поддавшись на его настойчивые уговоры, Марина, набрав номер, сообщила Мавре:
— Будем у тебя в четыре часа, жди.
Некоторое время Фридман ездил по всяким организациям и фирмам, а после, отпустив на отдых своих мордухаев, как их определила Марина, сказал:
— Все. Теперь свободны, едем.
— А…
— С собой, — упредил он ее вопрос. — Вручу твоей подруге лично. И дам ценные указания. Куда рулить?
— Большая Грузинская.
В крайнем случае, как решила Мавра, они засветят эту квартиру, принадлежащую одной из московских иностранок, которая ныне нахо