– …Давай, я тебе подам… – кричала она уже кому-то во дворе. Что именно имела в виду пропавшая уже за ветками зарослей смородинного кустарника женщина и к кому она обращалась, он уже видеть не мог, густота зелени скрывала все, что происходило внутри него. Женщина по-прежнему продолжала кого-то поучать, но, хотя и громкие, едва различимые слова обрывались. Ее голос стал лучше слышен, когда она, по-видимому, начала приближаться в его сторону. Павел решил остановиться и прислушаться. Слова стали отчетливее.
– Я тебе еще раз повторяю, что ничего не значит, если уже светает по утрам раньше… Ну, ты посмотри, а?.. Упрямый какой!..
Из-за кустов появилась женщина, которой голос, вероятно, и принадлежал, в округе кроме других домов с густо заросшей зеленью палисадников не было никого из людей. Павел наконец увидел ее лицо, их взгляды встретились. Лицо незнакомого молодого человека, смотревшего на нее, оказалось неожиданным для жительницы. Молодой адвокат тут же отреагировал, словно завороженный полной жизнью на непредсказуемом острове, куда он прибыл. В знак приветствия он кивнул головой, но больше извиняясь за невольное вторжение в личную жизнь.
Единственный островитянин, женщина, которую Павел встретил, выглядела лет на сорок, черные растрепанные волосы развевались на легком ветру. Павел уже собирался уходить, но все же решил не упустить встречу.
– Добрый день, не знаю вашего имени, но вы случайно не обратили внимания, кто-либо проходил мимо вашего дома? Несколько минут назад?
Салтахов думал, что незнакомая обывательница этого дачного участка, оторванная от своих дел, более важных, например, кого-то отсчитывать в кустах, вряд ли могла заметить кого-нибудь из проходивших мимо людей.
– А, это, наверное, Пятковы, – ответила она, не задумываясь, будто ожидала этот вопрос, чем удивила Павла, – они часто приезжают в это время. У них дача там, – махнула она в сторону, – недалеко от причала. Они живут ближе к рукаву… Вы не первый, кто пугается их быстрого исчезновения, – сказала женщина, вновь обратив внимание на Салтахова. – Если вы заметили, поднявшись, чуть поодаль от причала, – продолжала она, – недалеко от тропы стоит старый дом, так от него идет спуск к новой тропе, летом ее еще труднее заметить, кажется, люди исчезают прямо на дороге, не успев подняться после прибытия теплохода, – рассказывала женщина, дружелюбно улыбаясь.
Женщина оказалась на редкость словоохотливой и, несмотря на утренний скандал, случившийся возле дома, выглядела вполне жизнерадостно.
– К середине июня трава здесь так высоко вырастает, что приезжим кажется, – сказала она, – что она растет только на лишь одном поле. Ну, вы, наверное, сами же понимаете… Да еще убедитесь, людей здесь мало. Из животины здесь, кроме петухов да курятника у Лебятиных, шесть коз у Кутейниковых и, пожалуй, все.
– Спасибо, – выслушав ее, усмехнулся Павел.
В ответ на вежливое обращение Павла женщина на удивление ничего не ответила, закутавшись в безрукавку. Она слегка опиралась о частокол ограды.
– Спасибо, – не скрывая белозубой улыбки, поблагодарил ее Павел.
Женщина, решив не тратить свое драгоценное время на незнакомца, пожала плечами, ответила «пожалуйста» и отвернулась.
Запущенные после сошедшего снега грядки, бледный наполовину разобранный парник за забором, две оголенные яблони, стоявшие возле забора, где стоял Павел, заполняли собою весь образ дремоты. Едва показавшиеся из почек зеленые листья, казалось, пробуждали это запущенное сонное царство.
– А, извините, – решил спросить он у удаляющейся женщины, – вы не скажете, где здесь дом под номером двадцать восемь?
Остановившись, будто перед ней резко затормозила машина, поправляя распахнувшуюся безрукавку, женщина без какого-либо желания повернулась к Павлу.
– А? Вы что-то хотели? – спросила женщина.
– Видите ли, я рассматриваю одно дело, – Павел прикоснулся к забору, обрадовавшись, что женщина расположена к разговору. «Может быть, она даст мне немного полезной информации о несчастном случае», – подумал он.
Уголовное дело такого рода, в котором он вел свое расследование, было для него впервые, профессиональный стаж адвоката был не велик. Закончив три года назад юридический институт, Павел был автоматически направлен в адвокатскую палату, которая находилась в столице, и через месяц после комиссии он был отправлен обратно. Посидев немного над бумажной рутиной, после очередной комиссии он получил профессиональный статус. В течение полугода Павел уже отработал защиту двух обвиняемых: одному из них лишь сократили один год, другого же из его подзащитных отпустили с испытательным сроком на один год за то, что тот сделал ложное обвинение на своего товарища, чем отвлек от работы милицию.
Павел заметил, что заданный им вопрос заинтересовал женщину, но в то же время она замотала головой, махнув безразлично рукой, скрылась за домом.
«Странная она какая-то, может, она сумасшедшая?» – подумал было Павел, но женщина вдруг выглянула из-за угла.
– Если вы ищете дом Суховых, то это через три дома, по правой стороне сверните… – крикнула она. – Он первый к воде…
Павел хотел поблагодарить жительницу, но женщина уже успела исчезнуть с крыльца, юркнув в дом. Теперь, как подумал Павел, совсем. Но тут же послышались ее выкрики, женщина вновь звала сына домой. Адвокат продолжал идти по деревне, по еще не полностью вытоптанной после сошедшего талого снега тропе.
Становилось тепло. По бледно-розовому небу в своем свободном просторе, не торопясь, куда-то вдаль плыли задумчивые облака. Лучики солнца пробивались при возможности, все больше нарастая из-под этих облаков, и заставили Павла распахнуть весеннюю капустного цвета курточку. Начинавшийся день, казалось, предвещал быть хорошим. В этот момент молодому адвокату хотелось забыть обо всех проблемах, особенно о загадочности того дела, к которому он был прикреплен.
Он вспоминал. Еще каких-то три месяца назад за недоказанностью преступления дело Котрандашева было возвращено прокурору обратно в область. Этим-то молодой адвокат и воспользовался, чтобы как можно точнее прояснить всю суть расследования для предоставления защиты в суде. К тому же он действовал не как государственный чиновник, Павел был сам не прочь узнать больше о мистической форме рассказанной истории подозреваемого в убийстве отчима Эллы. Не встретив на улице никого из людей, он посмотрел на часы. Стрелки показывали одиннадцать часов десять минут. Пройдя по тропе вдоль домов, как указала женщина, Павел вышел к очередной калитке по правую сторону тропы. Случайно зацепил за забор ветровку, порвав при этом внутренний карман, Павел выругался про себя. Осмотрелся. Где-то поодаль доносился звук топора, кто-то колол дрова. Но ему теперь это было совсем не интересно. Приоткрыв калитку, Павел оказался во дворе одного из однотипных маленьких деревенских домов. Все дома, как и этот, были одноэтажными, крыши покрыты еще старым деревянным покрытием из досок и толи. С краю этих крыш виднелись массивные кирпичные выкрашенные известкой печные трубы. И сейчас, смотря на эти неплохо сохранившиеся постройки, Павел сравнивал с теми домами, что находятся в третьей и первой деревнях, как называли их городские жители. Как давно здесь поселились первые люди, Павел не знал, вероятно, с появлением первых лодок. Да и задаваться этим вопросом сейчас было ни к чему, домики выглядели великолепно и представляли собой, скорей, дачный поселок, нежели деревню. Закрыв калитку, пройдя по узкой мостовой, молодой адвокат понял, что зашел в чужой огород. Как ни странно, но Павел предполагал, что все люди, кто живет на даче либо в деревенских домах, пусть даже и на этом острове, в это время должны были заниматься хозяйством. Рыться в огороде, наводить порядок после зимы, впрочем, кроме этих дел, Павлу казалось, что здесь заниматься больше было нечем. Но на хозяйском дворе никого не было. Справа, где-то поодаль, в глубине села, снова послышалось, как кто-то колет дрова.
Проходя дальше мимо крыльца, Павел бросил короткий взгляд на окно. Оно было аккуратно расшторено, создавалось представление, что здесь кто-то все-таки проживает. Заметил внутри метнувшуюся тень, однако не стал заходить внутрь дома, поспешил к выходу. Пройдя по разрушенным доскам деревянных мостков, подошел к калитке, открыл ее, попав на едва заметную тропку, ведущую сквозь голые кустарники и погреба, очутился у русла. Он заметил, что дом на другом краю пустого огорода, которым он проходил, находится ближе всех к воде. Павел осмотрелся. Вдоль берега, едва узнаваемая и успевшая затянуться свежей травой, тропа вела вдоль темной, очистившейся после сошедшего льда водяной глади реки, представляя обзор разбросанных одних против других таких же домов в сторону начала рукава. Вдалеке появился тянувшийся вверх тонкий поток темно-серого дымка. Видимо, хозяйка одного из этих домов решила с утра протопить остывшую за ночь печь, или же кто-нибудь из приезжих на теплоходе успел уже попасть в свои квартиры и разбудить быт, казавшийся уснувшим на зимовье. Павел еще раз стал разглядывать местность. «Надо бы здесь кого-нибудь разыскать, – подумал он, – чтобы хоть немного получить информацию о произошедшем случае. Может, кто да и протянет маленькую ниточку чего-нибудь нового? А то уж здесь слишком, как мне кажется, мрачновато…»
Слегка поглаживая начисто выбритый с утра подбородок, он, к своему удивлению, ощутил легкую поросль на подбородке и под носом, решил, во что бы то ни стало надо скорей отыскать людей.
Пройдя по широкой тропе, разделяющей два дома, он решил вернуться к калитке, в тот же огород, из которого он вышел.
Елка
Элла Береза, девушка двадцати двух лет, с белыми до плеч волосами, закрыв учебник по бухгалтерскому учету, направилась к телефону, трель которого раздавалась из соседней комнаты.
– Алло?
– Привет, Елка.
– Привет…
– Конечно, извини, Елка, но ты все же не права по отношению к Рату, ты ему все-таки, кажется, нравилась…