На вопрос Рака, где он собирается раздобыть в океане сильную кислоту, Удильщик отвечал, что по его сведениям обладателей ее там полно, а некоторых он знает лично. Скажем, серной кислотой отбивают желание полакомиться собой голожаберные моллюски: у них нет раковины, но химическая защита оказалась не менее надежной. Струей азотной кислоты обдает тех, кто посягает на ее жизнь, асцидия — донное животное, напоминающее внешне кувшин с двумя горлышками. «Живые кувшины» обитают во всех морях и океанах, от Арктики до Антарктики, их чуть ли не полторы тысячи видов, и местами дно сплошь заселено этими диковинными созданиями, так что с азотной кислотой, заверил Удильщик, проблем не будет…
— Но время, время! — застонал Кашалот. — Пока вы доберетесь до океана, пока опуститесь на дно, соберете там кислоту, вернетесь с ней обратно…
Одним словом, и благородный порыв Удильщика остался невостребованным, хотя также был по достоинству оценен коллегами. Всем стало ясно, что источник кислоты необходимо найти где-то поблизости, и притом немедленно…
Размышления коапповцев на эту животрепещущую тему были прерваны истошными воплями Мартышки:
— Дорогой Кашалот! Дорогой Кашалот!
Она бежала от входа на поляну, поминутно оглядываясь, словно за ней кто-то гнался. Подбежав к председательскому пню, еще раз оглянулась и, едва переводя дух, выпалила:
— Дорогой Кашалот, скажите ему, какое он имеет право?! Я нашла отличное дерево, стала размечать, и вдруг… Ой, вон он идет!!
Мартышка протянула руку, все посмотрели в указанном ею направлении и в один голос воскликнули:
— Муравей!
— Рыжий лесной Муравей, — уточнил пришелец, подходя к председателю КОАППа, — по-ученому Формика руфа. Лесник я здешний. Вы этой гражданки начальник будете?
— Да, я, — подтвердил Кашалот. — А что она натворила?
— Пока ничего. Не успела. Если бы успела, разговор был бы другой. Собиралась вбить гвозди — вот эти, что у нее в руке.
Коапповцы в ужасе уставились на зажатые в мартышкином кулачке здоровенные железяки.
— С ума сойти — какие огромные! — Стрекоза всплеснула крыльями, что выражало крайнюю степень возмущения.
— Да это же не гвозди, а еще почище — костыли! — буркнул, вглядевшись, Рак.
— Накостылять бы ей как следует за эдакое дело, — молвила Сова.
Кашалот попросил Муравья рассказать поподробнее, что, как и когда произошло. И вот что услышали он и его коллеги:
— Я как раз обход делал, гляжу: приладилась уже, крестики на дереве мелом понаставила — куда, значит, вбивать…
— Да-а, — протянул Гепард, — если бы не вы, дорогой лесник, на том дереве и в самом деле можно было бы поставить крест.
— Неграмотная она, что ли… — Муравей в недоумении взглянул на Мартышку. — Ведь повсюду предупреждения развешаны. Да вон, отсюда видно.
Действительно, с того места, где расположились коапповцы, был хорошо виден белый листок, приклеенный к стволу могучего вяза, росшего неподалеку от председательского пня. До реплики Муравья никто не обратил на него внимания, теперь же Стрекоза, подлетев к листку поближе, продекламировала вслух написанное на нем стихотворное обращение:
Тот, кто деревьям вредит
И прочим лесным растениям —
Подлец, негодяй и бандит!
Не будет к нему снисхождения!
Пусть знают все браконьеры:
К тому, кто губит лес,
Мы примем суровые меры,
Куда бы он ни залез!
— Всем лесничеством сочиняли, — сказал Муравей, — а им хоть кол на голове теши.
Кашалот обратил к Мартышке негодующий взор:
— Ну и удружили вы КОАППу! По вашей милости нам всем приходится краснеть… Неужели вам нужно разъяснять то, что понятно младенцу: наша вывеска не должна нанести дереву ни малейшего вреда!
— И никаких гвоздей! — заключил Удильщик.
— Ну хорошо, пойду еще подумаю, как укрепить эту прокля… эту мраморную вывеску, — поспешно поправилась Мартышка, и уже отойдя на изрядное расстояние, крикнула издали:
— Только скажите Муравью, чтобы он больше не грозился своей кислотой!
Кашалот насторожился:
— Дорогой Муравей, у вас есть кислота?
— А как же! И пистолет кислотный имеется, всегда с собой ношу.
— Что-то не вижу я никакого пистолета, — с сомнением проворчал вечный скептик Рак.
— Так он в конец брюшка вмонтирован, снаружи незаметно. За полметра бьет! Леснику оружие по должности положено, служба такая. Браконьеры нынче сами знаете какие, их голыми лапками не возьмешь. Обнаглели — дальше некуда, хозяйничают в лесу, как у себя в огороде. Ну вот хотя бы дровосеков возьмем: ох и жуки! Что ни обход — тут еловый дровосек пилит, там сосновый, пихтовый… Ты его с поличным, а он и усом не ведет. Вот обдашь муравьиной кислотой разок-другой — тогда понимает. А отпрыски у дровосеков… Глянешь, детина вымахал — вдвое длиннее папаши с мамашей. С его бы челюстями туннели в скалах пробивать, а он древесину на опилки переводит.
— Насчет скал не уверен, — вставил Человек, — а вот алюминиевую пластинку личинки жуков-дровосеков прогрызают запросто.
— Что там пластинки, — усмехнулся Муравей, — дай им волю, они и лесника загрызут. Закон не уважают, словами их не проймешь, только силу признают. А гусеницы? Рассядутся на ветке и жуют… Лист за листом. А как их задержишь без оружия, если каждая раз в пятьсот больше меня весит? А тут — зову подмогу, окружаем злодейку и — кислотой! Оглушим ее таким манером — гусеница с ветки сваливается. Мы ее спокойненько и доставляем куда следует.
— То есть? — попросил уточнить Гепард, но Муравей не успел ответить — за него это сделала Сова:
— Ясное дело — в муравейник, куды ж еще.
— И многих приходится доставлять, уважаемый Муравей? — поинтересовался Кашалот.
— Да как сказать… Наше лесничество возьмем — это участок вокруг муравейника с полкилометра в поперечнике. Так вот, по лесничеству двадцать-двадцать пять тысяч задержаний бывает.
— Ого! — воскликнул Удильщик. — Это за год?
— За день. А за год, вернее, с весны до осени, миллиона три-четыре нарушителей в муравейник доставляем.
На этот раз Удильщик даже не нашелся что сказать — только присвистнул. Зато нашел что сказать Человек:
— Теперь вы понимаете, друзья, как помогают нам сохранять лес муравьи Формика руфа.
— Честь им за это и хвала, но… — Гепард покачал головой, — но работенка у них — не позавидуешь!
— Ужас! — Стрекоза картинно воздела крылья, показывая, какой она и в самом деле испытывает непреодолимый ужас при одной лишь мысли о «работенке» лесника.
— Милый Муравей, какую вы себе выбрали беспокойную профессию! И опасную — ведь, наверное, некоторые браконьеры вооружены?
— Всякое случается, — отвечал Муравей совершенно бесстрастным тоном — видимо, сказывалась привычка и к встречам с вооруженными браконьерами, и к подобным вопросам. — Вот недавно гусенице бабочки Гарпии замечание сделал, а она в пререкания вступила. «Тебе что, говорит, больше всех надо? Как собака на сене — ни себе, ни другим»… ну и прочие обидные слова. Я, конечно, выдержку сохраняю, потому как при исполнении обязанностей, а она пуще прежнего куражится: «Ну-ка, сунься, Формика, я тебе живо форму испорчу!» И выстрелила, почти что в упор.
«Чудовищно!» — такова была единодушная оценка коапповцами случившегося. Естественно, они стали настойчиво просить лесника рассказать, что было дальше. Он не стал особенно распространяться — очевидно, воспоминание было не из приятных, сказал только:
— Сознание потерял. Но обошлось, как видите. Отлежался.
Стрекоза, разумеется, не могла не полюбопытствовать, чем же выстрелила в Муравья гусеница бабочки Гарпии. Ответ был краток, но он ошеломил Стрекозу и ее коллег: «Муравьиной кислотой». Председатель КОАППа даже подумал, что ослышался, и переспросил:
— Гусеница стреляет муравьиной кислотой?!
— Поработаете с мое лесником — и не такое еще узнаете. Она, язва, перед тем как выстрелить, заявила мне с ухмылочкой: «Врага надо бить его же оружием»… Ну, бывайте, пошел я — надо обход закончить, — но удалившись на несколько десятков шагов, обернулся и предупредил: — Если встретитесь с этой гусеницей, учтите: кислотный пистолет у нее на груди спрятан.
— Спасибо за предупреждение, дорогой Муравей! — крикнул вслед ему Кашалот.
— Мы обязательно найдем эту бандитку и примерно ее накажем!
Удильщик, который никогда не скрывал восхищения деяниями и замыслами своего шефа, высказал его и на этот раз:
— Наш находчивейший из председателей, я уловил вашу мысль: мы убьем сразу двух зайцев — разоружим опасную преступницу и получим кислоту для гравировки вывески!
Пока Удильщик славословил ум и дальновидность своего руководителя, Сова оглядывала коапповскую поляну, стараясь не пропустить ни одного дерева, ни один кустик… Внимание ее привлекла довольно крупная гусеница, сидевшая на нижней ветке ивы, что росла на берегу озера. Плоская массивная голова и конусовидный конец туловища с торчащей сзади парой длинных зеленых щетинок придавали ей своеобразный вид. Зеленым было и почти все тело, лишь на спине фиолетовое пятно в форме ромба…
«Уж не про нее ли, часом, Муравей говорил?» — подумала Сова и обратилась с тем же вопросом к Стрекозе, слывшей большим знатоком насекомых, что неудивительно: Стрекоза мало того что сама принадлежала к классу насекомых — из них состоял в основном ее каждодневный рацион.
Стрекозе достаточно было одного взгляда, чтобы подтвердить (после нескольких свойственных ее эмоциональной натуре «ахов» и «охов»): да, это она, гусеница бабочки Гарпии! О чем было немедленно доложено председателю КОАППа.
Мгновенно оценив обстановку и столь же мгновенно разработав план предстоящей операции, Кашалот принял решение. В эти драматические минуты все невольно им залюбовались: лик его был ужасен, движенья быстры, он был прекрасен! Понизив голос так, чтобы противник не смог его подслушать и раскрыть его оперативный план, Главнокомандующий операцией отдал приказ: