– Но ты же не собираешься грабить банки. Да и Окунев не станет этого делать. Он просто поможет тебе вернуть твое же.
– Ты давно знаком с Верой? – поинтересовалась Аня.
– Не очень. Мои друзья дружат с ее мужем. Она иногда помогает им в работе, а они ей, когда она обращается.
– Я просто так спросила, – объяснила Аня и посмотрела в сторону, чтобы Коля не догадался по ее лицу, что не просто так она интересовалась.
А вообще это очень даже хорошо, что Вера замужем.
Тарутин проводил ее до подъезда, попрощался, посетовал, что не может больше задерживаться, но пообещал позвонить вечером и узнать, как ее дела.
Через два часа в дверь квартиры позвонили. Пришел тот самый Егорыч, о котором предупреждала Вера. Он показался Ане весьма странным: на голове тридцатипятилетнего мужчины была бейсболка с логотипом кинокомпании «Walt Disney». Да и одет он был совсем как американец из Вайоминга, залетевший в Европу непонятно зачем: истертый до белизны джинсовый костюм «мальборо», индейские мокасины, сплетенные из полосок оленьей кожи. Дополняли сходство очки «Рейбан» и спортивная сумка с эмблемой клуба «Даллас ковбойз» из профессиональной футбольной лиги.
– Вера просила предупредить вас заранее, – сказал он. – Но я что-то призадумался и забыл. Так что простите.
– Ничего, – кивнула Аня, впуская его в квартиру.
Егорыч пронес свою сумку в комнату и поставил ее на диван.
– Болеете за американский футбол? – поинтересовалась Аня, показывая на сумку с эмблемой клуба.
– Я в ней компьютер ношу, – объяснил странный человек и спросил: – Сами-то давно из Штатов?
– Не так уж, – ответила Аня.
– Ну и хорошо, – согласился Егорыч. – Чего там делать? Простора для творческой мысли никакого – то нельзя, это нельзя. А здесь и еда вкуснее, а харчи для хакера первое дело.
Он выставил на стол свой компьютер, включил его, подвинул стул, потом посмотрел на хозяйку:
– Что вы как неродная? Присаживайтесь.
Поднялся и, взяв еще один стул, придвинул его поближе к себе.
На мониторе его компьютера появилась движущаяся картинка: широкая улица, поток автомобилей, деревья парка.
– Узнаете? – спросил Егорыч.
– Конечно. Это Пятьдесят девятая улица, вот отель «Плаза», а вот и наш дом, то есть дом Марка, в котором я жила.
– Специально для вас показываю изображение с камеры кругового обзора возле станции метро «Пятая авеню». Изображение идет в прямом эфире. Так что можете посмотреть внимательно – вдруг знакомых разглядите.
– Не хочу.
– Хозяин – барин, – пожал плечами странный человек и убрал изображение. – Ну тогда давайте работать.
Работали они почти два часа. Конечно, работал один Егорыч, а Аня наблюдала. Сначала деньги с ее счетов четырьмя траншами отправили в «Кайман нешнл банк», откуда их переправят в один из банков Белиза, потом на остров Реюньон. Егорыч объяснил, что можно было бы подготовить операцию и сразу получить наличные на Каймановых островах. Но довериться там некому, а Вера торопит, вместо того чтобы отправить туда человека с чемоданом. Теперь придется гонять деньги туда-сюда, чтобы потом получить их в представительстве какого-нибудь европейского банка.
– Это законно? – поинтересовалась Аня.
– Ну, деньги-то ваши. Так что законнее не бывает. Вот когда я гонял туда-сюда деньги моей американской жены… То есть бывшей жены. Это было не совсем законно, хотя это были мои бабки, украденные Джессикой у меня же. А деньги вашего мужа вы можете забрать, потому что на них никто не покушается. Снимем?
– А вдруг Марк жив?
– Тогда вы вернете их ему. И он очень обрадуется, что это сделали именно вы, а не русские хакеры.
Аня даже не хотела обсуждать это, но почему-то, когда странный человек предложил снять всего миллиончик, согласилась. Но Егорыч сказал, что это слишком просто и он придумает какую-нибудь схему, чтобы ФБР или какая-нибудь другая секретная служба не смогли обвинить ее в хищении чужих средств. Деньги на своих счетах – это личные средства, которые без решения суда нельзя заблокировать. А вот деньги мужа – это его собственность. И они охраняются американской Конституцией.
– Вы помните пятую поправку? – спросил Егорыч.
– Она защищает право собственности и устанавливает назначение наказания только судом, – ответила Аня.
– Не совсем, – возразил Окунев. – Пятая поправка является частью Билля о правах. Она гласит, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, имеет право на надлежащее судебное разбирательство, не должно привлекаться к ответственности дважды за одно и то же нарушение и не должно принуждаться свидетельствовать против себя, а также что государство не имеет права изымать частную собственность без справедливого вознаграждения. Так что вы чисты перед американским законом, забрав свое. А вот что касается денег мужа… Ах да! Я же обещал что-нибудь придумать.
Он посмотрел на свои часы:
– О-о! Как я засиделся. Обед пропустил.
– Если не возражаете, то можете пообедать со мной, – предложила Аня. – У меня окрошка, куриные котлетки…
– Нет, нет! – замахал руками Егорыч. – Я лучше в «макдолик» заскочу. А то привыкну к борщам, кислым щам, окрошкам. Да еще когда рядом красивая женщина… Лучше скушаю биг-мак и запью его колой.
Он поспешил к выходу, а перед тем как уйти, спросил, можно ли позвонить Ане поздно вечером, потому что только тогда он будет знать, что делать с деньгами Марка Хайдена.
– В любое время, – сказала Аня. – Хоть ночью: ведь это будет важный для меня звонок.
– Ну, тогда о’кей, – попрощался Егорыч.
Оставшись одна, Игнатьева почувствовала некоторое облегчение на душе. И даже не потому, что, как пообещал сотрудник Веры Бережной, она скоро вернет свои деньги, с которыми уже попрощалась, а потому лишь, что два часа общалась с легким человеком, для которого нет нерешаемых проблем, если, конечно, он и сам в это верит. Его, судя по всему, не интересуют деньги, да и то лишь потому, вероятно, что он в них не нуждается – скорее всего, он довольствуется тем, что имеет, и не претендует на многое. Когда Аня спросила, сколько она должна за его работу, Егорыч, не задумываясь, ответил: «Тысячу баксов, но это потом, когда все будет сделано».
Возможно, он и сам не верит, что у него что-то получится – не может же человек с такими возможностями довольствоваться малым. Хотя наверняка Вера Бережная потом скажет, сколько надо заплатить Егорычу или ей самой, вернее, ее агентству.
Раздался звонок мобильного. Аня бросилась к телефону, предполагая, что это Окунев что-то хочет сообщить дополнительно. Но номер вызывающего был Ане неизвестен.
В трубке прозвучал женский голос:
– Здравствуйте, Аня. Меня зовут Зинаида Петровна Колобова. Я – мама Вали. Она рассказала нам о вашем предложении. То есть она мне рассказала. Это было так неожиданно. А потом выяснилось, что и муж в курсе. Мы с ним посоветовались и решили согласиться.
Аня растерялась, потому что сразу не поняла, о чем идет речь, и вдруг вспомнила, что так и не позвонила Такедо. Но была уверена, что он не откажет.
– Да-да, конечно. Такедо… То есть мистер Киото Катани уже ждет вас.
– Мы решили не тянуть. С визами муж уже все уладил, и мы с Валей собираемся лететь в Гонгконг как можно скорее. Ближайший чартер через несколько дней.
– Когда точно?
– Через три дня есть рейс с пересадкой в Хабаровске. А через еще один день рейс через Астану Вы составите нам компанию?
– Спасибо за предложение, но у меня здесь работа.
– А как же…
– Вас встретят. Я сейчас продиктую вам телефон мистера Катани, и вы договоритесь. Вы говорите по-английски?
– Валя хорошо знает английский: она закончила специализированную школу. Только не надо ничего диктовать, лучше приезжайте к нам в гости, посидим, поговорим. Прямо сейчас и подъезжайте. Вы нас подготовите, расскажете, что там и как. В смысле что он за человек, этот Киото Катани и как надо с ним себя держать. Скажите, когда сможете, и я пришлю за вами машину.
– В принципе, я готова буду через полчаса.
– Тогда машина через час будет у вашего подъезда.
Разговор закончился.
Аня подошла к зеркалу, посмотрела на себя – макияж, конечно, надо обновить, но на это уйдет и в самом деле полчаса. Она открыла дверцу платяного шкафа, чтобы выбрать, в чем ей идти. Подумала, что без подарка ходить к таким людям в гости вряд ли удобно, и начала разглядывать висящие на плечиках подарки Такедо.
Глава семнадцатая
Дом, в котором жили Колобовы, был новой элитной высоткой. С огороженной и охраняемой территорией. Будка охранника стояла на въезде во двор, а второй охранник сидел в точно такой же будке на оборудованной автостоянке.
Аня вошла в подъезд и оказалась в просторном вестибюле, где стояли пальмы в кадках, а на стенах висели увеличенные фотографии родного города. Не было ни почтовых ящиков, ни каморки консъержа, только стойка наподобие секретарской, за которой виднелись мониторы с камер, установленных перед входом и на этажах дома.
К Ане подошел молодой мужчина в серой униформе и в берцах.
– Игнатьева, – назвала себя Аня.
– К кому? – поинтересовался парень.
– К Колобовым.
– Проходите, – кивнул охранник. – Они предупредили, что ждут Игнатьеву.
«Если предупредили, то зачем спрашивать, к кому я иду?» – подумала Аня.
И насмешливо поинтересовалась:
– Металлоискателем проверять будете?
Парень даже не понял, что это шутка, и ответил серьезно:
– Проходите так: я вам доверяю. Вам на лифте на последний этаж, если не знаете.
Лифт был с зеркальными стенами, скоростной и бесшумный. А после того, как кабинка остановилась, приятный женский голос произнес:
– Вы прибыли на двадцать четвертый этаж.
Аня удивилась, потому что такого чуда не видела даже в Штатах. Но, очевидно, в этом доме проживали люди рассеянные и забывавшие порой, куда им надо.
Дверь квартиры жена вице-губернатора открыла лично. Она приветливо улыбнулась: