– Могу и помолчать, – согласился Николай.
– Вот и молчите!
– Закрыли тему, – произнес Колобов. – Давайте выпьем и забудем.
– А почему я должна забыть? – подала голос Кристина Красильникова. – У меня на свадьбе… На моей собственной свадьбе! Застрелили мужа. У Мирослава были большие перспективы, а вам всем наплевать, что я чувствую сейчас! И как только что-то начинает проясняться, ты, папочка, сразу всем рот затыкаешь. Я, что ли, не знаю, как ты Мирослава ненавидел? Он тебе поперек горла стоял! Сколько раз ты мне говорил: «Подумай хорошенько, доченька. Ты что, не видишь, что это за человек?» Разве не ты сказал мне перед самой свадьбой, что я все равно жить с ним не буду?
Лицо Красильникова побагровело. Его жена, заметив это, дернула дочку за рукав.
– Прекрати!
– А чего прекращать? Думаешь, я не замечала, как ты сама на Мирослава поглядывала, как ты ему улыбалась?!
– Заткнись!
– Прекращаем этот разговор раз и навсегда, – подвела итог Зинаида Петровна.
А Красильников взял стоящий перед ним бокальчик с коньяком, выпил залпом, поморщился и выдавил:
– Нет, пускай договаривает.
– А я уже все сказала, – спокойно произнесла Кристина.
– Тогда тему можно считать исчерпанной. Обсуждать все это смысла нет. Нет ни фактов, ни доказательств, а толочь воду в ступе считаю тупым и ненужным занятием, – объявил вице-губернатор, посмотрел на пустой бокальчик, стоящий перед Красильниковым, потом поднял глаза на Веру Бережную. – Ведь так? Или и у вас есть, что нам предъявить?
– Лично вам нет.
– Что-о?! – вскричал Колобов. – Я не понял… Вы хотите обвинить кого-то из присутствующих здесь? Нас тут двенадцать человек. Люди в основном уважаемые, а что касается ваших друзей, то это не мое дело. Некоторых я не знаю и знать не хочу.
Он посмотрел на режиссера Летягина.
– Нас – тринадцать за этим столом, – уточнила Вера.
– У Агаты Кристи был такой роман – «Тринадцать за столом», – вдруг вспомнил Летягин.
– Заткнись, умник! – приказал ему Красильников и посоветовал: – Ты здесь, потому что меня не спросили. Но все равно запомни: спокойная жизнь для тебя закончилась. Я закрываю проект поддержки киноискусства. Так что, если ты пообещал моей дочери, что снимешь ее в своем фильме, то уверяю тебя, что у тебя не будет ни фильмов, ни ролей, ни спокойной жизни, а только страдания и муки.
– Мне уйти? – спросил Летягин и начал подниматься, не сомневаясь, что, задержись он здесь, его вышвырнут.
– Сиди! – приказал Колобов и посмотрел на своего друга. – Успокойся, Леня. Его же не случайно сюда привели. Вот сейчас бывшая коллега полковника Евдокимова расскажет, что ей известно. – Он посмотрел на Веру Бережную. – Есть что сказать или только умеем, что языком ла-ла-ла?
– Я же сразу предупредила, что кое-что у меня есть, – улыбнулась Вера. – Начнем по порядку. Место преступления говорит о том, что убийство на свадьбе не было спланированным. Оно совершено или в состоянии аффекта, или во время ссоры. Возможно, из ревности или мести. Так я думала с самого начала. Всех присутствующих на свадьбе проверили на наличие на одежде или руках несгоревших микрочастиц порохового заряда. Всех, кроме некоторых сидящих за этим столом. Девять из тринадцати сидящих за столом присутствовали на свадьбе. Проверили лишь режиссера Летягина, и он оказался чист. Из восьмерых оставшихся только невеста оставалась во время убийства за столом. Это подтверждают видеоматериалы. Уважаемый Иван Захарович Колобов хоть и покинул свое место, но был занят разговором с предпринимателем Борисом Борисовичем Горовцом, поэтому он также вне подозрений.
– Остается всего шесть человек, в том числе и я, – неизвестно чему обрадовалась Валечка.
– Почему именно кто-то из нас? – спросила Оксана Красильникова. – Разве посторонний не мог проникнуть на территорию?
– Не мог, – ответила Вера. – Весь периметр на сигнализации, да и охрана внимательно следила за гостями. Охранников тоже проверили, и никто из них не стрелял.
– Я тоже не стреляла, – попыталась убедить собравшихся Валя.
– Ты наверняка не стреляла, – успокоила ее Вера Бережная. – Ты поднялась из-за стола уже после того, как произошло преступление. Так же как и моя подруга Аня, которая фотографировала все происходящее, а на всех снимках стоит таймер. В момент убийства она тоже находилась за столом.
– Осталось четверо, – подсчитала Кристина и почти выкрикнула: – Ну-ка, признавайтесь быстро, кто из вас убил моего мужа!
– Не ерничай! – приказала ей мать, но не очень уверенно.
Она посмотрела на Веру и тут же отвернулась.
– Получается, что кто-то так ненавидел Мирослава Лесневича, что застрелил его, – произнесла Вера, глядя на Оксану.
– Я его терпеть не мог, – подтвердил Красильников. – Но не до такой же степени, чтобы убивать! И потом, у меня есть свидетель, который подтвердит, что в момент убийства моего зятя я разговаривал с ним. То есть со свидетелем.
– И потому вы чуть не выставили этого свидетеля отсюда, обещая отлучить от кинематографа. А ведь он – ваша единственная надежда. Хотя весьма хрупкая, потому что между вашим разговором с Летягиным и убийством прошло какое-то время. Минута или две. Кроме того, Вадим видел, как из дома вышли Зинаида Петровна и Оксана… Простите, не знаю отчества.
– Можно просто по имени, – разрешила Красильникова и объяснила: – Мы с Зиной действительно зашли в дом, посетили, простите за интимные подробности, туалетную комнату, потом вместе вышли и вернулись за стол.
– Зинаида Петровна, – обратилась Вера Бережная к жене вице-губернатора, – все было именно так, как рассказала ваша подруга?
– Слово в слово.
– И вы, выйдя из дома, никого не встретили?
– Да вроде нет, никого.
– А почему тогда на свои места вернулись не вместе?
– Вместе – не вместе: какая разница? Вышли вместе – это точно, а потом гости, разговоры.
– Я по-другому спрошу: выйдя из дома, вы разве не столкнулись с Леонидом Борисовичем? Вернее, вы не стали свидетельницами его разговора с Мирославом Лесневичем?
– Нет, мы бы наверняка не забыли. Возможно, мы прошли мимо, но были так увлечены своей беседой, что… Да, наверняка не заметили, там ведь темнота такая была. Почему-то лампочки не горели.
– Их кто-то отключил, – подсказал Евдокимов. – Следствием это установлено.
– Ну, вот, – удовлетворенно произнесла Вера. – Опрос свидетелей завершен, осталось лишь назвать имя убийцы.
Она обернулась к скромно сидевшей с краю пресс-секретарю вице-губернатора.
– Поскольку никто из опрошенных мною людей не признался в совершении этого преступления, то, может быть, вы, гражданка Макарова, скажете, за что убили Мирослава Лесневича?
– Ах! – вскрикнула Валечка.
А Кристина выронила из рук телефон.
– Я? – растерялась Клара. – Да как вы смеете?.. Как вы смели даже подумать так?
– Но вас не было за столом во время убийства. Потом вы появляетесь в кадре видеозаписи весьма взволнованной. Даже плакать пытались…
– Да вы что! Я и в самом деле…
– Молчи и ничего не говори без адвоката! – крикнул Колобов. – Пусть они сначала докажут!
– Докажем, – твердо произнес Евдокимов. – Но сначала мы задержим гражданку Макарову, допросим ее, а потом посмотрим… А что касается адвоката, то это ее право. Дело в том, что Вера Николаевна предупредила меня, что потребуется транспорт, потому что, возможно, придется кого-то увозить отсюда. Машина уже здесь. И группа поддержки тоже, если кто-то вздумает препятствовать задержанию.
– Я никуда не поеду! – закричала Клара. – Я не хочу в тюрьму, я не виновата… Я ничего не знаю! Я только видела, как… Вон она стреляла!
– Кто стрелял? – тихо поинтересовался Евдокимов.
Клара закрыла лицо ладонями и начала трясти головой. Потом выбросила вперед руку и ткнула пальцем в пространство.
– Она стреляла. Я видела, как Мирослав упал. А она потом ушла спокойно.
– Кто стрелял? – повторил вопрос полковник. – Назовите имя?
Но Клара Макарова, снова прикрыв ладонями лицо, затрясла головой и разрыдалась.
– Она не в себе, вы разве не видите? – закричала Красильникова и бросилась к мужу. – Леня, прекрати все это!
– Не я начинал, – ответил тот и посмотрел на Евдокимова. – Заканчивайте этот балаган, полковник.
– Нет! – еще громче кричала Клара. – Не увозите меня! Я и так все расскажу. Я его любила, а Мирослав смеялся надо мной! Он просил у меня деньги, я давала, а когда отказала однажды, потому что ему много надо было, то меня убогой назвал. А потом с Зинаидой Петровной сошелся… А она его застрелила из ревности.
– Дура сумасшедшая! – рассмеялась Колобова. – Она же сама его и убила, а на меня свалить хочет, потому что…
Она посмотрела на мужа и отвернулась.
– Я не дура, – рыдала Клара. – Я его любила, а потом мне сказали, что он с ней…
– Пожалейте ее, полковник, – попросил Красильников. – Видите, что ей не в изолятор, а в больницу надо.
Евдокимов вынул из кармана телефон.
– Ребята, заходите, вас сейчас пропустят. – Он закончил разговор, но продолжал держать телефон в руке. – Иван Захарович, будьте любезны распорядиться, чтобы моих людей пропустили. Заберем девушку, вызовем врача, врач сделает ей укольчик успокоительного. Она поспит, а утром проснется, поест и даст показания в присутствии вашего адвоката.
– Возможно, чтобы ее не сажали в общую камеру? – негромко попросил вице-губернатор. – Чтобы она одна, а не вместе с уголовницами? Клара – очень хорошая добрая девушка.
Сухотин обводил взглядом присутствующих. Остановился на Ане, подмигнул ей:
– Вот это поворот! Жаль, что нет у вас камеры с собой – такие кадры пропали.
– Вы по-прежнему рассчитываете, что у вас выйдет третий номер? – спросила Аня.
В зал вошли двое оперативников в штатском и четверо в камуфляжной форме и с автоматами. Увидев их, Клара закричала и бросилась к Колобову, обхватила его за шею и прижалась всем телом:
– Не отдавай меня им! Я прошу тебя!