– Я собираюсь жениться.
Брови Чэдвика взлетели вверх, но он не проронил ни слова, ожидая продолжения.
Черт, черт, черт.
– Я купил дом, – буднично, словно ничего особенного не происходит, сообщил Байрон. – В особняке больше жить не буду. – Он наигранно улыбнулся. – Но за гостеприимство спасибо.
Чэдвик неопределенно махнул рукой:
– Приезжай в любое время. Это не только мой, но и твой дом тоже. А невесту твою мы знаем? – как бы между делом поинтересовался он.
– Френсис встречалась с ней однажды. Это моя прежняя подружка. Мы расстались до моего отъезда в Европу, а теперь вот снова вместе. – В общем и целом он сказал правду, опустив многие подробности. Это не ложь, так ведь?
Байрон ощутил чувство вины. Леоне такое объяснение точно не пришлось бы по душе.
– Понимаю. Значит, то, что наши адвокаты составляют брачное соглашение с пунктом об опеке над ребенком в обход меня, к делу никак не относится?
Черт подери, об адвокатах-то он и забыл. Значит, не Мэттью его выдал. Уже хорошо. С другой стороны, он, Мэттью и Френсис, похоже, попали в опалу за сокрытие важных сведений от старшего брата.
– Не думал, что это так важно. Я просто делаю то, что считаю нужным, чтобы защитить семейное дело.
– Вот оно что. Собственное отцовство ты счел неважным? Кроме того, с чего ты решил, что семью нужно защищать, но нам при этом ни словом не обмолвился? Предупрежден – значит, вооружен.
– Я ничего не хотел тебе говорить, потому что знал – ты взбесишься.
– Я не взбешусь, как ты изволил выразиться. Мы же не дети, и я не собираюсь сажать тебя под домашний арест. Если считаешь, что сложившаяся ситуация может затронуть интересы семьи, всегда можешь мне рассказать.
В последнем Байрон сильно сомневался, но выхода не было.
– Я собираюсь жениться на Леоне Харпер. Полгода назад она родила от меня сына, я о его существовании узнал, лишь когда нанял ее оформлять интерьер своего ресторана.
Как будет выглядеть взбешенный Чэдвик? Брат сидел на стуле, не шевелясь и даже не моргая. Единственная перемена – побелел как мел.
Байрон ждал. Понимал, рано или поздно брат все равно бы узнал, хотя долгое время скрывал свои отношения с Леоной.
– Леона Харпер? – потрясенно переспросил Чэдвик. – Уж не родственница ли она Леону Харперу?
– Она его старшая дочь. А еще у него есть младшая, Мэй.
Чэдвик стал постукивать себя пальцем по ноге, быстрее и быстрее.
– Решил породниться с семьей Харпер?
– Я же говорил, ты взбесишься.
– И вовсе я не взбешен. И она твоя давняя девушка?
– Мы встречались почти год. Она знала, кто я, а я ни о чем не догадывался до тех пор, пока ее папаша не заявился в ресторан, где мы оба тогда работали. Я решил, что между нами все кончено, и уехал.
– А ребенок?
– Уезжая, я не знал о ее беременности, а она не знала, вернусь ли я обратно.
Внезапно Чэдвик подался вперед и обхватил голову руками.
– И чтобы окончательно прояснить ситуацию. Это та самая женщина, которая занимается дизайном нашего ресторана?
– Да. – Чтобы придать ситуации больше оптимизма, Байрон пояснил: – Вскоре после того, как мы расстались, Леона порвала все связи с семьей. Однако опасается – и не без основания, надо полагать, – что Харпер может отсудить у нее право опеки над малышом. Именно по этой причине я хочу жениться на ней как можно скорее. Как только высохнут чернила на брачном договоре.
– Харпер. Да, угораздило же тебя связаться с дочерью этого старого козла. Ты хоть представляешь, что он сделает, когда узнает о твоем возвращении?
– Именно поэтому мне понадобился брачный договор, и я никому не обмолвился ни словом. Нам нужно пожениться как можно тише, чтобы Харпер не вмешался и ничего не испортил.
– И ты никому не рассказал?
– Только Френсис и Мэттью. Ну и еще Мэй, сестре Леоны. Она для малыша как вторая мама. Его, кстати, Перси зовут.
Чэдвик был явно уязвлен.
– Ясно. Насчет женитьбы ты точно уверен?
Разговаривая с Мэттью, Байрон крепко усвоил одно – нельзя колебаться. Неуверенность – верная дорога в пропасть.
– Точно.
– Так она не сказала тебе, кем является? В первый раз?
– Нет.
– И ты ей доверяешь?
В глазах Байрона промелькнула тень сомнения и тут же пропала.
– Это к делу не относится. Я намерен сделать так, чтобы моего сына никто у меня никогда не отнял, особенно Харпер.
– Я хочу познакомиться с ней и ребенком, – авторитетно заявил Чэдвик, уже полностью оправившийся от потрясения.
– Не сейчас.
– Даже от семейного ужина с Сереной и Кэтрин откажешься? Я не стал бы пугать твою Леону.
Байрон оценил попытку брата, но от его внимания не укрылось то, каким тоном брат произнес слова «не стал бы».
– Леона с детства наслушалась от отца страшных историй о том, что Хардвик всегда забирает себе детей, оставляя их матерей без гроша, и очень боялась, что я так же поступлю с ней.
– Ты обдумывал такую возможность?
– Нет. Она не должна расплачиваться за ошибки отца. Ее не интересует старая вражда, а я не хочу использовать сына как средство воздействия. Случившееся между нашим отцом и Харпером осталось в прошлом и не должно нас волновать. Надо продолжать жить, не оглядываясь беспрестанно на призраки Леона и Хардвика. – Собственная речь Байрону понравилась. Как бы ему хотелось поверить собственным словам!
Однако из головы не шло, что только он дает обещания о своем долгосрочном здесь пребывании, а Леона не спешит ни в чем его разуверить и показать, что ничего от него не скрывает. Сначала утаила фамилию, потом рождение сына. Какие еще тайны она ревностно оберегает?
Чэдвик неожиданно улыбнулся:
– Мы пытаемся изгнать призрак Хардвика, не так ли? Сначала Мэттью женится тайком, теперь ты. Хотя бы мать на свадьбу пригласить не забудь, договорились?
Байрон испытал огромное облегчение. Отношения его матери Дженни с Чэдвиком всегда были неоднозначными, приятно узнать, как предусмотрительно он к ней относится.
– Значит, благословляешь меня?
– Я не вправе этого делать. – Он положил руку Байрону на плечо. – Ты всегда был независимым и делал, что взбредало в голову. Честно признаюсь, я завидовал тому, что наша семейная драма тебя не коснулась.
Байрон в недоумении уставился на брата. Чэдвик ему завидовал?
– В самом деле?
– В самом деле. Поверь мне, пытаясь подражать Хардвику, я вел себя к погибели. А нужно делать лишь то, что приносит счастье. Подозреваю, эту нехитрую истину ты осознал раньше нас.
– А как же ты? Теперь-то ты счастлив?
– Да. Если женишься на ней…
– Женюсь.
– …мы поддержим тебя. Тебя, Леону и малыша. Всем вам будет гарантирована поддержка семьи Бомонт, если Харпер задумает что-то сделать.
Байрон с облегчением выдохнул, не подозревая, что все это время сдерживал дыхание, и понял, что из всех братьев Чэдвик будет яростнее всех сражаться за то, чтобы вырвать ребенка из лап Харпера. Ему досталось от Харпера больше других.
– Спасибо, старина. Я очень это ценю.
Чэдвик снова усмехнулся, что ему совсем несвойственно. Байрон не привык видеть старшего брата улыбающимся.
– Обращайся в любое время. Для этого и нужна семья. Не забудь дать свой новый адрес. – Уже открыв дверь, он замер на пороге, улыбка разом погасла, и он превратился в расчетливого, холодного бизнесмена. – Только не заставляй меня сожалеть о решении.
– Не буду.
На этот раз точно сожалеть не о чем.
Леона пребывала в состоянии постоянной тревоги. Поставщики буквально рвали на куски будущую кухню Caballo de Tiro, сантехники орудовали в туалетных комнатах, электрики отовсюду извлекали старую проводку с роликами и трубками. Она должна была за всеми присматривать, и каждые десять минут кто-то обязательно обращался к ней с вопросом. С одной стороны, она радовалась, что не нужно отчитываться в каждом своем шаге перед мистером Лютефиском, с другой стороны, необходимость единолично принимать решения чрезвычайно изматывала.
Обычно по окончании рабочего дня Леона ехала домой, переодевалась и занималась сыном, но на этой неделе забирала Перси либо из яслей, либо от Мэй, и они с Байроном отправлялись в очередной мебельный гипермаркет, где спорили из-за каждой мелочи.
А покончив с этим, Леона возвращалась в свою квартирку, где неизменно натыкалась на стену враждебности, которой окружила себя Мэй. Сестра взяла себе за правило во всем с ней не соглашаться.
Кроме того, ее по-прежнему каждую ночь будил Перси. Ушная инфекция должна была уже пройти, и Леона пыталась не подходить к нему – пусть наплачется и заснет. Мэй врывалась к ней в спальню с требованиями не забывать о сыне в вихре новой жизни с Байроном.
Спустя еще две недели Леона мало чем отличалась от зомби. Не помнила, какую одежду собрала для себя и Перси для двухнедельного проживания с Байроном, не сразу смогла бы ответить, какое сегодня число и день недели.
Что еще хуже, им с Байроном так и не удалось больше побыть наедине. Она могла рассчитывать лишь на то, чтобы подержать его за руку, пока они спорят о достоинствах и недостатках диванов.
Она целый год прожила без интимной близости и могла бы потерпеть еще две недели, но…
Не могла. Потому что то и дело ловила на себе его вызывающий взгляд. Проходя мимо, он касался ее плеча или бедра, частенько нашептывал, как хорошо она сегодня выглядит и как он ждет того дня, когда они наконец станут жить вместе.
Байрон всегда смотрел на нее как никто другой, и это не изменилось. Осознание того, что он смотрит на нее, заставляло желать его. Но вожделение и любовь – большая разница. То, что он две недели ведет себя пристойно и не обвиняет ее во всех смертных грехах, вовсе не означает, что он не станет делать этого впредь. Да, мил и заботлив, помогает ей с Перси, а от его взглядов и прикосновений по телу пробегают электрические разряды.
Ее эгоистичные физические потребности следует задвинуть на задворки. Хотелось верить, что это и есть настоящий Байрон, тот самый человек, в которого она некогда влюбилась. Она мечтала, чтобы их теперешние отношения продолжались всю жизнь. Она жаждала большего, чем брак на бумаге, раздельные спальни и раздельные жизни. Она хотела любить Байрона. А еще больше, чтобы он любил ее.