Чтобы по достоинству оценить характер и значение подписанных в Осло соглашений, равно как и их последствия, очень важно понимать, на каком фоне и в каком контексте проходили переговоры в Мадриде и столице Норвегии. Для начала я сделаю краткий обзор фона, обусловившего контекст переговоров, затем перейду к Декларации о принципах (ДОП) и последствиям подписанных в Осло договоренностей, которые ощущаются до настоящего времени, а потом, наконец, добавлю несколько слов об уроках, которые следует извлечь.
Предварительно ООП, Израиль и Соединенные Штаты обнародовали свои официальные позиции по базовым вопросам, которые, собственно, и стали темой переговоров в Мадриде и Осло. Позицию ООП в ноябре 1988 года озвучил Палестинский национальный совет (ПНС), предпринявший целую череду дипломатических инициатив, впоследствии отвергнутых. ПНС призывал создать Палестинское государство на территориях, с 1967 года оккупированных Израилем, и обратился с Совету Безопасности ООН с требованием «сформулировать и гарантировать соглашения по безопасности и миру всех стран региона, включая Палестинское государство»[290]. Заявление ПНС, в целом признававшее широкий международный консенсус по дипломатическому урегулированию, почти ничем не отличалось от резолюции, которую в январе 1976 года в Совет Безопасности внесли «противоборствующие» арабские страны (Египет, Сирия и Иордания). Тогда на нее наложили вето Соединенные Штаты, а потом проделали то же самое и еще раз, в 1980 году. США привычно блокируют общий взгляд по данному вопросу – дипломатические любезности здесь можно не учитывать.
К 1988 году Вашингтону стало трудно объяснять свою политику непризнания. В декабре действующая администрация Рейгана стала посмешищем всего международного сообщества, прилагая отчаянные усилия сделать вид, что она одна во всем мире не может услышать уступчивые предложения ООП и арабских государств. И США с большой неохотой решили «объявить победу», утверждая, что Организацию освобождения Палестины наконец-то заставили произнести «магические слова» и выразить готовность к дипломатическому урегулированию[291]. В своих мемуарах Джордж Шульц, бывший госсекретарь, ясно дает понять, что конечная цель заключалась в том, чтобы максимально унизить ООП, хотя одновременно с этим признавалось, что откладывать мирные инициативы больше нельзя. Он проинформировал президента Рейгана, что в одном месте Арафат сказал «дя, дя, дя», в другом опять произнес «дя, дя, дя», но так и не произнес «дядя», смиренно принимая капитуляцию, как и полагается низшему сословию. В итоге появилась возможность переговоров с мелкими чиновниками ООП, хотя все понимали, что особого смысла в них нет: в частности, по одному из условий ООП должна была отказаться от требования созвать международную конференцию, чтобы США и дальше могли контролировать процесс[292].
В мае 1989 года коалиционное правительство израильских партий «Ликуд» и «Авода» официально ответило на согласие Палестины подписать договор о «двух государствах», заявив, что «еще одного Палестинского государства» между Иорданией и Израилем (Иордания по категоричному решению Израиля уже была «палестинским государством», что бы по этому поводу ни думали сами палестинцы и иорданцы) быть не может, и что «статус Иудеи, Самарии и Газы [имеется в виду Газа и Западный берег реки Иордан] останется неизменным, в полном соответствии с базовым курсом израильского руководства»[293]. Более того, Израиль заявил, что вообще не будет вести переговоры с ООП, хотя это позволило бы провести «свободные выборы», контролируемые израильской военной администрацией, притом что очень многие палестинские лидеры сидели в тюрьмах без предъявления обвинения или же были высланы из Палестины.
В соответствии с планом, предложенным госсекретарем Джемсом Бейкером, в декабре 1989 года новая администрация Буша одобрила эту инициативу без всяких оговорок. Таким образом, накануне переговоров в Мадриде существовало три официальных позиции, а Вашингтон выступал в них в качестве «честного посредника».
Когда в сентябре 1993 года Ярафат приехал в Вашингтон, чтобы принять участие в «трепетном дне», передовая статья в New York Times назвала вышеупомянутое рукопожатие «волнительной картиной, превращающей господина Арафата в государственного деятеля и миротворца», который под эгидой Соединенных Штатов откажется наконец от насилия[294]. Колумнист New York Times Энтони Льюис, выступающий с крайних критических позиций господствующего общественного мнения, написал, что раньше палестинцы неизменно «отвергали компромисс», но теперь наконец готовы «проложить путь к миру»[295].
Дипломатические шаги Соединенные Штаты и Израиль конечно же блокировали, в то время как ООП в течение многих лет предлагала компромисс, но тот факт, что Льюис все поставил с ног на голову, для политического мейнстрима является вполне нормальным.
В годы, непосредственно предшествовавшие переговорам в Мадриде и Осло, произошли и другие важные события. В декабре 1987 года в Газе вспыхнула Интифада и тут же распространилась на другие оккупированные территории[296]. Это массовое, показательно подавленное восстание стало сюрпризом не только для израильских оккупационных сил с их развитой системой воинских и военизированных формирований, наблюдателей и коллаборационистов, но и для обосновавшейся в Тунисе ООП. Интифада не ограничилась одним лишь противодействием оккупации – она также стала социальной революцией внутри палестинского общества, разрушив модели слепой покорности женщин, авторитета знати, равно как и других форм иерархии и доминирования.
Хотя момент, когда разразилась Интифада, и стал сюрпризом, в самом восстании ничего удивительного не было, по крайней мере для тех, кто обращал хоть какое-то внимание на операции, осуществляемые Израилем на этих территориях при поддержке США. Что-то обязательно должно было случиться, больше люди терпеть не могли. В предшествующие двадцать лет палестинцы, жившие при режиме военной оккупации, подвергались скотскому обращению, жестоким репрессиям и безжалостному унижению. Жалкие остатки их страны исчезали у них на глазах по мере того, как Израиль воплощал в жизнь свои программы строительства поселений, возводил колоссальную инфраструктуру, призванную интегрировать самые значимые территории в Израиль, воровал ресурсы и применял другие меры, препятствовавшие независимому развитию, – неизменно при решающей военной, экономической и дипломатической поддержке со стороны Соединенных Штатов, равно как и идеологического содействия в деле формулирования новых вопросов и тем.
Давайте возьмем только один из множества случаев, не привлекших к себе внимания и не вызвавших озабоченности на Западе: незадолго до Интифады палестинскую девочку Интиссар аль-Атар застрелил прямо на школьном дворе житель соседнего еврейского поселения[297]. Он был одним из нескольких тысяч поселившихся в Газе израильтян, которые пользовались значительными государственными субсидиями, пребывали под защитой многочисленного военного присутствия, отняли обширные земли и скудные в Секторе Газа запасы воды, которые «вели роскошную жизнь в двадцати двух поселениях среди 1,4 миллиона обездоленных палестинцев», как описал это преступление израильский ученый Ави Рац[298].
Убийцу школьницы, Шимона Ифраха, арестовали, но вскоре суд выпустил его под залог, определив, что «преступление недостаточно серьезно», чтобы содержать мужчину под стражей. Судья объяснил, что Ифрах хотел не убить, а только напугать девочку, выстрелив в нее на школьном дворе из пистолета, и его никак нельзя считать «уголовником, которому надо преподать урок, заточив в тюрьму». Ифраху дали семь месяцев условно. Услышав это решение, находившиеся в зале поселенцы бросились петь и танцевать. А мир, как водится, промолчал. В конце концов, самое обычное дело.
Уже после того, как Ифраха освободили, израильские СМИ сообщили, что вооруженный армейский патруль открыл стрельбу на школьном дворе в лагере беженцев на Западном берегу реки Иордан и ранил пятерых мальчишек, тоже, по-видимому, желая их «напугать». Никаких обвинений не последовало, и случай, опять же, прошел незамеченным. Он стал всего лишь очередным эпизодом программы «безграмотности в качестве наказания», как окрестила ее израильская пресса. В эту же программу входит закрытие школ, использование гранат со слезоточивым газом, избиение прикладами учащихся и лишение тех, кто стал жертвами, медицинской помощи.
После двух лет бесчеловечных, садистских репрессий Рабин проинформировал руководство неправительственной организации «Шалом ахшав», что «жители территорий подвергаются жесткому военному и экономическому давлению». В конечном счете «они будут сломлены» и «согласятся на условия Израиля», что, собственно, и случилось, когда Арафат в результате достигнутых в Осло договоренностей вернул контроль.
Мадридские переговоры между Израилем и «внутренними палестинцами» безрезультатно тянулись с 1991 года, камнем преткновения на них было требование Абдула Шафи прекратить практику расширения израильских поселений. Все эти поселения были незаконны, что неоднократно признавали международные власти, в том числе и Совет Безопасности ООН (среди прочих его решений можно назвать Резолюцию № 446, принятую двенадцатью голосами при трех воздержавшихся – Соединенных Штатов, Великобритании и Норвегии[299]). Позже незаконность поселений подтвердил и Международный суд ООН. В конце 1967 года, когда программа строительства только начиналась, что дело нечисто, признавали также чиновники правительства и представители высшего руководства Израиля. Преступное предприятие включало в себя масштабную экспансию и аннексию Большого Иерусалима – явно в пику неоднократным директивам Совета Безопасности