Последующие статьи ДОП говорят об этом более отчетливо. Они устанавливают, что палестинская власть простирается на «Западный берег реки Иордан и территорию Сектора Газа, за исключением вопросов, которые должны обсуждаться в ходе переговоров на постоянной основе: Иерусалима, поселений, размещения воинских частей и израильтян» – то есть всех сколь-нибудь важных проблем[313]. Кроме того, после своего ухода «Израиль и далее будет отвечать за внешнюю и внутреннюю безопасность, за общественный порядок, за поселения и израильтян». Израильские армейские подразделения и гражданские лица могут и далее беспрепятственно пользоваться дорогами в Секторе Газа и районе Иерихона – двух территорий, которые Израиль наконец согласился освободить[314]. Одним словом, никаких значимых перемен не предвещалось. Кроме того, в Декларации о принципах не было ни слова о программе строительства поселений, лежавшей в основе конфликта, которая даже до масштабного расширения во время переговорного процесса в Осло уже подрывала любые реальные перспективы достижения палестинцами хоть сколь-нибудь значимого самоопределения.
Если вкратце, то поверить, что затеянный в Осло переговорный процесс проложил путь к миру, можно лишь, как иногда говорят, «преднамеренно прикинувшись невежей». Тем не менее подобная уверенность для западных комментаторов и интеллектуалов стала чуть ли не догмой.
За подписанными в Осло документами последовали дополнительные соглашения между Израилем, с одной стороны, и Арафатом и ООП – с другой. Первым и самым важным из них стал договор «Осло-II», заключенный в 1995 году незадолго до убийства премьер-министра Рабина – события трагического, несмотря на то что иллюзорные представления об этом человеке как о «миротворце» не выдерживают никакой критики.
Договор «Осло-II» стал документом, которого можно было бы ожидать от смышленых студентов юридического факультета, если бы им поручили состряпать бумагу, позволяющую властям Израиля и США делать все что заблагорассудится, при этом оставляя место для разговоров о более подходящих вариантах. А вину, когда эти варианты не реализовывались, возлагать на «экстремистов», своими действиями якобы ставивших крест на всех обещаниях.
В качестве иллюстрации: договор «Осло-II» оговаривал, что (незаконные) поселенцы на оккупированных территориях останутся под юрисдикцией Израиля и будут следовать законодательству этой страны. В официальной формулировке это звучит так: «Военная администрация Израиля [на этих территориях] оставит за собой необходимый объем законодательной, судебной и исполнительной власти и возьмет на себя ответственность в соответствии с международными законами», которые (законы) Соединенные Штаты и Израиль, с молчаливого согласия Европы, всегда трактуют как им захочется. Помимо прочего, такого рода свобода наделяла израильскую администрацию на местах правом накладывать вето на любые законодательные инициативы Палестины. Соглашение определяло, что любые подобные «законопроекты, каким-либо образом изменяющие или отменяющие существующие [навязанные Израилем] законы либо военные приказы… будут изначально объявляться недействительными и не оказывать никакого действия, если они выходят за рамки юрисдикции [Палестинского] Совета», который не обладает никакой властью на большинстве территорий, а на оставшихся эта власть зависит от одобрения Израиля. Кроме того, «палестинская сторона обязана уважать законные права израильтян (в том числе и корпораций, находящихся в их собственности) на территориях, расположенных в границах юрисдикции Совета», то есть на тех ограниченных участках, где палестинские власти должны согласовывать правовые вопросы с Израилем. В частности, их право осуществлять управление и право на так называемые «ничейные земли» – данный термин представляет собой замысловатую юридическую конструкцию, в действительности устанавливающую юрисдикцию Израиля над палестинскими землями, не оккупированными этой страной[315]. По сути, участки, где палестинские власти должны согласовывать правовые вопросы с Израилем, и «ничейные земли» представляют собой большую часть региона, хотя правительство страны, в одностороннем порядке определившее ее границы, официальных данных не приводит. По сообщениям израильских СМИ, «незаселенные государственные земли» составляют порядка половины Западного берега реки Иордан, а в целом государственные земли занимают 70 % региона[316].
Таким образом, договор «Осло-II» фактически аннулировал решение всего мира и имеющих отношение к этому вопросу юридических властей, в соответствии с которым Израиль не может претендовать на территории, оккупированные им в 1967 году, и в соответствии с которым все его поселения незаконны. Палестинская сторона признала их законность, равно как и другие, до конца не определенные юридические права израильтян, включая зоны А и В (условно контролируемые Палестиной). Договор «Осло-II» более решительно претворял в жизнь главное достижение договора «Осло-I»: все резолюции ООН, имевшие хоть какое-то отношение к правам палестинцев, объявлялись недействительными, в том числе и затрагивавшие вопросы законности поселений, статуса Иерусалима и права на возвращение. Это одним ударом уничтожало практически все усилия ближневосточной дипломатии, исключение составляла лишь версия, ставшая результатом «мирного процесса» под эгидой США. Основополагающие факты исключили не только из истории, по крайней мере в комментариях в США, но и из официальных хроник.
Эта ситуация сохраняется и по сей день.
Как уже говорилось, можно понять, почему Арафат ухватился за возможность подставить ножку лидерам внутренних палестинцев и попытаться восстановить свою слабеющую власть на оккупированных территориях. Но чего норвежские переговорщики, по их мнению, собственно, достигли? Насколько мне известно, единственным серьезным научным исследованием по данному вопросу является работа Хильды Ханриксен Вааге, которой Министерство иностранных дел Норвегии поручило изучить эту тему, предоставив доступ к внутренним документам. Но лишь для того, чтобы она сделала поистине замечательное открытие – никаких документальных свидетельств того жизненного периода попросту нет[317].
Вааге отмечает, что достигнутые в Осло соглашения бесспорно стали поворотным пунктом в истории конфликта между Израилем и Палестиной, одновременно с этим позиционировав Осло в качестве мировой «столицы мира». По ее словам, предполагалось, что «этот процесс принесет на Ближний Восток мир», однако «палестинцам он принес лишь разделение Западного берега реки Иордан, удвоение количества израильских поселенцев, строительство уродливой защитной стены, драконовский режим блокады, а также беспрецедентное отделение Сектора Газа от Западного берега реки Иордан»[318].
Вааге вполне резонно приходит к выводу, что «мирный процесс в Осло может служить прекрасным примером изучения изъянов» в модели «посредничества небольшой третьей страны в крайне асимметричном конфликте», категорично настаивая на том, что «переговоры в Осло велись на предварительных условиях Израиля, а Норвегия вела себя по отношению к нему как услужливый мальчик на побегушках».
«Норвежцы, – пишет она, – полагали, что через диалог и постепенное укрепление доверия можно добиться необратимой мирной динамики, которая подтолкнет конфликт к разрешению. Проблема всего этого подхода заключается в том, что здесь речь идет не о доверии, а о могуществе и власти».
Процесс содействия переговорам эту реальность скрывает. В конце концов, результаты, которых может добиться слабый посредник, никогда не выходит за рамки тех, которые одобрит сильная сторона… Вопрос лишь в том, сможет ли подобная модель быть хоть когда-то уместной»[319].
Хороший вопрос, заслуживающий всяческого рассмотрения, особенно если учесть, что просвещенное мнение Запада сегодня согласно с нелепым предположением о том, что значимые переговоры между Израилем и Палестиной можно всерьез провести под эгидой Соединенных Штатов как «честного посредника», хотя в действительности США вот уже сорок лет выступают в роли партнера Израиля и блокируют дипломатическое урегулирование конфликта, пользующееся практически повсеместной поддержкой.
10. Накануне катастрофы
Чтобы задаться вопросом о том, что, скорее всего, уготовило нам будущее, было бы вполне разумно взглянуть на человеческий род со стороны. Поэтому представьте себя в роли инопланетного наблюдателя, старающегося с нейтральных позиций понять, что же здесь происходит, либо историка, который будет жить лет через сто после нас – если через сто лет вообще будут хоть какие-то историки, что вовсе не очевидно, – и оглянитесь назад на нынешние события. Вы увидите кое-что весьма примечательное.
Впервые за всю историю человеческого рода мы дошли до того, что можем уничтожить самих себя. Это стало истиной после 1945 года. Сегодня наконец многие признали наличие и других, более протяженных во времени процессов, таких как разрушение окружающей среды или пандемии. Все это двигает нас примерно в том же направлении – может, и не к полному уничтожению, но, как минимум, к невозможности достойного существования.
То есть у нас есть и тревожные текущие процессы и надлежащие средства, способные нанести серьезный удар по цивилизованному существованию человека, а то и вовсе поставить на нем крест.
Как уничтожить планету, не предпринимая для этого попыток
Вопрос звучит так: что с этим делать людям? Никакого секрета здесь нет, все предельно понятно: вы должны прилагать усилия, чтобы избежать кошмарного финала. Реакция на происходящее может быть разной. Одни упорно стараются сделать что-нибудь для устранения угроз, другие своими поступками усугубляют их.