[515]. Опять та же стандартная картина. Когда Соединенные Штаты вторгаются в Ирак, разрушая его чуть не до основания и провоцируя межплеменные конфликты, разрывающие на части сначала страну, а теперь и весь регион, в официальной риторике и, как следствие, в риторике СМИ, это называется «стабилизацией». А когда Иран поддерживает военизированные формирования, противостоящие агрессии, это уже «дестабилизация». И здесь не может быть более гнусного преступления, чем убийство американских солдат, напавших на чужой дом.
Все это, как и многое-многое другое, прекрасно обретает смысл, если мы проявляем должную покорность и безропотно принимаем официально одобренную доктрину: Соединенные Штаты владеют миром, причем совершенно по праву, по причинам, которые Джессика Мэтьюс, бывший президент Фонда Карнеги за международный мир, вразумительно изложила в статье, опубликованной в New York Review of Books в марте 2015 года: «Американский вклад в международную безопасность, глобальный экономический рост, свободу и благосостояние людей столь очевидно уникален и настолько ориентирован на интересы других, что американцы давно поверили в то, что США – страна совершенно иного типа. Так, где другие защищают свои национальные интересы, Соединенные Штаты пытаются продвигать принципы всеобщие»[516].
У защиты нет вопросов, ваша честь.
21. «Иранская угроза»: кто представляет самую смертельную опасность для мира во всем мире
Когда Иран, с одной стороны, и пять постоянных членов Совета Безопасности плюс Германия, с другой, заключили так называемую Иранскую ядерную сделку, весь мир вздохнул с огромным облегчением и оптимизмом. Большинство стран несомненно разделяют мнение Американской ассоциации по контролю над вооружениями, что «совместный всеобъемлющий план действий» устанавливает мощный, эффективный механизм, блокирующий любые обходные пути, с помощью которых Иран мог бы получать материалы для ядерных вооружений, и создает систему контроля, позволяющую выявлять и сдерживать возможные усилия Ирана по скрытой дальнейшей разработке ядерного оружия; по первому пункту соглашение будет действовать до смены поколения, по второму— бессрочно»[517].
Однако на фоне всеобщего энтузиазма выделялись и поразительные исключения: США и его ближайшие союзники в регионе в лице Израиля и Саудовской Аравии. Одним из последствий этого стало то обстоятельство, что американские корпорации, к их огорчению, не смогли массово ринуться в Тегеран наряду со своими европейскими коллегами. Очень многие видные представители американского политического истеблишмента и специалисты разделяют позицию двух региональных союзников и в силу этого практически пребывают в состоянии истерии по поводу «иранской угрозы». Рассудительные комментаторы в Соединенных Штатах и, в значительной степени, деятели всего политического спектра заявляют, что эта страна «несет самую серьезную угрозу миру во всем мире». С учетом исключительного характера этой угрозы сдержанность проявляют даже те, кто выступает в поддержку сделки. В конце концов, как можно верить иранцам, если за ними тянется шлейф насилия и обмана, если они столько раз нарушали соглашения?
Противостояние политического класса оказалось настолько мощным, что общественное мнение, сначала в значительной степени поддерживавшее сделку, очень скоро разделилось[518]. Республиканцы противились ей почти единодушно. Официальные причины можно понять, наблюдая за республиканскими праймериз. Сенатор Тед Круз, считающийся интеллектуалом, предупреждает, что Иран может и дальше разрабатывать ядерное оружие, чтобы в один прекрасный день послать электромагнитный импульс, который «обесточит электросеть всего Восточного побережья» Соединенных Штатов, убив «десятки миллионов американцев»[519]. Бывший губернатор Флориды Джеб Буш и губернатор Висконсина Скотт Уокер сцепились по поводу того, когда бомбить Иран – сразу после избрания нового президента или же после первого заседания Кабинета[520]. А Линдси Грэм, единственный кандидат, обладающий хоть каким-то опытом в международной политике, называет сделку «смертельным приговором государству Израиль», что конечно же является сюрпризом для израильской разведки и служб стратегического анализа. Грэм и сам осознает полную бессмысленность своих высказываний, а это, в свою очередь, вызывает вопросы касательно истинных мотивов, которыми он руководствуется[521].
Здесь важно иметь в виду, что республиканцы давно отказались от претензий работать как нормальная парламентская партия. Как заметил уважаемый консервативный политический комментатор Норман Орнстейн из правого крыла Американского института предпринимательства, они превратились в «радикально настроенных бунтовщиков», которые практически не желают принимать участие в нормальном политическом процессе Конгресса[522]. Со времен президентства Рональда Рейгана руководство партии так глубоко залезло в карманы богатейших американцев и корпоративного сектора, что теперь им ничего не стоит привлекать голоса, единственно мобилизуя слои населения, раньше не представлявшие собой организованную политическую силу. К таковым можно причислить экстремистски настроенных христиан-евангелистов, которые сегодня, вероятно, составляют большинство республиканских избирателей; последователей политики бывших рабовладельческих штатов; нативистов, опасающихся, что «они» отнимут «у нас» белую, христианскую, англосаксонскую страну; и многих других, кто превращает республиканские праймериз в спектакль, безмерно далекий от господствующих в современном обществе тенденций, но не от тенденций, господствующих в умах политиков самой могущественной в истории страны.
В то же время, отход от глобальных стандартов выходит далеко за рамки радикального республиканского бунта. Практически весь политический спектр выражает согласие с «прагматичным» выводом генерала Мартина Демпси, бывшего председателя Объединенного комитета начальников штабов, о том, что заключенное в Вене соглашение «не мешает Соединенным Штатам нанести удар по иранским объектам, если официальные лица решат, что он не соблюдает условий соглашения», хотя вероятность одностороннего военного удара, если Иран будет «вести себя хорошо», действительно «намного снижается»[523]. Бывший переговорщик Клинтона и Обамы по Ближнему Востоку Деннис Росс привычно советует Ирану «не сомневаться, что если мы увидим его прогресс в деле создания оружия, это приведет в действие механизм использования нами силы», даже по истечении срока сделки, когда Иран сможет делать что угодно[524]. По сути, наличие в соглашении пункта об окончании срока действия через пятнадцать лет, добавляет он, «является единственной, но очень серьезной проблемой». Кроме того, он предлагает поставить Израилю бомбардировщики В-52 с противобункерными бомбами, чтобы обезопасить себя к моменту наступления этой ужасной даты[525].
«Величайшая угроза»
Противники ядерной сделки указывают на ее слабость. С этим соглашаются и многие сторонники, заявляя, что «если подписанное в Вене соглашение действительно будет что-то да значить, то всему Ближнему Востоку придется избавиться от оружия массового поражения». Автор этого высказывания, иранский министр иностранных дел Джавад Зариф, добавил, что «Иран в качестве государства, ныне возглавляющего Движение неприсоединения [в которое входят правительства стран, где живет значительное большинство населения планеты], готов работать с международным сообществом для достижения этих целей, прекрасно сознавая, что на этом пути ему, вероятно, придется столкнуться со множеством препятствий, воздвигнутых скептиками мира и дипломатии». Иран подписал «историческую ядерную сделку», продолжает он, теперь пришла очередь Израиля, который «всеми силами этому противится»[526].
Израиль конечно же является одной из трех ядерных держав в регионе, наряду с Индией и Пакистаном. Его программу ядерных вооружений поддерживали Соединенные Штаты, теперь он отказывается подписывать Договор о нераспространении ядерного оружия (Л/РТ).
Зариф обращался к Конференции по нераспространению ядерного оружия, проводящейся раз в пять лет, которая в конечном счете закончилась провалом, после того как Соединенные Штаты (на этот раз совместно с Канадой и Великобританией) в очередной раз заблокировали усилия расширить на Ближнем Востоке зону, свободную от оружия массового поражения. Эти усилия Египет и другие арабские государства предпринимают вот уже двадцать лет. Две ключевые фигуры, Джаянта Дханапала и Серджио Дуарте, представляющие их интересы как в NPT, так и в других агентствах ООН, отмечают, что «успешное одобрение в 1995 году резолюции о создании на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового поражения (WMD), стало ключевым элементом, обеспечившим неограниченное расширение NPT»[527].
NPT, в свою очередь, вообще является самым значимым соглашением в области контроля над вооружениями. Если бы его придерживались, оно смогло бы положить конец такому бичу, какядерное оружие. Имплементация этой резолюции неоднократно блокировалась Соединенными Штатами, в том числе президентом Обамой в 2010 и 2015 годах. Дханапала и Дуарте отмечают, что эти усилия снова блокировались «в интересах государства, не присоединившегося к