Итак, давайте добавим пару слов — о чем умолчал Михаил Меньшиков.
Изящная петербургская дама, владелица первой версии «Протоколов» — это Юлиана Глинка, одна из царских фрейлин, позднее удаленная от двора в результате довольно сложной дворцовой интриги. По ее словам, в 1884 году в Париже она подкупила члена ложи «Мицраим» Иосифа Шорста-Шапиро с целью сбора «полезных сведений».
Сразу скажем, что ложа не может называться «Мицраим» — это название обряда. Однако и обряда Мицраим в то время уже не существовало — скорее всего, Шорст-Шапиро был членом одной из лож обряда Мемфис-Мицраим либо представлялся таковым. Шорст предложил Глинке приобрести у него документ исключительной важности всего за 2 500 франков.
Надо сказать, что Шорст-Шапиро представляется фигурой весьма сомнительной — за два года до описываемых событий его отец был схвачен и осужден в Лондоне как фальшивомонетчик. Глинка заплатила деньги, и Шорст передал ей на одну ночь написанный на французском языке документ — якобы «Протоколы сионских мудрецов».
После того, как «Протоколы» попали в руки к Глинке, она придумала к этой истории замечательный конец — якобы «сионские мудрецы» заподозрили Шорста в краже документа, и тому пришлось бежать. Но масоны выследили его в Египте и убили. Если бы Глинка владела древнееврейским языком, то оценила бы изящество ситуации — «Египет» на иврите как раз и будет «Мицраим», именно так якобы называлась ложа, где масонствовал Шапиро…
Дальнейшая история «Протоколов» хорошо известна, поэтому коснемся еще раз их происхождения и связи с масонством.
Во-первых, почему в качестве языка «Протоколов» выбран французский? «Международным языком» евреев на протяжении всей их истории являлся иврит. Евреи Европы пользовались идишем — все, за исключением евреев Франции. Причем Франция отнюдь не была «еврейской столицей». Так почему французский?
Во-вторых, говорить о том, что во времена царя Соломона могли планировать «захват промышленности», «разрушение христианства» и «минирование городов» — это бред. Ясно, что автор не мог придумать чего-то даже отдаленно похожего на лексику древних или хотя бы современных евреев.
Скажете, что «Протоколы» возникли позже царя Соломона? А когда? И где сейчас эти люди, которые писали «Протоколы»? Понятно, что если где-то когда-то собирались какие-то люди, называвшие себя «сионскими мудрецами» (скажем, в XIX веке), то к настоящему моменту они все уже умерли. А где же новые «сионские мудрецы», кто они? Ситуация в мире постоянно меняется, где их протоколы?
И самое главное, что «Протоколы сионских мудрецов» достаточно четко выдают своей лексикой литературный источник. Это французские антисемитские памфлеты конца XIX века, которые, в свою очередь, переписывали один и тот же кусок из романа Гедше «Биарриц», который ранее украл его из романа Александра Дюма «Жозеф Бальзамо». Проще говоря, Иосиф Шорст-Шапиро, мошенник и сын мошенника, обманул доверчивую петербургскую даму, которой так хотелось верить в то, что она разоблачила всемирный еврейский заговор…
Однако масонская терминология, использованная в «Протоколах», многим не давала покоя. Вот что писал жандармский подполковник Генрих Мец в своем донесении руководству русской жандармерии:
«Тесный союз масонства с еврейством не представляет в настоящее время больше секрета ни для кого, потому что если этот союз и скрывался раньше, то теперь он официально обнародован. Автор La Republique Univer Celle-Dupont посвящает вопросу об общности еврейства и масонства несколько страниц, которые небезынтересно прочесть:
“Теперь нам кажется странным, что наши отцы, относившиеся с таким недоверием к евреям и так долго не желавшие давать им права гражданства, не замечали, что все в масонских ложах носило отпечаток, который выдавал непосредственное участие и руководство евреев. Длинные легенды, которые рассказывают посвящаемым в масонство и истинное значение которых объясняется лишь в высших званиях — всецело еврейские”».
Тут, пожалуй, авторам и возразить нечего. Действительно, легенды первых степеней масонства целиком и полностью основаны на Ветхом Завете, так что они целиком еврейские. Что же до непосредственной связи между еврейством и масонством, то ее не существует. Масонство в современном виде возникло целиком и полностью как христианское учреждение. Так что разговоры о «жидомасонах» — плод обычного параноидального стремления объяснить сложные вещи простыми причинами.
Что же до «Протоколов сионских мудрецов», то они были составлены мелким французским мошенником для того, чтобы «обуть» экзальтированную русскую барышню на 2 500 франков. Не будем отрицать того факта, что мошенник был евреем (а, возможно, даже и масоном низкого ранга). Но вообще-то верить в подобную чушь просто стыдно.
И на этом можно было бы поставить точку, если бы не дальнейшее развитие событий, связанное с именем Сергея Нилуса.
Наступает 1901 год, и вокруг бесхитростного, имеющего успех в определенных кругах, писателя С. Нилуса заваривается интрига. Некто, так и оставшийся в тени истории, передает ему рукопись на французском языке. Это была та самая рукопись, вокруг которой до сих пор кипят нешуточные страсти, известная нам под названием «Протоколы сионских мудрецов» и о которой мы рассказывали выше. Около 1903 года Нилус решился представить царю документ — как доказательства опасного заговора. Без сомнения, он ожидал благодарности от своего государя, но просчитался. Николай заявил оторопевшему верноподданному, что документ — фальшивка, уничтожил данный экземпляр и изгнал его из своего двора. Вот как об этом пишет В. В. Энгель в своей книге «Евреи в России в конце XIX — начале XX вв. Отмена черты еврейской оседлости. Февральская революция»: «Характерно, что в 1903 г., прочитав «Протоколы», Николай всерьез поверил в их подлинность. Лишь в конце Первой русской революции, когда в правительстве всерьез обсуждалось их использование в целях политической борьбы с левыми революционными партиями, в руководстве которых было много евреев, премьер-министр П. Столыпин был вынужден провести официальное расследование подлинности документа и доложил императору, что речь идет о фальшивке. Николай приказал не использовать «Протоколы» в целях политической борьбы и написал на проекте решение: “Оставьте «Протоколы». Нельзя делать чистое дело грязными методами”».
Так кто же такой этот легендарный Сергей Нилус?
Биография Сергея Александровича Нилуса похожа на сотни других: он из помещичьей семьи, получил юридическое образование, но на государственной службе состоял недолго. В молодости был светским человеком и остроумным рассказчиком. Как и многие его современники, будущий церковный писатель был далек от церкви. Впоследствии он вспоминал, что в гимназии на посещение богослужений смотрел как на повинность и даже ходил на исповедь в пьяном виде. Тогда в моде было свободомыслие, и Сергей увлекся Ницше и мистическим анархизмом.
Переворот произошел неожиданно. «1900 год, когда я впервые посетил Саров и Дивеево, — вспоминал он впоследствии, — был годом внутреннего перелома всего, казалось, крепко установившегося на либеральных устоях 60–70-х годов, строя моей внутренней духовной жизни». Собственно говоря, этот внутренний переворот был вполне в духе времени. На смену материализму и позитивизму XIX в. шла декадентская культура начала XX в. Разочарованные марксисты, анархисты, а то и террористы искали себя кто в религиозной философии, кто, по словам Василия Розанова, «около церковных стен», а кто и внутри монастырской ограды. Тремя годами позже уже не марксист, но еще не священник Сергей Булгаков издаст книгу, которая будет называться «От марксизма к идеализму». Как говорится, поколение выбирает…
Как и многие неофиты, новообращенный анархист не отличался особой терпимостью. Француз А. М. дю Шайла, познакомившийся с ним в Оптиной пустыни, вспоминал: «Из прежнего своего анархического мышления Сергей Александрович удержал отрицание современной культуры, перенося это отрицание в область религиозного мышления и отвергая возможность применения научных методов к религиозному познанию. Восставал он против духовных академий, тяготел к «мужицкой вере» и выказывал большие симпатии к старообрядчеству, отождествляя его с верой без примеси науки и культуры. Отвергал он все это вместе с современной культурой, видя в ее проявлениях «мерзость запустения на месте святом», подготовку к пришествию Антихриста, воцарение которого, по его мнению, совпадет с расцветом “псевдохристианской цивилизации”».
Конечно же, в этом неофитском максимализме нет ничего оригинального. По-настоящему интересны не философские построения Нилуса, а осуществленные им записи своеобразного монастырского фольклора, широкой публике практически неизвестного.
В Оптину пустынь Нилуса пригласили для того, чтобы он занялся изданием листков для народа. Такие листки издавали тогда многие монастыри, но знаменитая своими старцами Оптина пустынь ничего не издавала, поэтому читающая публика знала об этом монастыре в основном благодаря старцу Зосиме из «Братьев Карамазовых». Правда, издание, ради которого новоявленный писатель поселился рядом с Оптиной пустынью, так и не состоялось, однако по этому поводу он не особенно переживал.
Каждый, кому приходилось жить в русских монастырях, много раз слышал рассказы паломников о чудесных исцелениях, видениях и снах. Эта монастырская субкультура и стала основным предметом занятий Нилуса. Именно он нашел и впервые издал знаменитые записи бесед Серафима Саровского.
Кем уж он точно не был, так это ученым, скрупулезно передающим особенности издаваемого текста. Точность воспроизведения волновала его меньше всего. Для него в мире не было ничего случайного, а потому любая ошибка, любое совпадение, любое самое незначительное событие воспринимались им как знаки, которые следует разгадать. Нилус никогда не проводил точной границы между текстом, который он готовил к изданию, и теми мыслями, которые при этом приходили ему в голову.