переносила, когда при ней разбирались посторонние члены семейства. Это всегда казалось ей чем-то диким и невежественным.
"Они как будто призывают меня в свидетели, – думала она, прохаживаясь по комнате, прислушиваясь к отзвукам скандала. – А мне нечего им сказать.
Только бы Наташку выпустили из дому! Только бы выпустили!"
Наташа вернулась минут через пятнадцать, когда Лиза уже совсем извелась. Она объяснила:
– Задали мне за посуду… Мать совсем очумела, всегда посуду мыла сама. Пришлось мыть. – Она с огорчением посмотрела на свой маникюр и пожаловалась:
– Лак уже сходит, ты только посмотри! Раньше неделями держался… Я за этот лак восемьдесят тысяч отдала! И в нем посуду мыть?!
– Но ведь у твоей матери тоже маникюр, – заметила ей Лиза. – И она, кроме того, работает.
– А, не читай мне морали, ладно? – злобно огрызнулась та и полезла в шкаф. – Мы уходим. Она успокоилась немножко, я сказала, что иду к тебе в гости.
Ты должна будешь подтвердить.
Но подтверждать ничего не пришлось – они ушли беспрепятственно. Мать Наташи больше не показалась. Наташа набросила на себя коротенький лаковый плащ, застегнула тяжелые туфли из черной лаковой кожи, часы сунула в крохотную сумочку. На лестнице пожаловалась Лизе:
– Квадратный каблук уже отходит, мне нужна шпилька, в Париже все давно на шпильках… А мать на новые ботинки не разоряется.
– Да, трудно тебе приходится, – иронически посочувствовала ей Лиза, но та восприняла ее слова всерьез и тяжко вздохнула в ответ.
Девушки спустились в метро и проехали несколько станций от центра. Вышли на «Владыкино», и Наташа уверенно повернула во дворы, заросшие зеленью. Лиза уже запыхалась, когда подруга остановилась возле серого пятиэтажного дома и сказала: «Это здесь».
– Ты уверена, что она дома? – почему-то шепотом спросила ее Лиза.
Наташа кивнула и заявила:
– Я пойду туда одна. Ты меня подожди тут, во дворике. Вон лавочки.
– С ума сошла? – возмутилась Лиза и твердо сказала:
– Либо я иду с тобой, либо ты никуда не пойдешь. Отдавай тогда часы!
– Да ты что… – попробовала успокоить ее подруга. – Не веришь мне?!
– Я тебе верю, – сказала Лиза, хотя ни капельки не сомневалась, что та решила ее обмануть. Конечно, украсть часы Наташа не могла, но скрыть от нее настоящую цену – это было, вполне в ее духе. – Просто я тоже хочу познакомиться с этой девушкой. Она мне тоже пригодится. Не стану же я каждый раз обращаться к тебе, когда мне понадобится продать что-то!
Наташа фыркнула, и Лиза поняла, что как раз на это она и рассчитывала – быть посредником между Лизой и покупательницей.
– Ладно, – заявила, поколебавшись, – пойдем вместе. Но предупреждаю, она не любит посторонних…
– Засветиться боится? – уточнила Лиза, входя вслед за Наташей в подъезд.
– Наверное, – шепотом сказала та. – И еще ей неприятно, что ее видят в кресле… Стесняется, конечно.
Они поднялись на третий этаж. В доме не было лифта, и Лиза поняла, почему калека не может покидать квартиру. Наташа резко позвонила у двери, обитой красноватой кожей. Они подождали, в квартире было тихо.
– Она дома, – тихо заверила ее Наташа и позвонила еще раз.
Внезапно дверь открылась. Видимо, хозяйка квартиры с самого начала подъехала к двери и только прислушивалась к звукам в подъезде. Лиза увидела девушку в кресле на колесах. В коридоре было темновато, и она не смогла рассмотреть ее как следует. Девушка кивнула Наташе, вопросительно посмотрела на Лизу.
Наташа поспешила объяснить:
– Это моя подруга. Мы к тебе по делу…
– Входите, – сказала хозяйка, рывками повернула колеса назад и откатилась в глубь коридора. Маневрируя, она въехала в комнату. Наташа заперла дверь, накинула цепочку и, не сняв туфель, прошла туда же.
Лиза следовала за ней.
Они оказались в единственной комнате этой тесной квартирки. Лизу сразу поразила грязь – на мебели лежал слой пыли недельной давности, на полу валялись бумажки, перья из подушек, кровать была не застелена, на столе – посуда, видимо, с обеда…
Хозяйка покрутилась со своим креслом у стола, поставила его против света и наконец успокоилась. Наташа, не присаживаясь, заговорила:
– Это Лиза. У нее есть одна штука для продажи.
Хозяйка кивнула, и Наташа вложила ей в руки часы. Пока та рассматривала их, Лиза не отрываясь глядела на нее. Впечатление она производила запущенное, видно было, что девушка давно перестала следить за собой. Рыжевато-русые волосы были небрежно причесаны и схвачены заколкой на макушке, цвет лица – бледно-свинцовый, щеки круглые, дряблые, белесые ресницы не накрашены… Раздавшееся от неподвижности тело скрывал рыжий теплый халат. Лиза обратила внимание на ее ноги. Ноги как ноги, даже неплохой формы… Два-три занятия аэробикой – и они могли бы привлекать внимание. Но эти ноги были странно неподвижны, висели, как посторонние предметы, обутые в толстые шерстяные носки, заштопанные нитками другого цвета. Лиза почему-то засомневалась, что у такой особы могут быть деньги, достаточные, чтобы купить часы, но та вдруг подняла голову и без предисловий спросила:
– Когда деньги нужны?
– Сейчас бы… – обрадованно откликнулась Наташа.
– Я хозяйку спрашиваю, – резко ответила девушка и посмотрела на Лизу. Та пожала плечами и осторожно ответила:
– Мне, правда, лучше поскорее…
– Любочка, мы на мели, – снова вмешалась Наташа. – Ты бы так выручила, так выручила!
– Значит, сейчас… – пробормотала та и снова отрывисто спросила:
– Сколько просишь?
– А сколько вы дадите? – поинтересовалась Лиза и услышала за спиной шипение Наташи – она явно была недовольна тем, как Лиза торгуется. Люба пристально посмотрела на нее и сказала:
– Два лимона дам, если сейчас. Иначе будешь ждать.
– Я не могу ждать. Лучше сейчас.
Наташа снова выступила вперед:
– Любочка, часы ведь шикарные…. Ты хоть пятьсот баксов дай! Ты посмотри – бриллианты! Это же такая вещь!
– На. – Люба протянула ей коробочку обратно, и Наташа умолкла. А Люба кивнула Лизе, уточнила цену и выехала из комнаты, спрятав часы в карман халата.
Наташа толкнула Лизу в бок острым локтем:
– Дура! С ней надо торговаться! За четыреста баксов продать такую вещь! С ума сошла?! Дай, я поторгуюсь, она прибавит!
– Помолчи ты… – бросила ей Лиза. Хозяйка квартиры производила на нее тяжелое впечатление. Эти ноги, это хмурое лицо и особенно этот взгляд. Он лишал Лизу воли, она согласилась бы с любой ценой, которую назвала бы Люба. Лиза чувствовала что-то вроде угрызений совести за то, что она-то здорова, у нес стройные длинные ноги, ухоженный вид, на нее обращают внимание мужчины… Все собственные несчастья показались ей пустяками по сравнению с такой судьбой – лишиться подвижности, свободы выйти на улицу, утратить женскую привлекательность… Она шепотом спросила Наташу, которая все еще была вне себя:
– Давно это с ней?
– Что? – не поняла та и, когда до нее дошло, прошептала, оглядываясь на дверь:
– По-моему, года три… Она мне как-то сказала, что попала в катастрофу. Я подробностей не знаю, можешь сама у нее спросить.
– Ты что?
– А что? – невинно удивилась Наташа.
– Такое спрашивать… Она обидится. – Лиза задумалась, прикрыла глаза. Ее мучило какое-то воспоминание, но она никак не могла понять, какое именно.
В это время в комнату вернулась хозяйка. Она подкатилась к Лизе и протянула ей несколько сложенных долларовых бумажек:
– Четыреста.
– Спасибо, – сказала Лиза и положила деньги в сумочку. Наташа проводила их завистливым и отчаянным взглядом. Лиза почему-то не могла отвести глаз от хозяйки и вдруг тихо спросила:
– Скажите, мы никогда с вами не встречались?
– Не знаю, – равнодушно ответила та. – Я вас не помню, может, и встречались.
Но когда она произнесла эти слова, Лиза уже была уверена в своей правоте. Она настойчиво повторила:
– Люба, вы знаете такого парня, Олега? Он жил рядом с Покровским бульваром.
Да, это была она! Теперь Лиза узнала ее, узнала ее манеру говорить, лицо, даже ноги… Тогда, в тот вечер, на ней было очень короткое платье, даже короче, чем носила Наташа, и ноги – стройные, мускулистые, прямо бросались в глаза. Но Люба все качала головой и повторяла:
– Я вас не помню, может, и встречались…
– Но там вы бывали?
Наташа вмешалась, потянула Лизу за рукав, обратилась к хозяйке:
– Любочка, а ты не купишь у меня вечернее платье? Шикарное платье, отдала тысячу баксов.
– Нет, не возьму, – ответила та, не сводя глаз с Лизы. – Зачем оно мне… Меха я бы купила.
– Да у меня больше нет!
– Ну и у меня ничего нет, – отрезала Люба и отвернулась.
Лиза поняла, что пора уходить. Она попрощалась, вышла из комнаты. У двери ее настигла Наташа. Она открыла замок, и девушки вышли на лестницу. Лиза быстро спускалась, Наташа за ней не поспевала, торопливо стучала увесистыми каблуками, хваталась за перила… Уже на улице она остановила Лизу:
– Слушай, дай мне взаймы долларов сто!
– Ты что? – Лиза, не останавливаясь, шла к метро. Наташа бежала следом.
– Ну, не будь свиньей, фиг бы ты продала часы, если бы не я! Лиза! Ну, займи сто баксов! Я в таком положении!
– Слушай, тебя хоть мать кормит, а меня кто?! – огрызнулась Лиза. – Ты хоть понимаешь, что мне жрать нечего?! Отстань!
– Ну, ты сволочь! – со слезами проговорила подруга, отстав на полшага. – Я не думала, что ты такая сволочь! Я же тебя предупреждала, мне нужны деньги!
– Мне нужнее!
– Иди ты в… – Наташа остановилась, вытащила сигареты, закурила и крикнула в спину уходящей Лизе:
– Думаешь, я ни хера не поняла?! Это ты ее подставила!
– Что? – Лиза побледнела, остановилась.
Наташа, сощурив злые глаза, кричала:
– Любка знала Олега, знала! Она у него бывала с одним типом, мне говорили! Я и на Любку-то вышла через дружков Олега, поняла?!
– Не ори так… – Лиза быстро подошла к подруге вплотную, взяла ее за рукав, посмотрела прямо в бешеные глаза. – Говори нормально, на нас уже смотрят. Значит, ты сразу поняла, к кому меня ведешь?