[336] Один из главных военных преступников Альфред Йодль после войны признал, что в 1937 г. германский генералитет откровенно предупредил Гитлера, что лично он может делать все, что ему угодно, однако они, вояки, «не в состоянии воевать раньше, чем через семь-восемь лет»[337]. То есть и по этим данным выходит, что не ранее 1944–1945 гг. Кстати, и советская разведка в 1937 г. установила, что «рейхсвер в течение 1937-го и 1938 г. на военные авантюры по причине неподготовленности не пойдет, не останавливаясь ни перед саботажем, ни перед переворотом». Эти сведения были получены из высших военных кругов Германии[338]. Аналогичная ситуация имела место и в люфтваффе, в котором не было опытных офицеров, способных командовать эскадрильями и особенно более крупными авиасоединениями. Командовавший люфтваффе Г. Геринг на совещании в декабре 1936 г. прямо заявил, что для подготовки ВВС нацистской Германии к войне ему нужен срок не менее десяти лет. То есть и по этим данным опять-таки выходит, что война должна была состояться не ранее 1945–1946 гг.[339] И это несмотря на гигантские средства, вбухивавшиеся в милитаризацию страны и экономики. Да и фюрер, утверждая, что Германия есть «острие западного мира, противостоящее большевизму и его атакам»[340], и подчеркивая необходимость победоносной войны против России, время начала такой войны именно против СССР указывать не рисковал. Гитлер сам проговорился об этом в меморандуме «Об экономической подготовке к войне» от 20 августа 1936 г. Ничего другого и быть не могло. Ведь между принципиальной готовностью экономики к войне и принципиальной готовностью самого государства и его вооруженных сил к войне – слишком принципиальная разница. Экономика может быть готова, но будут ли готовы вооруженные силы, будет ли готово само государство? Не говоря уже о том, что ситуация могла повернуться ровным счетом наоборот.
Не просматривается какая-либо связь между 1937 г. и 1941 г. и в рамках того времени, которое последовало уже за периодом так называемого «разгрома военных кадров». Так, из содержания сообщения от 4 мая 1939 г. одного из наиболее ценных в те времена агентов ГРУ – «Арийца» (Рудольф фон Шелия, советник посольства Германии в Польше) – четко видно, что после так называемого «разгрома военных кадров» в СССР Гитлер крайне опасался мощи Советского Союза. В его планы входило следующее: «После того, как с Польшей будет покончено, Германия обрушится всей своей мощью на западные демократии и одновременно определит Италии более скромную роль» и только после этого «будет осуществлено великое столкновение Германии с Россией, в результате которого окончательно будет обеспечено удовлетворение потребностей Германии в жизненном пространстве и сырье».
Как видите, и тогда Гитлеру вовсе не приходило в голову устраивать «оценку той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел». Напротив, он всерьез был озабочен совсем иным. Фюрер ясно отдавал себе отчет в том, что без концентрации в своих руках, хотя бы и вооруженным путем, всей мощи военно-экономического потенциала Западной Европы нечего и думать о том, чтобы соваться на Восток. Тем более не имея соответствующего удобного плацдарма для нападения на Советский Союз. Более того. Это прямое свидетельство того, что даже тогда им владел страх перед экономической и особенно военной мощью СССР, который не давал ему покоя. Вот, собственно говоря, чем и была обусловлена такая поэтапность реализации его планов международного бандитизма. Как установила советская разведка в промежутке с 17 по 19 июня 1939 г., на реализацию этих этапов Гитлер отводил примерно два года!
Но в то же время до так называемого «разгрома военных кадров» в СССР Гитлер настолько не опасался его военной мощи, что открыто, едва ли не на всех углах брякал, что-де нацисты «готовы в любой момент напасть на Советский Союз». Именно так он и заявил, к примеру, еще 18 сентября 1936 г. на очередном съезде нацистской партии! Вы только вдумайтесь в соотношение смысла сказанного с хронологией – ведь до начала так называемого «разгрома военных кадров» в СССР еще целых семь месяцев, а фюрер готов, видите ли, в любой момент напасть на Советский Союз! В то время Гитлер располагал плохо вооруженным и оснащенным всего лишь 600-тысячным вермахтом, обремененным к тому же колоссальным количеством профессиональных проблем. Тем не менее ему, оказывается, было наплевать на не разгромленные кадры наших «гениальных стратегов», под командованием которых в тот момент была по тем временам весьма прилично вооруженная и оснащенная РККА численностью в 1,2 млн человек. Более того. Он не опасался их до такой степени, что той же осенью 1936 г. на командно-штабных стратегических играх уже «обкатывал» прототип будущего плана «Барбаросса»!
Однако после так называемого «разгрома военных кадров», особенно ликвидации верхушки заговора в лице «гениальных стратегов», настроение Гитлера круто изменилось. Фюрера, располагавшего к тому моменту полуторамиллионным и по тем временам уже вполне сносно вооруженным и оснащенным вермахтом, вдруг почему-то охватил едва ли не до потери пульса доводивший его животный страх перед открыто проявлявшей готовность вмешаться в чехословацкий кризис 1938 г. Красной Армией! За это надо благодарить посла Третьего рейха в СССР Вернера фон Шуленбурга – своими депешами из Москвы Шуленбург внес серьезный вклад в дело внушения Адольфу страха перед РККА. И их ценность беспрецедентна, потому как весь так называемый «разгром военных кадров» в СССР Шуленбург наблюдал глазами очень опытного и проницательного разведчика-дипломата[341]. Именно он вдолбил Гитлеру мысль о том, что «участие Европейской России в этой войне будет самым большим и самым решающим событием»[342].
Даже первый американский посол в СССР У. Буллит – уж на что ненавидел Советы – и то слал в Госдеп депеши, в которых еще в 1936 г. прямо указывал, что Советский Союз теперь «является одной из великих держав, и его отношения с Европой, Китаем и Японией так важны, что мы не можем проводить взвешенную внешнюю политику, не зная, что делается в Москве»[343].
Животный страх Гитлера перед Красной Армией и вообще СССР был настолько заметен, что даже британский МИД также считал, что Гитлер опасается России! Заместитель главы дипломатического ведомства Великобритании Александр Кадоган 5 апреля 1938 г. заявил послу Чехословакии в Лондоне Я. Масарику (сын первого президента Чехословакии): «Несмотря на весь пыл Гитлера, Германия боится России»[344]. А ведь именно в это время «степень разгрома военных кадров», о котором говорил Василевский, была, что называется, в апогее. Обратите также внимание на то, что мнение британского МИДа косвенно подтверждает принципиальную часть оценки военных атташе Великобритании, Франции и США, которые приводились выше. Потому как военная мощь СССР была настолько очевидна, что с ней надо было считаться. Более того. Заметьте также, что через оценку британского МИДа хорошо видно, что и Гитлер признавал серьезную мощь РККА – потому и боялся России-СССР!
В итоге получается, что, обладая в сравнении с РККА слабым по состоянию на сентябрь 1936 г. вермахтом, Гитлер совершенно не опасался наших «невинно убиенных гениальных стратегов» и вообще «не разгромленных военных кадров» и, как «храбрый портняжка», нагло изъявлял решимость в любой момент напасть на СССР. Ради чего в самом конце 1936 г. на командно-штабных стратегических играх «обкатал» даже прототип будущего плана «Барбаросса»! Но как только «разгром» произошел, а вермахт достаточно окреп (хотя еще и не до того состояния, в котором он ринулся в агрессию против СССР), то Гитлером овладел животный страх перед РККА!
Вот и попробуйте теперь хотя бы самим себе объяснить этот поразительный парадокс. Почему, когда в РККА завершился «разгром военных кадров», причем именно «в той степени», которую Василевский выдал чуть ли не за основополагающую причину трагедии 22 июня 1941 г., Гитлером настолько овладел страх перед Красной Армией, что он самым отчаянным образом беспрерывно шантажировал лидеров Запада, требуя отдать ему на «съедение» Чехословакию так называемым «мирным путем»? Что те и сделали, якобы уступая его пожеланиям. Обо всех, тогда сугубо секретных, договоренностях накануне Мюнхенского сговора Сталин знал практически все[345].
Но, даже получив так называемым «мирным путем» Чехословакию, Гитлер тем не менее не отделался от страха перед РККА. Хотя в прямом смысле со всех сторон его толкали на агрессию против СССР. К примеру, в октябре 1938 г. известный психоаналитик К Юнг в интервью американскому корреспонденту Х.Р. Никербокеру заявил: «…Я полагаю, что в этой ситуации (то есть после Мюнхенского сговора Запада с Гитлером и ввода гитлеровских войск в Судетскую область Чехословакии. – А. М.) единственный путь спасти демократию на Западе – под Западом я подразумеваю также и Америку – не пытаться остановить Гитлера. Можно попробовать отвлечь его, но остановить его невозможно без громадной катастрофы для всех… Я предлагаю направить его на Восток. Переключить его внимание с Запада и, более того, содействовать ему в том, что удержит его в этом направлении.
Послать его в Россию… Я не думаю, что Германия удовольствуется куском Африки, большим или малым. Германия поглядывает на Британию и Францию с их заманчивыми колониальными владениями и даже на Италию с ее Ливией и Эфиопией и задумывается о своих собственных размерах, противопоставляя семьдесят восемь миллионов немцев сорока пяти миллионам британцев на Британских островах, сорока двум миллионам французов и сорока двум миллионам итальянцев, и она готова считать, что должна занять первое в мире место, не только большее, чем занимает одна из трех великих держав, но гораздо большее. Каким образом она достигнет этого на Западе без уничтожения одной или более наций, его населяющих? Существует единственное поле приложения ее действий