Джессика отшатнулась.
Всё внутри похолодело.
Он был здесь.
Он лежал на её кровати.
Он дышал этим воздухом, касался её вещей, возможно, касался её.
---
Она бросилась к двери — на замке. Засов. Цепочка.
Но за ней уже был звук.
Скрип.
Тот самый.
Не громкий. Тонкий, как если бы кто-то медленно, со смаком, водил ногтём по дереву.
Он не торопился. Он знал, что она боится.
Тик.
Тик.
Тик.
Часы отсчитывали секунды до чего-то…
необратимого.
И тогда она услышала:
поскрёб. Едва слышный. Упрямый. Как зверь, унюхавший кровь.
Она не закричала.
Она даже не дышала.
Она знала, как это работает.
Если дёрнешься — он войдёт.
Если молчишь — он всё равно знает.
Пума внутри напряглась.
Жива. Злится.
Хочет рвать.
Но разум подсказывал — пока рано. Надо исчезнуть, стереть след, перехитрить гиену.
И ночь только начиналась.
Глава 23
В комнате было душно, словно стены сдвинулись, придвинулись ближе, прижались к плечам. Джессика стояла у окна, дрожащими пальцами теребя край шторы. Вудс был где-то рядом — она слышала его шаги, будто он шёл по её нервам в грязных ботинках. Пума рычала внутри, рвалась, билась, скреблась когтями по внутренностям, жаждая крови.
«Убей его».
В голове пронеслось, как гром. Не мысль — приказ.
«Разорви. Пусть его рёбра раскроются, как створки. Пусть кровь хлынет. Пусть почувствует».
— Тихо, — прошептала она, обхватив себя руками. — Замолчи. Я… я должна думать.
Пума зарычала громче. Девушка стиснула зубы. Всё внутри клокотало, словно кто-то варил в ней древний суп — из боли, ненависти и бессонных ночей.
Почему он здесь? Зачем пришёл? Кто его послал?
Она вспомнила, как старейшины переглядывались между собой. Глаза — чёрные, как вода в колодце. Они никогда не говорят напрямую. Они шепчут, улыбаются, и ставят ловушки. И вот теперь — Вудс.
«Его бросили. Кинули, как падаль. Чтобы ты разорвала. Чтобы показать, кто ты теперь. Он их жертва. А ты — мясник».
Запах от него шёл жирный, тягучий — как от дешёвого масла, прогорклого, как что-то давно забытое на солнце. Вудс стоял у двери её комнаты, тяжело дыша, будто поднялся по лестнице не с первого раза.
Джессика слышала, как скрипит его кожаный ремень, как хлюпают ботинки. Тишина вокруг сгущалась, как болотная вода. Она стояла спиной к двери, сжимая подлокотник кресла до побелевших пальцев.
Пума внутри напрягалась. Хищница. Она дышала с ней в унисон, чувствуя приближающуюся опасность. Но не потому, что он был силён — а потому, что был отвратителен.
— Джессика, открой. — Голос Вудса скребся, как щётка по металлу. — Порадуй нас. Давай не будем устраивать сцен.
— Уходи, — сказала она ровно.
— Ты боишься? Меня? — Он хохотнул. — А зря. Пройди это испытание вместе со мной!!!Ты ведь знаешь, что Старейшины милосердны только на словах. Ты это знаешь...
Она сжала зубы.
— Они пришлют за тобой псов. Отберут клан, отберут силу, вышвырнут туда, где пустые пещеры кишат гниющими монстрами. На корм. Вот и всё, Джесси. Конец кровной линии.
Она чувствовала, как злоба медленно просыпается внутри неё. Пума — ощетинилась. Под кожей зудело, будто шерсть пытается пробиться сквозь кожу.
— Почему ты здесь, Вудс? — тихо. — На самом деле.
— Потому что я умный, детка. Я решил: мы пройдём испытание вместе. Я тебя прикрою. А ты… заплатишь. По-своему. Взаимностью.
Тошнота подступила к горлу. Джессика шагнула в сторону, подальше от двери.
— Ты жирный слизняк, Вудс. И если бы ты знал хоть что-нибудь, понял бы: они тебя уже слили. Для них ты никто.
— Я заслужу их благосклонность. Через тебя. Ты — ключик. Маленькая девочка с именем и наследством. О, и с какой дикой красотой. Ты даже не представляешь, как я ждал этого момента...
Она схватила сумку. Внутри всё вперемешку: таблетки, резинка для волос, холодный металл расчёски — и бархатный мешочек.
Сердце остановилось.
Он. Он остался. Она не открывала его с тех пор, как…
Аэропорт. Ячейка. Внутри не было писем. Только этот мешочек.
Она прятала его, забывала, пугалась, засовывала глубже в ящик — и всё равно находила снова.
Три кости.
Она высыпала их в ладонь.
Они были холодны.
Потом — обожгли.
— Слушай, у меня есть предложение. Настоящее. Без обмана.
Ты сильная. Я — влиятельный. Мы можем пройти это вместе. Они уважают меня. Уважают силу.
Ты станешь моей. Мы соединим линии. Закроем рот старикам. Ну? В этом ведь нет ничего плохого. Я… я бы хорошо о тебе заботился, ты не знаешь, как женщины стонут в моих лапах...
Её вырвало.
Прямо у кровати.
Желчь и тишина.
Он рассмеялся. — Тебя даже от моих слов мутит? Девочка, ты слишком избалована. Думаешь, кто-то другой захочет иметь дело с твоим проклятым родом? С тобой — с твоим хвостом по имени Альфред, с твоими срывами? С твоим "особенным" подарком?
Джессика зажала кости в кулаке. Они горели огнём, но не обжигали — наоборот, от них веяло чем-то холодным, пронизывающим до костей, как промозглый дождь в начале ноября. Странное ощущение не покидало её — будто кости ожили в её ладони. Они словно дышали, едва слышно шептались на неразборчивом языке, и этот беззвучный голос лез ей прямо в череп.
Страх сковал горло. Она чувствовала опасность... и одновременно — умиротворение. Пугающее, как тишина на краю пропасти.
Темнота комнаты казалась гуще обычного. Лунный свет, пробившийся сквозь стекло, высек в отражении окна чью-то тень.
Пантера.
Она стояла в отражении — чёрная, грациозная, почти неестественно красивая. Её янтарные глаза горели, не сводя взгляда с руки Джессики, с зажатым кулаком. Хвост пантеры нервно бился о пол — снова и снова, как метроном бешенства.
Брось их.
Голос раздался внутри. Не её. Чужой. Твёрдый, хищный.
Брось!!
Джессика пошатнулась, сердце забилось быстрее. Это была не просто галлюцинация — она впервые в жизни действительно почувствовала магию. Чёрную. Почти ядовитую. Страх сдавил рёбра. Вудс скрёбся с той стороны двери, как зверь, которого впустили в этот мир слишком рано.
Пантера в отражении не двигалась, но её глаза сверкнули безумием.
А в её руке — кости. Три игральные кости, которые будто шевелились, пульсировали, как живые существа, подчинённые чьей-то чужой воле. Мысли — рой чужих пчёл. Злобных. Навязчивых. Они неслись сквозь неё, стирая её собственные.
Брось их!
БРОСЬ!!!!
Удар сердца. Потом ещё. И ещё. Как барабан войны, как отсчёт.
Она, наверное, сошла с ума.
За дверью стояла гиена. Джессика не видела её, но чувствовала: там, в темноте, из её пасти капала вязкая слюна. А в отражении... нет, не в стекле — в самом воздухе — что-то пыталось говорить с ней. Без слов. Без голоса.
А кости... они были последним, что осталось от отца. Его дар. Его тайна. Он хранил их под носом у старейшин, так, что никто не догадался бы. Как она может их просто...
Пантера распахнула пасть. Но звука не последовало. Только движение, щёлкнувшие клыки.
Брось их.
«Нет», — прошептала Джессика. Но её голос утонул в мысленном гуле.
Пантера больше не могла ждать. Она развернулась, и хвост с силой хлестнул воздух. Джессика почувствовала, как его кончик скользнул по её запястью — лёгкий, как прикосновение ледяной воды. Но этого оказалось достаточно.
Кулак сам собой разжался. Пальцы ослабли, и…
Кости упали...
— Знаешь, — за дверью снова его голос, мерзкий, — я даже рад.
Что ты сломалась. Это делает тебя мягче.
Я не против, если ты сейчас заплачешь.
Даже лучше. Я всегда мечтал о женщине, которая сопротивляется. С характером.
Так интереснее.
Пума зашипела. Глаза Джессики закатились. Ноги начали трястись.
— Заткнись, — прошептала она.
— Что?
— ЗАТКНИСЬ! — она закричала, как в последний раз.
Он ударил в дверь. Раз. Второй. Потом — с ноги.
— Открой! Сейчас же! Или я выбью, тварь!
— Один путь… — прошептала она, — один. Любой, только не этот.
...
Три грани засветились.
5. 2. 6.
Джессика закрыла глаза. Представила дом. Особняк. Запах воска и дуба. Зажав уши руками, только бы не слушать злобный смех гиены...
Дверь треснула.
Вуд уже орал что-то пошлое, надрывное, как потерявший контроль зверь.
Но она исчезла.
Прямо в миг удара. Прямо в миг разрушения.
---
Она упала. Сквозь холод. Сквозь слёзы. Сквозь воздух. В себя. Обратно.
---
Особняк. Её комната. Кровь — из носа. Боль — в позвоночнике.
Она была вся в поту, дрожала. Мешочек с костями — рядом. Монета — выкатилась из кармана. Комната кружилась, как карусель. Она пыталась дышать, но каждое дыхание было — как глоток огня.
Она ползла к кровати. Потом не ползла. Потом просто — лежала.
Она не помнила, сколько это длилось.
День? Два? Неделя?
Однажды — кто-то вошёл. Стук каблуков. Она почувствовала его раньше, чем увидела.
— Джессика?
Альфред. Голос. Резкий вдох. Резкие шаги. Потом — руки. Тёплые. Надёжные. Он поднял её, как ребёнка. Не как женщину. Не как зверя. Просто — как любимую.
— Ты… ты как здесь?.. Ты…
Он не договорил. Он увидел мешочек. Он увидел монету. Он увидел кровь на подушке.
— Чёрт… кто тебя вернул?
Но она уже не слышала. Глаза закрылись. Тело выдало последнюю дрожь. Потом — тишина.
Альфред прижал её к себе. Сел у стены. Не отпускал.
— Что бы это ни было… — прошептал он, — …теперь я с тобой.
---
А под полом, в глубине дома, что-то вздрогнуло. Как будто оно почувствовало: вещи снова пошли не по плану.
С тебя лайк и подписка, а с меня продолжение этой истории, где все на своем месте и все на своих местах...
Глава 24
Всё, что осталось от меня
Сначала исчез воздух.