Кто скрывается за тьмой? — страница 35 из 35

Пума внутри неё молчала.

Пантера наблюдала.

Ягуар — прижимался ближе.

Они все — возвращались.

…Они оба молчали.

В их молчании не было неловкости — только насыщенность, как после долгой зимы, как после слов, которые сказаны правильно и вовремя.

На кухне ещё долго пахло мёдом и чаем.

А на ладони Джессики — в сжатом кулаке — оставались кости, греющие кожу, как что-то живое.

В углу кухни, у окна, в тени — сидел Дерек. Он не вмешивался. Лишь слушал, как внучка рассказывает, как Альфред смотрит на неё, как звери невидимо гуляют между ними. Он был третий в их круге, не мешающий, но несущий память рода.

Он пил свой виски маленькими глотками, не комментируя ни Пантеру, ни Сару Агату, ни даже кости, хотя глаза его сверкнули, когда она высыпала их на ладонь.

Когда всё было сказано, и между молодыми повисла тишина — тёплая, как послевкусие чего-то важного, — он встал.

— Я пойду. Вам нужно побыть вдвоём, — сказал он, подходя к Джессике. Кивнул, мягко коснулся её плеча. — Ты хорошо справилась, детка. Очень хорошо.

Он взглянул на Альфреда — взгляд короткий, но в нём было всё: уважение, признание, принятие.

Молча вышел из кухни.

---

Позже, когда дом стих, и даже тени устроились по местам, Дерек Нортон сидел в своём старом кресле у окна.

Он налил себе ещё немного виски.

Снежинки падали за стеклом, крутились в свете фонаря.

Мягкие, как шепот тех, кто был до него. Как напоминание, что время идёт, но кровь — остаётся.

Он сделал глоток.

Поднялся. Вышел на веранду, не кутаясь.

Снег ложился на плечи. На виски. На седину.

Он долго смотрел в ночь, слушая, как в доме живут трое:

мужчина, женщина и звери,

любовь, память и долг,

и тишина, в которой всё стало на свои места.

И, глядя в белую даль, он тихо сказал:

— Ну что ж. Конец — достойный рода...

Эпилог

Когда кости ещё не сказали последнего слова

В поместье снова пахло соснами и корицей.

Зима обнимала дом, не пугая, а завернув в себя, как пледом. Всё будто замерло на выдохе.

В камине потрескивали дрова. Кошка лежала у печки, свернувшись клубком. Где-то в кладовой вяло поскрипывали мыши, которых никто уже не гонял.

Альфред спал.

Ягуар внутри него тоже спал. Впервые — без тревоги.

Он знал: она здесь. Жива. Возвращена.

---

Джессика встала рано. В доме — ни звука. Только тихое постукивание веток в окно.

Она подошла к своей сумке, достала мешочек с костями, долго держала его на ладони, прежде чем снова выйти в сад — босиком, в его рубашке, с распущенными волосами.

Снег был хрусткий, свежий, но не холодный. Почти тёплый — родной.

Она присела у дерева и встряхнула мешочек, словно играла в старую игру.

Три кости упали на снег.

Первая легла знаком вниз.

Вторая — с трещиной, которой раньше не было.

А третья… не упала. Она зависла в воздухе, на миг — и медленно, медленно ушла в землю, будто кто-то потянул её с другой стороны.

— Вот и всё, — прошептала она. — Кто-то меня услышал.

---

Альфред вышел следом. Всё такой же — полусонный, взъерошенный, хмурый от холода и любви.

— Ты опять босиком?

— Я в тебе, значит не замёрзну.

— Ну ты, конечно, колдунья.

Он посмотрел на кости. Остались две. И пустой след от третьей.

— Она ушла?

— Не знаю. Или нашлась.

---

Чуть поодаль, у старой яблони, стоял Дерек Нортон.

Он держал в руках деревянный скворечник, старый, но крепкий. Прикручивал его к стволу, неторопливо, основательно, будто строил не для птиц, а для будущего.

Он слышал их, знал, что кость ушла, знал — тишина сегодня была необычайно плотной.

Он отступил назад, посмотрел на дело рук своих, вздохнул и сказал тихо, почти про себя, снова повторил эту фразу, его волк улыбался внутри...

— Ну что ж. Конец — достойный рода...,

---

А теперь, раз уж вы всё дочитали…

Скажите.

Хотите ли вы продолжения?

Хотите ли узнать, куда ушла третья кость?

Кому она теперь принадлежит?

А может быть…

Вы сами хотите бросить кости?

🖤🎲

Рискнёте?