---
— Куда это ты? — дед взглянул на неё поверх очков, когда она слетела вниз по лестнице.
— Альфред предложил съездить в город. Показать, что я… в порядке.
— А ты в порядке?
— Нет, — честно ответила она. — Но… пытаюсь.
Он кивнул, не добавив ни слова. А может, сказал слишком многое.
---
Машина тронулась. Альфред молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Он выглядел безупречно — как всегда. Но Джессика видела, как у него дергается уголок губ, как напряжены руки на руле.
Он был на пределе.
— Устал? — спросила она, не выдержав.
— Это уже не усталость, — хрипло отозвался он. — Это… износ. Я не просил об этом. Мне навязали тебя, как навязывают дорогую, но ненужную вещь. А я дурак, взял и согласился. Из долга. Из чувства вины. Чёрт знает, почему.
Он не посмотрел на неё. И слава богу — иначе увидел бы, как она сжалась.
— Но раз уж начал — отступать не в моём стиле, — добавил он тише. — Довезу до конца. И тебя тоже.
Город, в который они въехали, был Сейлем — столица штата, но не многолюдная и не помпезная. Зеленые деревья вдоль улиц, старинные здания, фермерские рынки. В этом городе было что-то… притягательное. И странно знакомое. Джессика не могла отделаться от чувства, что уже была здесь — может, в прошлой жизни.
Или в снах.
---
Офис Альфреда находился в стеклянном здании недалеко от центра. Здесь располагалась компания "Lenway Apparel" — бренд, выпускавший элегантную одежду, популярную далеко за пределами штата.
Шоурум на первом этаже блистал светом, внутри мелькали манекены, сотрудники в строгих чёрных нарядах, клиенты, говорящие шёпотом.
Альфред ничего не объяснял. Он просто схватил её за руку и повёл в сторону примерочных.
— Ты выглядишь так, будто сбежала из колледжа. А ты — Нортон. Мы должны... хотя бы казаться идеальными.
---
Час спустя она уже потеряла счёт нарядам. Каждое платье — дорогое, прекрасное, чужое. Альфред лениво потягивал кофе, с усмешкой наблюдая за ней, пока консультантка по имени Рейчел бросала на него страстные взгляды и подавалась вперёд с таким усердием, что грудь вот-вот выскользнет из выреза.
Джессика несколько раз кашлянула. Громко. На четвёртый — сработало.
— Берём, — кивнул он, не глядя.
— Я сама за себя заплачу, — жёстко ответила она. — Не надо играть в спонсора.
Он смерил её взглядом, откинувшись на кресло.
— Как скажешь.
Они устроились в уютной кофейне недалеко от центра Сейлема — небольшое заведение, утопающее в зелени, пахнущее корицей и свежей выпечкой. Джессика впервые за день почувствовала себя почти комфортно. Почти — потому что рядом был он.
Альфред молчал, пока официант ставил перед ними кофе и десерты. Он казался отрешённым, даже немного злым — словно весь день был ему в тягость. И был.
С момента, как Джессику вручили ему под ответственность, его жизнь превратилась в неразрешимую головоломку. Она была не той, кого он хотел бы видеть рядом. Неловкая, противоречивая, колеблющаяся. Не пара — обуза. Но сегодня... что-то изменилось. Она не играла, не притворялась. В её глазах была та самая честная растерянность, которую невозможно фальсифицировать.
Он это знал. И знал, что его холодность была своего рода защитой.
— Не думала, что в Сейлеме есть такие места, — сказала она вдруг, глядя в окно.
Он хотел что-то ответить, но тут дверь кофейни отворилась.
И вошли они.
Молли. Барбара. Алисия. Те самые.
Альфред заметил, как Джессика напряглась, словно в неё вонзили нож. От расслабленного выражения лица не осталось и следа — только сжатые губы, чуть затуманенный взгляд. Он сразу понял: эти девушки не просто из прошлого — они его ядовитое продолжение.
— Ну надо же… монашка Джесси, — громко сказала Алисия, даже не глядя на Альфреда. — А мы думали, ты всё ещё сидишь в своей норе.
Они сели за соседний столик, демонстративно разглядывая Альфреда, перешёптываясь, театрально смеясь. Оценивая. Флиртуя.
Альфред смотрел на них спокойно, с ленивым презрением. Такие девушки были ему до отвращения знакомы: самовлюблённые, жестокие в своём невежестве, упивающиеся слабостью других. Он мог бы их раздавить словом — но не стал. Потому что увидел, что Джессика опускает глаза. Что она не дышит. Что в её ресницах собирается влага.
Эти девчонки с лёгкостью разрушили то хрупкое, что только-только начало в ней выравниваться.
Он не собирался это допустить.
Альфред откинулся на спинку стула и, не говоря ни слова, повернулся к девушкам:
— Присоединяйтесь.
Они переглянулись, хихикнули, пересели. Одна из них тут же подалась к нему ближе.
— Ты такой знакомый… ты случайно не Альфред Ленг?
— Совершенно случайно — да, — отозвался он ледяным, выверенным тоном.
— Ты… с ней? — Алисия кивнула на Джессику, всё так же стараясь её игнорировать.
— Да, — он взял руку Джессики и поднёс к губам. — Это моя невеста.
Он знал, как это прозвучит. Знал, какой эффект произведёт. Но главное — он знал, что нужно её вытянуть, дать ей возможность выпрямиться и поднять голову.
Джессика замерла. Все внутри неё взбунтовалось. Это было неправдой. Или?..
Он повернулся к ней. Их лица были слишком близко. Её щеки покраснели, глаза — распахнулись. Она ожидала поцелуя. Так же, как, вероятно, и вся "аудитория".
И тогда он медленно, намеренно поднёс палец к её губам, приложив его между своими и её губами — притворный поцелуй. Никто бы не догадался. Со стороны выглядело идеально: уверенно, страстно, красиво.
И это сработало.
Одноклассницы остолбенели. Сцена была слишком кинематографичной, чтобы в ней усомниться.
Джессика, затаив дыхание, смотрела на него. Несколько секунд, как в замедленной съёмке. Он встретил её взгляд, и в нём не было ни насмешки, ни фальши — только… усталость и странная мягкость, которой она от него не ожидала.
Он убрал палец. И тихо прошептал:
— Всё в порядке.
---
После того, как он ушёл, оставив её с "подругами", Джессика молчала. Она не реагировала на их новые колкости, не спорила, не спорила даже с самой собой.
Она всё ещё ощущала его палец на своих губах. И чувствовала, как в груди зреет нечто новое: слабое, пугающее, но живое.
А когда она посмотрела в окно, ей показалось, будто в отражении кто-то стоит за её спиной.
И голос — не громкий, но отчётливый — прошептал в голове:
"Ты только начала. Будь осторожна, Джессика. Всё это — не игра."
---
Дом, который помнит
Возвращаясь домой, Джессика просила водителя ехать медленнее. Ей не хотелось возвращаться в гнетущее молчание старого особняка, но ещё меньше — оставаться среди людей. Там всё было громким, фальшивым, наигранным. Там — смотрели. Здесь — смотрит что-то другое.
Особняк стоял в тени высоких елей, словно спрятанный от мира. Чужой. Холодный. Словно дышащий собственной жизнью.
Она открыла входную дверь ключом, который всё ещё плохо входил в замочную скважину, будто дом сопротивлялся. Внутри было тихо. Даже слишком.
Обычно в гостиной работал камин, тихо играло радио или доносился голос деда. Но сейчас — тишина, от которой звенело в ушах. Девушка поставила пакеты с покупками у двери, разулась и осторожно пошла внутрь.
На кухне никого. В столовой — тоже. В коридоре — гулко звенела капля, падавшая в раковину. Секунда. Вторая. Третья. Ровный, будто заданный звук.
Кап.
Кап.
Кап.
И вдруг — четвёртая капля упала до того, как должна была. Быстрее.
У неё по спине побежали мурашки.
— Дед? — тихо позвала она.
Никакого ответа.
Джессика направилась в гостиную и замерла на пороге.
На полу, под большим окном, лежала старая чёрно-белая фотография. Как будто кто-то специально достал её из семейного альбома и положил именно туда, где она точно увидит. На снимке был её отец. Молодой, улыбающийся, с той самой озорной искоркой в глазах.
Но рядом с ним… стояла женщина, лицо которой было как будто… размыто. Не стёрто, не испорчено — размыто, словно она двигалась в момент съёмки, но слишком быстро. Либо… её не должно было быть на фотографии вовсе.
Девушка не дышала. Тревожный холод начал расползаться по груди.
"Ты только начала…"
В памяти всплыли слова — голос, что прозвучал в кафе. Это не была галлюцинация. Кто-то или что-то говорил с ней. Сначала незаметно. Шепотом. Сквозь её мысли.
И теперь — всё начало обретать форму.
---
Она поднялась наверх, в свою комнату. На лестнице под ногой скрипнула доска — резкий, хриплый звук. И снова — тишина.
Джессика зашла, закрыла дверь и повернула ключ. Не потому, что боялась… хотя нет, именно поэтому. Она боялась. Слишком много несказанного, слишком много теней в углах её сознания.
Одежду она бросила на стул и пошла в душ. Тёплая вода немного расслабила, но внутри всё равно нарастало ощущение тревоги — как будто в доме кто-то ещё есть, но не телом, а… присутствием. Лёгким, но ощутимым.
После душа, переодевшись в домашнюю одежду, она подошла к окну. С улицы доносился лай собак. А ещё — тихое шуршание. Листьев? Травы?
Нет. Это был шёпот.
Она прижалась лбом к холодному стеклу и вдруг увидела в отражении — позади себя — мужскую фигуру.
Резко развернулась — никого.
Сердце билось так громко, что она услышала его в ушах. Джессика отступила назад, запнулась о кресло и села, сжимая подушку.
"Ты чувствуешь. Это хорошо. Мы почти рядом…"
Она закрыла глаза. Захотелось закричать. Захотелось, чтобы Альфред был рядом. Чтобы кто-то взрослый, уверенный, сказал: «всё в порядке, ты в безопасности».
Но она знала — с того самого дня, как похоронили отца, ничто больше не будет в порядке.
---
Позже, когда она уже почти уснула, ей приснился дом. Не такой, как сейчас, а как будто в прошлом. Он был ярким, солнечным, наполненным голосами и музыкой. На лестнице стояла мать, лицо её было неясным, но из глаз текли чёрные слёзы.