После случая с «Силами Зла» армейское руководство попросило ФБР учредить учебные курсы для военных по переговорам об освобождении заложников, так что я снова облачился в форму и отправился читать лекции в Германию.
История эта довольно длинная, но если вкратце, то в течение всех двадцати лет службы в Бюро я оставался офицером запаса. Поскольку формально это шло вразрез с политикой Бюро, то мне время от времени приходилось прибегать к различным уловкам, чтобы сохранить свой статус. Если любое другое правительственное агентство не только позволяет своим сотрудникам оставаться в резерве, но даже поощряет это – у ЦРУ, например, есть своя резервная часть, регулярно проводящая собрания в Лэнгли, – то ФБР с неодобрением относится к конфликту интересов. Тем не менее армия периодически требовала, чтобы Бюро предоставило ей опытных инструкторов по переговорам об освобождении заложников и по другим подобным темам, – вот такие задания поручались мне. В конкретном случае я попросил разрешения взять с собой своего помощника Джона Дугласа: Джон принял участие в трудных, но успешных переговорах в Милуоки, а также помогал мне вести занятия по переговорам об освобождении заложников в Куантико.
На обратном пути мы по предварительной договоренности остановились в Брэмсхилле, в британском полицейском колледже за сотню миль от Лондона, ведущем учебном заведении органов правопорядка на Британских островах и своего рода аналоге Куантико. Я надеялся завести там полезные знакомства и пробудить интерес к программе обмена. Мы встретились с комендантом колледжа и некоторыми другими высокопоставленными сотрудниками, провели несколько гостевых лекций и поучаствовали в семинарах.
Британцы проявляли некий скептицизм в отношении американцев, утверждавших, что они могут решить дело, всего лишь взглянув на фотографии с места преступления, и это стало главной темой наших разговоров после занятий в зале отдыха, которые все сотрудники и слушатели посещали в конце дня. Мы с Дугласом сидели и попивали пиво с одним из слушателей, полицейским Джоном Домайлом, который расследовал самую громкую серию жестоких убийств после знаменитого Джека Потрошителя. Неизвестного преступника, за четыре года убившего в Йоркшире восемь женщин, большинство из которых были проститутками, прозвали «Йоркширским потрошителем». Три женщины после его нападений выжили, но все они были согласны лишь в том, что это был белый взрослый мужчина средних размеров. Подходящих подозреваемых у полиции на примете не было. В разосланном по полицейским участкам описании, например, говорилось, что это может быть мужчина с 1924 по 1959 год рождения, то есть от двадцати до пятидесяти пяти лет.
Домайл описал нам преступления. Подобно Теду Банди, с которым мы имели дело впоследствии, убийца лишал женщин сознания и совершал с ними действия сексуального характера, пока те лежали и умирали; после смерти он калечил их тела ножом.
По словам Домайла, главный инспектор Джордж Олдфилд за последний год получил по почте два письма от «Джека Потрошителя» и одну аудиозапись. Третье письмо пришло в известную газету. В связи с этим поиски возобновились с новой силой. Общественность требовала от Олдфилда, уже собиравшегося выходить на пенсию, найти преступника, прежде чем он совершит очередное убийство. Это было самое громкое дело в юрисдикции Олдфилда; многие критиковали его и действия полиции, не способной поймать злодея. Олдфилд распорядился проанализировать аудиозапись и усилить шумы на фоне, чтобы можно было их определить, всячески старался делиться информацией с публикой. На анализ этой записи и поиски преступника с ее помощью было потрачено много времени и средств. Запись мог прослушать любой желающий, позвонив по определенному телефону, а затем высказать свои соображения или, возможно, даже указать на какого-то подозреваемого, говорившего с сильным северным акцентом. Сотни полицейских ходили по районам убийств, опрашивая жителей и проигрывали им запись. Запись также воспроизводили по радио и телевидению.
Мы сказали, что хотели бы ознакомиться с фотографиями с мест преступлений, после чего могли бы составить профиль предполагаемого преступника, но тогда в Брэмсхилле этих фотографий не было. Однако у кого-то оказалась копия записи, и он проиграл ее для нас. Говоривший был взрослым мужчиной, произносившим слова медленно и размеренно. Шум на фоне был довольно сильным, и вся запись длилась минуты две.
Я Джек. Как я понимаю, у вас еще не получается поймать меня. Я очень уважаю вас, Джордж, но шансов у вас не больше, чем четыре года назад, когда я начал свое дело. Должно быть, ваши ребята постоянно подначивают вас: «Что, никак, Джордж, не выходит?» Единственный раз, когда они подобрались ко мне близко и побеспокоили, – это несколько месяцев назад, в Чапелтауне. Но и то это был полицейский в форме, а не детектив. Я предупреждал вас в марте, что скоро снова нанесу удар… но не смог туда попасть. Не уверен, когда именно это будет, но точно в этом году, может, в сентябре-октябре или раньше, если представится случай… их полно повсюду расхаживает. Ничему их жизнь не учит, Джордж… Пожалуй, еще погуляю какое-то время. Не готов я пока садиться за решетку. Даже если вы подберетесь ко мне, я все равно вас опережу. Ну что ж, было приятно поболтать с вами, Джордж…
«Джек» также предлагал Олдфилду послушать «приятную мелодию» на кассете – отрывок из записи под названием «Спасибо за то, что ты мне друг»[30].
К тому времени как мы закончили слушать запись, за нашим столом собралось несколько человек. Мне вдруг захотелось произвести впечатление на британцев, и я заметил как бы между прочим: «Ну, вы же понимаете, что этот человек на записи не убийца, правда?»
Домайл был поражен. Джон Дуглас согласился с моим выводом. Это была инсценировка, специально подстроенная, чтобы сбить с толку полицию, причем сделанная не самим убийцей. Мы постарались объяснить собравшимся, почему, по нашему мнению, это фальшивка: сказанное мужчиной на записи совершенно не согласовывалось с описанными Домайлом преступлениями и убийствами. Согласно нашей точке зрения, убийца не был таким экстравертом, чтобы желать общаться с полицией; напротив, он, вероятнее всего, был молчаливым интровертом, ненавидящим женщин. Разве непонятно, что такой стиль – быстро лишить женщин сознания, а потом искалечить их тела после смерти – доказывает его ненависть к ним?
Эти наши слова встретили с недоверием и предложили описать тип убийцы, каким мы его себе представляем. Иными словами, нас попросили составить профиль на ходу – то, чего мы больше всего стараемся избегать. Мы запротестовали, говоря, что еще не видели фотографии с мест преступлений, но полицейские предоставили дополнительные сведения и сказали, что об отказе не может быть и речи. «Взялся за гуж, не говори, что не дюж», как говорится. Подкрепившись очередной порцией пива, мы решили сымпровизировать. Убийце, как сказали мы, было под тридцать или тридцать с небольшим; в свое время он бросил школу или не получил дополнительного образования. На различных местах преступлений он оказывался незамеченным, то есть оставался без внимания, потому что имел соответствующую работу или род занятий – возможно, это водитель такси или грузовика, почтальон или даже полицейский. Мы предположили, что он не совсем одиночка и может иметь отношения с какой-то женщиной, хотя отсутствие сексуального проникновения с жертвами говорило о его серьезных психических проблемах, для развития которых требуются годы.
Когда мы закончили составлять эти наброски и доказывать свои выводы, Домайл пригласил нас в Йоркшир посмотреть на фотографии с места преступлений. Но это было невозможно, потому что нам нужно было возвращаться в Куантико, потому я попросил его по возможности переслать материалы в Соединенные Штаты.
Материалы мы так и не получили. Позже я узнал, что главный инспектор Олдфилд был решительно настроен против того, чтобы их нам показывали, и совершенно не согласен с нашим предварительным профилем. Он не мог смириться с таким объяснением и с тем фактом, что мы по аудиозаписи так легко пришли к мнению об обмане, а его подчиненные зря потратили тысячи часов на бесплодные поиски не того человека.
Какое-то время спустя, после нескольких очередных убийств, Олдфилда отстранили от расследования и поручили это дело другому. Всего на поиски убийцы было потрачено около десяти миллионов долларов; полиция допросила двести тысяч человек, обыскала тридцать тысяч домов и квартир и сто восемьдесят автомобилей. Дело Йоркширского потрошителя было раскрыто только в 1981 году. Во время регулярного рейда по местам скопления проституток полицейские задержали мужчину, которого благодаря уликам удалось обвинить в тринадцати убийствах и в семи других нападениях. Как мы и предсказывали, Питеру Сатклиффу было тридцать пять лет, и это был женатый водитель грузовика, работавший в инженерной фирме и регулярно разъезжавший по стране по делам. После того как Сатклифф был уже осужден, благодаря дополнительному расследованию выяснилась и личность того, кто сфабриковал аудиозапись: это оказался полицейский в отставке, ненавидевший главного инспектора Джорджа Олфилда и решивший поиздеваться над ним.
В небольшом городке Дженоа в штате Огайо в феврале 1980 года пропала девушка-подросток: Дебра Сью Вайн. В восемь часов вечера она вышла из дома подруги и направилась к своему дому, находившемуся в двух кварталах. Но до него она так и не дошла. На следующее утро ее отец, вице-президент местного банка, сообщил об исчезновении. В ходе поисков в районе между ее домом и домом подруги была обнаружена одна из ее рукавиц. Позже, тем же утром, остановившаяся в их доме тетя Дебры взяла трубку и выслушала сообщение человека, которого описала как белого молодого парня лет двадцати с южным или новоанглийским акцентом. Он сказал: «Ваша дочь у нас. Мы хотим за нее восемьдесят тысяч долларов, или вы никогда ее не увидите». Тетя попросила, чтобы ее соединили с Деброй, но звонивший повесил трубку.