тов, когда в действительности было ясно, что он не имеет совершенно никакого отношения к этому инциденту.
Это было явное указание на то, что и все остальные признания в сотнях совершенных убийств были выдумкой.
В конечном итоге, после анализа и сравнения документов о работе Лукаса на грибных полях в Пенсильвании, сдаче металлолома во Флориде, товарных чеков и других улик все несоответствия в его показаниях выяснились. Некоторую наиболее важную часть работ в этом отношении провели Хью Эйнсворт и Джим Хендерсон из газеты Dallas Times Herald. В результате этой кропотливой работы удалось установить, что в момент совершения одного из убийств в Техасе Лукас физически находился во Флориде.
К тому времени, когда я сам несколько лет спустя брал интервью у Лукаса, шумиха утихла, и Лукас заявил, что не совершал ни одного из тех убийств, в которых ранее признавался. После более подробного допроса он признался в том, что начиная с 1975 года «убил всего несколько человек» – менее десяти, возможно, пятерых. Он не был уверен в точном количестве. Он лгал, чтобы позабавиться и показать, по его словам, «тупость полицейских».
На то, чтобы доказать ложь Лукаса, потребовалось несколько лет. Впрочем, тот сотрудник из рабочей группы оказался прав: если бы к моменту первого признания Лукаса у нас имелась рабочая система VICAP, то было бы гораздо легче отличить правду от выдумки в его показаниях. Для начала мы попросили бы полицейские департаменты заполнить формуляры VICAP о нерасследованных убийствах и внесли бы данные в компьютеры. Затем проанализировали их по дате, месту и образу действий и быстро обнаружили бы, что некоторые из убийств были совершены в один день в разных местах, откуда автоматически следовало, что их не мог совершить один и тот же человек. Мы бы быстро сузили область поисков и помогли следователям сосредоточиться на действительно возможных вариантах.
Пока мы еще разрабатывали прототип VICAP, полицейские Лос-Анджелеса как раз расследовали один громкий случай – убийства в латиноамериканских районах города, совершенные так называемым «Ночным сталкером». Они не были уверены в том, что их совершил один человек, но многие факты говорили в пользу такого вывода. Мы направили туда своих людей, представителей только что созданного отдела VICAP, чтобы они оказали техническую поддержку полицейским и, в частности, помогли определить, какие жертвы можно приписать одному серийному убийце, а какие нет. Большинство из улик были очевидными для опытных следователей, таких как Фрэнк Салерно из Полицейского департамента Лос-Анджелеса, расследовавший ранее случай «Хиллсайдского душителя», которому поручили вести дело «Ночного сталкера», но мы тестировали наш формуляр и заодно хотели помочь, не привлекая к себе лишнего внимания. Целью было показать полиции, что ФБР можно использовать в качестве источника данных без риска, что оно «перетянет одеяло на себя». Ричарда Рамиреса, того самого пресловутого «Ночного сталкера», задержали без особой помощи со стороны ФБР, но этот случай помог нам отредактировать наши формуляры, которые поначалу были слишком длинными и ставили слишком большие цели – как бывает, когда проект разрабатывают совместно несколько сторон. Позже мы сократили формуляры, хотя они и оставались достаточно подробными и на их заполнение у полицейского уходил примерно час.
Середина 1980-х, когда мы собирались просить дополнительное финансирование VICAP и NCAVC, совпала с периодом, который Филип Дженкинс из Пенсильванского государственного университета назвал «паникой серийных убийц 1983–1985 годов». В своей статье, опубликованной в «Бюллетене исследований уголовного правосудия» (Criminal Justice Research Bulletin), Дженкинс ссылался на многочисленные описания убийств в газетах и журналах того времени, которые утверждали, что нерасследованных случаев в США стало гораздо больше, чем раньше, что по стране разгуливает огромное количество серийных убийц и для решения проблемы необходимо внедрять новые элементы анализа уголовных преступлений. Дженкинс ссылался на дело Лукаса как на доказательство, что описываемое явление явно раздуто. Как я писал ранее в этой главе, по сравнению с предыдущими десятилетиями в 1970-х и 1980-х годах действительно наблюдалась тенденция к увеличению нерасследованных «убийств незнакомцев», но Дженкинс, по сути, был прав в том, что в середине 1980-х в средствах массовой информации наблюдалось повышенное внимание к этой проблеме, и мы в ФБР, и представители других ведомств, занимавшихся разработкой VICAP, внесли свой вклад в общую шумиху, утверждая, что этот вопрос необходимо как-то решать. Специально к публичности мы не стремились, но, когда с нами связывался какой-нибудь журналист и у нас был выбор делиться или нет историей о насильственном преступлении, мы выбирали поделиться. Таким образом, подпитывая напряжение, мы пользовались старой вашингтонской тактикой привлечения внимания Конгресса и вышестоящих исполнительных органов.
Проблема была в том, что в поисках внимания некоторые администраторы и чиновники заходили слишком далеко. Исходя из веских оснований, мы с Питером Бруксом настаивали на скорейшем учреждении VICAP и NCAVC, потому что воспринимали эти проекты как долгосрочные, которые могут и не дать непосредственной отдачи, по крайней мере не в том смысле, что при первом же нажатии кнопки на компьютере преступник будет пойман. Я помню, как говорил Пирсу, что если VICAP официально запустится в 1985 году, то в полностью рабочем состоянии эта программа будет функционировать только к 1995 году. Мои аргументы понять легко. Предполагалось, что заполнение формуляров и их отсылка в Куантико – это добровольная процедура со стороны местных полицейских департаментов; должно пройти какое-то время, прежде чем такая система будет признана: соберется достаточная база данных и настолько усовершенствуется поиск информации, что она действительно начнет приносить пользу в расследовании преступлений.
Президент Рональд Рейган объявил об учреждении NCAVC на ежегодном съезде Национальной ассоциации шерифов в Хартфорде, штат Коннектикут, 21 июня 1984 года. Он сказал, что основная задача этого центра – идентификация и поиск преступников, совершающих повторяющиеся убийства. Первоначальные средства выделил Национальный институт правосудия. Пирс Брукс вошел в его совет, провел с нами девять месяцев, и в конце мая 1985 года сидел у терминала в Куантико, наблюдая за тем, как мы вводим первые реальные данные VICAP в компьютер. Прошло двадцать семь лет с его первого замысла, но наконец-то его мечта легко сопоставлять между собой данные о разных насильственных преступлениях воплотилась в жизнь. Через три дня Пирс вернулся в Орегон, и руководство программой было возложено на меня.
Я вовсе не был в восторге от этого. VICAP – это мечта человека, увлекающегося компьютерами и данными, а меня больше интересовали бихевиоризм (наука о поведении) и реальные расследования. Лучше всего для этого подходил наблюдатель со стороны Министерства юстиции Роберт О. Хек, который по бюрократическим каналам выбил большой грант, проделал невероятную работу над проектом и ожидал, что после полного запуска программы руководство над ней поручат ему. Вышестоящее начальство ФБР даже пообещало ему такую должность. Но, получив деньги гранта, руководство заявило, что проектом будет заведывать оно, а не Хек. Хек расстроился, как и я. Тем не менее дела шли своим чередом. В октябре 1985 года финансирование NCAVC было включено в ежегодный бюджет ФБР; его четырьмя основными программами стали «исследование и развитие» (основой ее был мой Проект по исследованию личности преступника), «повышение квалификации» (полевых агентов и сотрудников полицейских департаментов), «профилирование» и VICAP.
Но вскоре мы столкнулись с еще одной проблемой. Изначальный план VICAP предусматривал одного менеджера и многих младших аналитиков, которые будут заниматься вводом данных в компьютер из поступающих формуляров; еще несколько младших сотрудников должны были активно убеждать местные полицейские департаменты в том, чтобы они отсылали данные о нерасследованных убийствах и других тяжких преступлениях. В первый же год финансирования средства для найма сотрудников мое руководство перенаправило на покупку компьютерного оборудования. Так что в результате у нас были блестящие электронные игрушки, но не оказалось никого, кто выполнял бы скучную и длительную работу по вводу данных в систему. При последующем выделении средств руководство решило, что вместо найма специалистов и младших аналитиков стоит потратить эти средства на найм руководящих сотрудников и старших аналитиков, которым было почти нечего анализировать, ведь в системе находилось мало данных. Согласно наивным предположениям, все нерасследованные случаи должны были попасть в компьютер в первый же год. Но поскольку за год насчитывалось около 5 тысяч нерасследованных случаев, то к 1989 году, через четыре года после старта проекта, в компьютерной памяти должно было скопиться 20 тысяч случаев; в действительности к тому времени было введено только 5 тысяч, и программе не удалось полностью раскрыть свой потенциал. Только в самом конце 1980-х, ближе к моей отставке из Бюро, мы смогли нанять достаточно технических сотрудников среднего уровня для ввода данных и вместе с этим убедить местные полицейские департаменты отсылать нам заполненные формы, чтобы у VICAP появилась хотя бы возможность показать, на что она способна.
До сих пор несколько крупных городов и штатов не полностью участвуют в программе VICAP, и их нежелание сотрудничать означает, что система не полностью выполняет цели, для которых была предназначена. Я считаю, что федеральное правительство должно обязать местные департаменты полиции отсылать данные о нерасследованных преступлениях в VICAP, как это они должны делать для системы «Единой преступной отчетности». Если бы отправка данных в VICAP была стандартной процедурой во всех полицейских департаментах, то я уверен, что мы могли бы сократить долю нерасследованных убийств с 25 до 5–10 процентов.