Логика моих рассуждений такова. VICAP необязательно должна иметь дело только с серийными убийствами, которые можно проследить, например, если сопоставить ножевые ранения на теле жертвы А в Массачусетсе с ножевыми ранениями на теле жертвы В в Нью-Гэмпшире. В нее можно ввести данные и о многих других преступлениях. Например, в Нью-Джерси совершено отдельное убийство. На месте обнаружена пуля, но убийца не пойман; тем не менее информация все равно вводится в VICAP. Допустим, через два года в техасском баре задерживают мужчину по обвинению в попытке изнасилования и при нем находят пистолет; когда баллистические данные этого оружия вводят в VICAP, обнаруживается совпадение, и арестованный в Техасе мужчина становится подозреваемым в совершении одного отдельного убийства в Нью-Джерси.
До этой стадии мы еще не дошли, но обязательно дойдем. И нам нужно до нее дойти. Сейчас, в конце лета 1991 года, когда я пишу эти строки, потребность в VICAP ощущается как никогда особенно остро. Совсем недавно в Галфпорте, штат Луизиана, был задержан Дональд Лерой Эванс, не только признавшийся в убийстве десятилетней девочки, но и потрясший всю страну заявлением, что начиная с 1977 года убил более шестидесяти человек в двадцати штатах. Два убийства уже подтверждены, поэтому Эванс вполне может оказаться настоящим серийным убийцей грандиозных масштабов. Но утверждать это наверняка пока рано, все дело может обернуться беспорядочной суматохой по образцу дела Генри Ли Лукаса начала 1980-х, если не исследовать каждое подробно. А лучший способ такого исследования – ввести детали каждого преступления, в котором признался Эванс, в компьютер VICAP, проверить их дополнительно по программам ФБР по поиску пропавших людей и установлению личностей убитых, проверить маршрут перемещений Эванса и другие подробности, тем самым установив истину в отношении каждого случая. Уже сейчас можно воспользоваться всеми этими системами, хотя они еще и не связаны между собой. Пусть некоторые города и штаты нашей страны пока не желают работать с VICAP, большой интерес к этой программе проявили Англия, Австралия, Новая Зеландия, Корея и другие страны. После выхода в отставку я провел в этих странах несколько семинаров, посвященных VICAP и уголовному профилированию. Их представители охотно желают влиться в наши ряды и предоставлять нам данные в надежде на то, что в будущем они смогут гораздо быстрее задерживать виновников преступлений насильственного характера.
Мои изначальные предположения о том, что полностью функциональной программа VICAP станет к 1995 году, сейчас кажутся довольно реалистичными, хотя в 1985 году начальство в ФБР меня нещадно критиковало за такие заявления.
11. Шоу на двоих
20 июня 1988 года мне довелось примерить на себя роль ведущего необычного закрытого «живого шоу» с двумя печально известными и опасными серийными убийцами страны. Трансляция проводилась в рамках популяризации программы VICAP; ради этого мы провели первый Международный симпозиум по убийствам в Куантико, на котором присутствовали триста сотрудников правоохранительных органов Соединенных Штатов и других стран. Нашей целью была стандартизация процедур по расследованию убийств. Дело в том, что в каждой стране – а в случае с США и в каждом штате – имелись свои процедуры осмотра места преступления, допроса свидетелей и выслеживания преступников. Я как менеджер программы VICAP хотел рассказать о нашей национальной программе оценки насильственных преступников. ФБР разработало план знакомства с ней, и первым шагом было собрать всех заинтересованных лиц в Вашингтоне, округ Колумбия. Вторым шагом было предоставить гостям незабываемые впечатления – то, что они могли бы вспоминать и обсуждать, вернувшись домой. Таким уникальным событием могло бы послужить «живое интервью» с двумя скандально известными серийными убийцами. К тому времени я уже почти десять лет был знаком с содержащимися в тюрьмах Иллинойса и Калифорнии Джоном Уэйном Гейси и Эдмундом Кемпером, у которых неоднократно брал интервью, поэтому мне удалось убедить их «посетить» нас. Оба мне доверяли, и, на мой взгляд, если бы я не обратился к ним лично и не сказал, что буду сам ведущим, они бы отказались от такого предложения. После всех предварительных договоренностей некий канцелярский работник из Бюро решил вдруг присвоить себе все лавры и провести презентацию сам. Я сказал, что, если Гейси и Кемпер услышат его голос вместо моего, они могут тут же наотрез отказаться участвовать в этом шоу, и тогда мы все сядем в лужу. Тогда этот бюрократ счел благоразумным ограничиться вводными замечаниями, после чего сел и вел себя так, как и надлежало вести себя хорошему зрителю, предоставив право провести представление мне.
Ранее с идеей взять интервью по спутниковой связи у убийцы ко мне обратились представители ток-шоу Херальдо Риверы[37], но я отказался, не желая просить кого бы то ни было появляться на коммерческом телевидении, будучи убежден, что сотруднику Бюро неприлично участвовать в подобных мероприятиях. Телевизионщики Риверы пытались убедить руководство тюрьмы Калифорнии показать в живом эфире Мэнсона, но им не удалось; вместо этого начальство тюрьмы позволило им приехать и записать интервью; позже его показывали несколькими частями и просили нас с доктором Джеком Левином из Северо-Западного университета прокомментировать высказывания Мэнсона.
Наше же закрытое «шоу» было «интерактивным». Двое заключенных сидели перед камерами, их изображения транслировались в Куантико по спутниковой связи и передавались на огромные экраны. Сначала я провел презентацию со слайдами и описал их случаи, а затем играл роль посредника, передававшего вопросы аудитории преступникам. Мы их видели, но они могли только слышать нас. Каждый отвечал на вопросы по полтора часа, и это было довольно интересное зрелище, потому что как Гейси, так и Кэмпер, несмотря на то что были опасными серийными убийцами, отличались неплохими умственными способностями и умели четко излагать свои мысли.
В конце 1978 года я со своей семьей ехал в автомобиле в Чикаго на рождественские выходные, когда услышал по радио, что на территории небольшого жилого дома рядом с Дес-Плейнсом в штате Иллинойс обнаружены трупы. Дес-Плейнс – это пригород Чикаго неподалеку от аэропорта О’Хара и от того места, где я вырос. По радио сообщили, что, по предположениям полиции, трупов может оказаться больше.
Для меня – человека, интересующегося множественными убийствами, – это была возможность, которой я просто не мог не воспользоваться, несмотря ни на какие праздники. Оставив жену с детьми в доме родственников, я быстро извинился, попрощался и, схватив камеру, тотчас же поехал на место преступления. Там уже толпились десятки человек, в основном родственники пропавших. Я обратился за помощью к местному агенту ФБР, он представил меня ответственному за только что начавшееся расследование – Джо Козенчаку, начальнику уголовного розыска департамента полиции Дес-Плейнса. К этому времени расследованием занялись представители шерифа округа Кук, которым я тоже представился; по счастливому совпадению лейтенант офиса шерифа, Говард Ваник, посещал мои занятия в Куантико, поэтому меня быстро ввели в курс дела.
Началось все так. 11 декабря 1978 года у Элизабет Пист был день рождения, и она ждала, пока ее пятнадцатилетний сын Роберт Пист закончит работать в аптеке в Дес-Плейне, чтобы отвезти его домой на семейное торжество. Роберт сказал, что ему нужно отойти на парковку, чтобы поговорить с подрядчиком о летней работе на стройке и что за эту работу ему предлагают вдвое больше, чем он получает в аптеке. Прошло десять минут, и миссис Пист забеспокоилась; когда Роберт так и не вернулся, она поехала домой и вызвала полицию. Ей посоветовали сохранять спокойствие и сказали, что многие молодые люди не возвращаются домой вовремя. Но в полдвенадцатого ночи миссис Пист уже не могла больше ждать и настояла на том, чтобы полиция приступила к поискам ее сына.
В Чикаго и его окрестностях ежегодно пропадают около двадцати тысяч человек, около девятнадцати тысяч обнаруживаются примерно в течение года, поэтому полиция неохотно приступает к поискам, если с момента пропажи прошло так мало времени. Но глава уголовного розыска Джо Козенчак решил устроить настоящий розыск; у него тоже был пятнадцатилетний сын, учившийся в одной школе с Робертом Пистом. Тот был обычным американским подростком, увлекавшимся гимнастикой, – не из тех парней, что надолго пропадают и забывают позвонить домой; казалось, с ним действительно произошло что-то серьезное. Расспросив посетителей аптеки, Козенчак узнал, что 11 декабря в нее приезжал местный строительный подрядчик Джон Уэйн Гейси, который собирался провести в ней ремонт; он сфотографировал заведение и записал результаты измерений.
Козенчак уже начал искать данные о предыдущих судимостях Гейси, но они еще не пришли, когда утром 13 декабря в отделение полиции по вызову явился сам Гейси. Это был невысокий, полный, тридцатишестилетний мужчина с двойным подбородком и темными усами. На первый взгляд он казался уверенным в себе, добропорядочным бизнесменом, владеющим строительным бизнесом и занимающимся отделкой и реконструкцией интерьеров. Он был вовлечен в местную политику и даже руководил парадом в честь дня конституции Польши, в котором участвовала Розалин Картер, – у него была фотография с первой леди страны; он также выступал на благотворительных мероприятиях и развлекал детей в костюме клоуна. В этом доме он проживал с 1972 года, и здесь его хорошо знали.
На вопрос Козенчака Гейси ответил, что он не знал Роберта Писта и никогда не встречался с ним. Джо сказал, что, по сообщениям свидетелей, его видели на парковке с этим подростком, и тогда Гейси слегка изменил свои показания – возможно, он оказался в одном месте с разыскиваемым, но ничего более. Позже Козенчак говорил мне, что у него возникло интуитивное ощущение, что Гейси лжет, уж слишком быстро он оправдывался и не всегда убедительно. Получив ордер на обыск, Козенчак с подчиненными посетили дом Гейси, но обыскали его лишь поверхностно. Они обнаружили некоторые предметы одежды, по всей видимости принадлежавшие молодым людям, и чек на фотопленку – тогда в аптеке Дес-П