Первые газетные статьи сравнивали Гейси с персонажем Джекилла и Хайда. Но, как я уже писал ранее, история Джекилла и Хайда совсем не подходит для описания такого типа убийц: темная сторона в них присутствует всегда, но убийцам часто удается до поры до времени успешно скрывать ее от внешнего мира. Проследив обратно по времени за действиями Гейси, можно отметить, что эта сторона убийцы проявлялась в нем на протяжении как минимум пятнадцати лет. Еще в 1960-х годах, в Айове, когда он управлял тремя ресторанами быстрого питания, он пользовался своим положением, чтобы уговаривать молодых подчиненных заниматься с ним сексом. В «официальном заявлении о фактах», опубликованном государственным прокурором округа Кук, упоминалось, что «молодым людям предлагалось заняться сексом с первой женой Гейси в обмен на оральный секс с самим Гейси». Более того, когда «одна из жертв содомии пожаловалась на него полиции, Гейси нанял другого молодого человека, чтобы тот избил доносчика и убедил его не давать показания». И только после того как на него пожаловалась жертва с высокопоставленными связями, его обвинили в содомии, осудили и отправили в тюрьму.
В доме Гейси нашлись перстни, документы на автомобили и другие вещи жертв, останки которых обнаружили там же; в одном случае Гейси продал машину жертвы одному из своих работников. По факту он сохранял трофеи от каждого убитого. В начале 1978 года Гейси решил, что его тайник в подвале и другие места в доме переполнены, и начал выбрасывать тела в реку Дес-Плейнс.
Когда 12 декабря 1978 года Козенчак с помощниками допрашивали Гейси в его доме, тело Роберта Писта еще лежало на чердаке. Каким-то образом до начала пристального наблюдения со стороны полиции Гейси удалось вытащить тело из дома и выбросить в реку; обнаружили его только после судебного процесса. К тому времени была опознана только половина всех жертв.
На процессе адвокаты Гейси утверждали, что он страдает от расстройства множественной личности, а убийства совершала личность по имени «Джек Хэндли». (Гейси заявил, что его личности «Джек» и «Джон» являются антагонистами. На самом деле так звали полицейского из Чикаго, личность которого Гейси присвоил.) Еще позже Гейси утверждал, что в силу характера его бизнеса ключи от дома имелись по меньшей мере у шести человек, что там иногда проживали его помощники, и некоторые из них также могли быть причастны к убийствам. Он изменил первоначальные показания и утверждал, что убил лишь несколько человек, а не тридцать три, и что он уж точно не убивал каждого молодого человека, с которым занимался сексом. Некоторые из этих теорий были записаны на магнитофоны длительностью в шестьдесят часов, и адвокаты на процессе пользовались немногими из них; но в других записях Гейси признавался в многочисленных убийствах.
Прокуратура возбудила уголовное дело только против одного Гейси, проигнорировав доказательства, что к убийствам могли быть причастны другие люди, например два его помощника, которые действительно иногда ночевали у него дома. Такое часто бывает в громких случаях: окружной прокурор решает преследовать только одного, самого явного подозреваемого, не обращая внимания на остальных, потому что иначе есть риск, что относительно простое дело запутается и затянется. Похоже, главной целью считается как можно быстрее вынести вердикт очевидно виновному человеку.
На суде Гейси и его адвокаты строили защиту на том основании, что он невиновен по причине невменяемости. Обвинение возражало им, доказывая, что если Гейси планировал встречи с жертвами, намеренно обездвиживал их, а после гибели сознательно прятал их тела, то это признаки предумышленного убийства, и на момент совершения преступления он отличал хорошее от плохого. Почти через шесть недель судебного разбирательства присяжные объявили Гейси виновным в убийстве тридцати трех человек и приговорили к казни на электрическом стуле.
После вынесения приговора я попросил Гейси о встрече, и он согласился повидаться со мной и моими коллегами из Отдела поведенческого анализа. Гейси утверждал, что знал меня с детства. Наши дома находились в четырех кварталах друг от друга, и он помнил, как доставлял бакалейные товары в дом моей матери, – он даже описал некоторые необычные цветочные горшки, стоявшие перед домом. Поэтому мы немного поговорили о районе, установив тем самым определенную психологическую связь. За время своих встреч с убийцами я кое-чему научился и смог разговаривать с ним более или менее объективно, не обвиняя в совершенных преступлениях. К этому времени Гейси утвердился в мысли, что все полицейские, психиатры и члены суда сплошь тупицы, которые не понимают его и находятся ниже по степени интеллектуального развития, но у меня имелся опыт разговоров с «интеллектуальными» убийцами, поэтому я мог поддерживать разумную беседу о его жизни. Гейси сказал, что в преступлениях были задействованы два-три его бывших сотрудника. Чтобы укрепить доверие к себе, я сказал, что верю ему и согласен с тем, что полиции следовало более тщательно допросить этих сотрудников, которые иногда оставались у него дома. Впрочем, я и сейчас уверен, что в этом деле имеются кое-какие нерасследованные детали, которые при должном расследовании помогли бы обнаружить других причастных к убийствам лиц.
Гейси отказывался общаться напрямую с представителями средств массовой информации и даже отказывался от денежного вознаграждения за интервью. Он сказал, что однажды собирается поведать миру свою историю, а я уверял его, что это будет к лучшему. Но я предупредил, что при этом ничего нельзя утаивать и утверждать, например, что он не убивал каких-то из жертв. Сказал, что вполне возможно, что их было больше тридцати трех, ведь он много ездил по четырнадцати штатам и в поисках жертв мог посещать другие места встреч гомосексуалов. Гейси не подтвердил, но и не опроверг мое предположение.
В последующем я старался поддерживать общение с Гейси. В наших поздних беседах он отзывался об убитых им молодых людях пренебрежительно, называя их «никчемными педиками и отбросами». Я спросил, почему он их принижает. Если они никчемные гомосексуалы, то сам он кто? Гейси ответил, что они были бесполезными бродягами или сбежавшими из дома лоботрясами, а он был успешным бизнесменом, у которого не хватало времени на свидания. Он сказал, что больше удовлетворения ему приносил быстрый секс с молодым человеком, чем романтические встречи с женщиной, с которой нужно ходить на ужин, угощать ее вином и тратить на нее целые дни. Мне такое его объяснение показалось немного натянутым, но тогда я не стал возражать, чтобы не прерывать установившийся между нами контакт.
Позже Гейси послал мне нарисованную им картину. На ней изображен клоун в наряде, похожем на тот, каким пользовался сам Гейси, стоящий на фоне вечнозеленых деревьев в окружении воздушных шаров. Надпись на ней гласит: «Нельзя надеяться на урожай, не обработав предварительно поля». Некоторые считают это комплиментом в мой адрес в том смысле, что мне удалось сблизиться с Гейси, потому что я провел много времени, общаясь с серийными убийцами, и вследствие этого был готов к разговору с ним. Другие же толкуют надпись так, что Гейси убил еще больше человек и некоторые жертвы не были найдены. Сам Гейси отказывается объяснять смысл надписи.
Люди, печально прославившиеся своими преступлениями, часто привлекают к себе других аутсайдеров. Так произошло и с Гейси в тюрьме в 1986 году: его посетила дважды разведенная женщина с восемью детьми, они стали регулярно переписываться. Два года и сорок одно письмо спустя журналисты из Chicago Sun-Times убедили ее опубликовать отрывки из некоторых писем. В частности, они содержали следующие пассажи:
Я доверчивый человек, как полагаю, и ты. Но это можно преодолеть. Это не имеет ничего общего с полученным образованием. У меня три диплома колледжа. Подумаешь, важность. Без здравого смысла это вообще ничего не значит. Можно чему-то научиться у просто умудренных жизнью людей. Но нужно остерегаться и обмана. Ну, то есть то, что [зачеркнуто] государство сказало, что я манипулирую или что я манипулятор. Ну да. Но я не добился бы никакого успеха. Невозможно добиться успеха, если никогда не манипулировать.
Судебный доктор Марвин Зипорин, работавший главным психиатром тюрьмы, где сидел Гейси, проанализировал его письма для газеты и составил отчет о них. Зипорин также взял обширное интервью у Ричарда Спека и написал книгу о нем «Рожденный, чтобы задать жару». Зипорин писал, что в каждом письме и почти в каждом абзаце Гейси затрагивал две основные темы. Первая заключалась в том, что Гейси воспринимал себя как «хорошего парня»; согласно определению Зипорина, это означало гетеросексуального «дружелюбного, готового помочь, щедрого, любящего, зрелого и смелого» человека. Одновременно с этим Гейси всячески старался отрицать наличие «Плохого меня – слабого, боязливого, трусливого, и прежде всего гомосексуального». Именно этот «Плохой я» и совершал убийства. Отрицая «Плохого себя», Гейси утверждал себя как во всех отношениях хорошего. Согласно Зипорину, это был классический социопат, раздутое эго которого «существует исключительно для удовлетворения собственных желаний и существования». На вопрос: «Что мне дозволено делать?» он отвечал: «Все, что угодно, если за это ничего не будет». На вопрос «Что такое хорошо?» он отвечал: «Все, что хорошо для меня». Даже в письмах, по словам Зипорина, Гейси пытался манипулировать своей новой подругой, говоря ей, «что делать, как думать, как относиться к родственникам, как вести свои дела»; даже в этих попытках можно разглядеть его склонность к доминированию, объясняющую, почему он прибегал к связыванию и убийствам.
В последующие годы Гейси овладела идея, что все его проблемы уходят корнями в раннее детство. Он родился в семье иммигрантов (польского и датского происхождения) со строгой дисциплиной, а его отец напивался и часто обижал других членов семьи. По утверждению Гейси, в пятилетнем возрасте его развратила девочка-подросток, а когда ему было восемь, к нем