у приставал мужчина-строитель. В десять лет у него были эпилептические припадки, и из-за проблем со здоровьем он в школе не занимался спортом и другими активными видами деятельности; когда он начал работать, то каждый третий день ему приходилось брать отгул по состоянию здоровья. Также он настаивал, что на его психику повлияли алкоголь и наркотики. Позже он сочинил историю, что во время обнаружения трупов его дома не было: преступления совершил кто-то другой, а не он.
К концу 1972 года Санта-Круз в Калифорнии вполне можно было назвать «столицей убийств» Соединенных Штатов. Каждый месяц в городе сообщали об очередном мрачном преступлении – то здесь найден труп, то там пропал автостопщик. Таких сообщений на количество человек было гораздо больше, чем в других населенных пунктах страны. Местные жители были обеспокоены, многие скупали оружие, а в Калифорнийском университете в Санта-Крузе, в котором пропали несколько девушек, были усилены меры безопасности. Позже выяснилось, что в этом районе какой-то период практически одновременно действовали три серийных убийцы: Джон Линли Фрейзер, Герберт Маллин и Эдмунд Эмиль Кемпер.
Фрейзера и Маллина арестовали, но убийства продолжались до конца Пасхальной недели 1973 года. В три часа ночи на следующий вторник, 24 апреля 1973 года, в полицию Санта-Круза поступил звонок из телефонной будки в Пуэбло, штат Калифорния. Звонивший представился Эдмундом Кемпером, сотрудником управления шоссейных дорог; полицейские хорошо его знали, потому что он часто вместе с ними проводил время в баре рядом со зданием суда и заходил в магазин оружия. Кемпер хотел поговорить с определенным лейтенантом, но согласился, чтобы его связали с дежурным. Он признался в убийстве нескольких студенток из кампуса Санта-Круза, а также в убийстве своей матери и ее подруги. Если кто-нибудь приедет в Пуэбло и заберет его, он расскажет, где искать тела.
В полицейском участке Санта-Круза к этому признанию сначала отнеслись с недоверием. Один из дежурных подумал, что Кемпер их разыгрывает. Но в своих ответах Кемпер приводил такие подробности убийств студенток, знать которые мог только убийца. Пока он еще находился на линии, полицейские из Санта-Круза связались с департаментом Пуэбло и попросили их задержать Кемпера до прибытия их представителей. Когда полицейские из Пуэбло подъехали к телефонной будке, сначала им показалось, что в ней находятся два человека – при росте в шесть футов девять дюймов (2,06 м) и при его весе в триста фунтов (136 кг) ошибиться было несложно.
Пять лет спустя, когда я впервые встретился с Кемпером, меня сразу же впечатлили его размеры. Конечно, я знал про эту его особенность, но настолько крупный человек всегда привлекает к себе внимание. Он протянул руку, пожал мою и тут же поинтересовался, могу ли я в обмен на интервью добиться для него кое-каких привилегий и раздобыть марки для писем. Я ответил, что дам ему марки, но ничего другого обещать не могу. Тем не менее он согласился поговорить со мной и неплохо объяснил кое-какие детали своих преступлений; его довольно продолжительное время консультировали специалисты по психическому здоровью, еще он работал клерком в психологическом отделении тюрьмы. Он считал, что его преступления обусловлены враждой к матери, которая грубо обращалась с ним, и что они прекратились, когда он наконец-то разобрался с источником своих проблем. Это было довольно точное и аккуратное объяснение сложного вопроса, поэтому я спросил Кемпера, как он описал бы себя согласно «Диагностическому и статистическому руководству по психическим расстройствам», которое тогда вышло вторым изданием. Он сказал, что знаком с категориями и читал эту книгу, но не нашел подходящего для себя описания и даже не надеется найти, пока психиатры не получат достаточно информации, чтобы понять таких людей, как он. Когда же, по его мнению, это будет? «Пожалуй, в шестом или седьмом издании руководства», – ответил он, и то «уже только в следующем столетии».
Отвечая таким образом, Кемпер хотел убедить меня в своей уникальности, а также отразить позицию одного ведущего психиатра, который много разговаривал с ним и написал книгу про него, – этот психиатр считал, что такие преступники рождаются примерно раз в двести лет. Я с этим не согласен. Случай Кемпера, конечно, довольно примечателен, но не такая уж это и редкость; подобные ему убийцы бывают, и отличается он от них, возможно, только степенью жестокости и степенью пережитого в детстве.
Его размеры всегда были для него проблемой; он слишком быстро вырос. Ему не повезло, он никогда не чувствовал себя по-настоящему ребенком, его воспринимали как более старшего. У него не было друзей того же возраста, а дети таких же размеров опережали его психологически. Впрочем, такие размеры не являются непреодолимым препятствием для самореализации; в профессиональном спорте много рослых и крупных людей, которые были высокими и крупными не по годам в детстве. Но на этот факт наложилась неблагоприятная обстановка в доме с властной матерью-алкоголичкой; отец рано ушел от них, мать отдавала предпочтение его сестрам, а бабушка обращалась с ним едва ли не хуже матери. Мать постоянно обвиняла Кемпера во всем, называла источником своих проблем, грубо вела себя с ним и оскорбляла. На мой взгляд, самое важное событие произошло, когда Кемперу исполнилось десять лет: без всякого предупреждения мать с сестрами перенесли его вещи из комнаты на втором этаже в темный подвал, потому что он якобы был слишком большим и было бы «ненормально» продолжать ему жить со своей тринадцатилетней сестрой или в комнате младшей сестры – по их мнению, он представлял для них сексуальную угрозу. Это шокировало Кемпера и привлекло внимание к сексуальным темам; после этого случая его фантазии, появившиеся еще раньше, ухудшились, и он стал представлять различные неестественные сексуальные сцены с сестрами и матерью, а также воображать, как убивает их. Иногда ночью Эд брал нож с молотком и пробирался в комнату матери, предаваясь фантазиям о ее убийстве.
Переезд в подвал произошел примерно в то же время, когда мать развелась с его родным отцом. К тому времени как Кемперу исполнилось четырнадцать лет, она еще дважды выходила замуж и дважды разводилась. Каждый раз, как брак начинал портиться, мать отсылала Кемпера к бабушке с дедушкой на ферму, которую он ненавидел. Там же, на ферме, он познакомился с огнестрельным оружием. Один из его приемных отцов был экспертом в этом деле и хотел, чтобы Эд научился как следует обращаться с оружием – безопасность, патроны и все такое. Как я уже упоминал, дедушка отобрал у Кемпера ружье, из которого тот – по настоянию приемного отца – стрелял в мелких животных. На примере этого случая можно получить представление о том, что творилось в голове у подростка, вынужденного подчиняться взрослым с разными, порой противоречащими друг другу требованиями.
В 1965 году, когда мать Кемпера готовилась к очередному браку, его снова отослали на ферму. Там он ощущал себя глубоко несчастным, вынужденным терпеть плохое отношение бабушки и нападки одноклассников. Однажды он подошел к бабушке, которая была занята тем, что печатала письмо за рабочим столом. Она приказала ему выполнять работу по дому и не выходить на улицу. Но ему хотелось гулять в полях с дедом, который нравился ему больше. Рассердившись, Эд выстрелил в нее из ружья, а затем нанес раны ножом. Потом он подумал, что дед не должен увидеть это мрачное зрелище, подкараулил его у входа в дом и застрелил. Затем, словно подтверждая связь между убийствами и источником своих проблем, он зашел в дом, позвонил матери и сказал, что медовый месяц отменяется, потому что он убил ее родителей.
Следующие четыре года Кемпер провел в государственной психиатрической больнице Атаскадеро. Там он прошел через десятки тестов и произвел неплохое впечатление на медицинский персонал – возможно, потому что научился отвечать так, как от него ожидали; позже он признался, что запомнил наизусть ответы на двадцать восемь тестов. В 1969 году специалисты по психическому здоровью из Атаскадеро признали его пригодным для возвращения в общество. Формально он еще был несовершеннолетним, и, несмотря на возражения прокурора штата, его перевели в исправительное учреждение для несовершеннолетних. На следующий год, по настоянию матери, его отпустили под ее опеку – опять же вопреки рекомендациями комиссии по досрочному освобождению и некоторых психиатров из Атаскадеро.
Сейчас кажется поразительным, что Кемпера передали под опеку женщины, которая и была источником его проблем. Но он некоторое время действительно жил с ней и работал на заводе по производству консервов Green Giant. Мать постаралась, чтобы в официальных документах Кемпера не осталось записей о его судимости или о содержании в исправительном учреждении. Тем не менее она продолжала оскорблять его и третировать психологически. После возвращения из Атаскадеро она обвиняла его в том, что он испортил ей личную жизнь и что из-за него у нее пять лет не было мужчин, потому что, как она рассуждала, «никто не хочет встречаться со мной из страха перед тобой».
Что касается секса, то Кемпер был все еще девственником и оставался им; в тот период, когда он мог бы пойти на кое-какие эксперименты, он находился в психиатрической больнице и еще больше погрузился в свои фантазии. В квартире, которую он иногда снимал, когда не жил в доме матери, он рассматривал порнографию и читал детективные журналы для эротического возбуждения, представляя себе сцены с элементами жестокости. Со временем эти воображаемые сцены стали еще более подробными и яркими. Позже он рассказал полиции, что в Атаскадеро долго раздумывал над тем, каким способом можно избавиться от тел после убийств. Когда он был еще подростком, ни один психиатр не поинтересовался его фантазиями; мне кажется, он намеренно скрывал их, понимая, что если он признается, то точно не скоро выйдет на свободу.
В 1971 году Кемпер устроился на работу в управление шоссейных дорог и подал заявку на работу в полиции штата. Несколько правоохранительных заведений отказали ему – очевидно из-за размеров, но он начал проводить время с полицейскими Санта-Круза. Один знакомый подарил ему жетон из школы подготовки и наручники. Его автомобиль походил на патрульную полицейскую машину и был оборудован любительским радиопередатчиком и гибкой антенной. Также он иногда разъезжал на мотоцикле. Быстро показав свои документы, в глазах неискушенного человека он мог бы сойти за полицейского штата. В 1971 году, управляя мотоциклом, он попал в аварию и серьезно повредил руку. Он подал гражданский иск, потому что был вынужден много месяцев носить гипс, и в декабре 1971 года пошел на мирное соглашение, получив компенсацию в пятнадцать тысяч долларов. Из-за гипса он не мог продолжать работать в управлении шоссейных дорог, но теперь у него были свободное время и деньги на руках.