Кто стоял за спиной Сталина? — страница 4 из 41

В семинарии

От Гори до Тифлиса около 75 км^{1}. В 1871 г. их соединила между собой Закавказская железная дорога. Если раньше путь из одного города в другой требовал не менее двух суток, теперь это расстояние можно было преодолеть за несколько часов^{2}.

Перепись 1897 г. зарегистрировала в Тифлисе около 160 тыс. человек. Несмотря на то что он являлся грузинским городом, в 1897 г. около 30 % его населения составляли русские, почти столько же — армяне и менее 26 % — грузины. Кроме того, здесь проживали немцы — 3 %, евреи — 3 %, татары — 3 % и около 5 % приходилось на другие национальности^{3}.

«Армяне… — читаем мы в „Тифлисском настольном календаре“ на 1894 г., — занимаются преимущественно фабричной и заводской промышленностью, торговлей и ремеслами… Русский элемент наиболее заметен в чиновничестве и войске. В Тифлисе находится также много молокан и вообще русских сектантов, занимающихся преимущественно извозом; они живут в Дидубэ и на Песках… Татары и персияне живут в старой части города Сейд-Абаде»^{4}.

Тифлис был не только губернским центром, но и столицей Кавказа^{5}. До 1881 г. здесь находилась резиденция кавказского наместника, а с 1881 г. — после упразднения наместничества — резиденция главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, который одновременно являлся командующим войсками Кавказского военного округа. С 1896 по 1905 г. этот пост занимал князь Г. С. Голицын^{6}.

По данным 1892 г., в городе насчитывалось 110 заводов и фабрик (в основном это были предприятия легкой промышленности), на которых трудилось 2600 рабочих, а общая стоимость производимой ими продукции составляла 3,5 млн руб.^{7}.

Из числа наиболее крупных и известных промышленных предприятий можно назвать бумагопрядильню Г. М. Мирзоева, обувную фабрику Г. Г. Адельханова, табачные фабрики Н. И. Бозарджианца и А. Н. Энфианджианца, коньячный завод Д. З. Сараджева, пивоваренные заводы, владельцами которых были Ф. Г. Ветцель, О. Э. Гребнер и Л. Д. Мадер, машиностроительный завод М. Карапетова, чугунолитейный завод Алиханова и Яралова^{8}. Самыми крупными предприятиями города являлись железнодорожные мастерские и паровозное депо. Здесь была сконцентрирована почти половина всех рабочих города^{9}.

Вплоть до начала XX в. Тифлис представлял собой не столько промышленный, сколько торговый центр. Достаточно сказать, что на 110 промышленных предприятий приходилось около 3 тыс. торговых заведений, на 2,6 тыс. рабочих — 6 тыс. человек, имевших торговые свидетельства. Объем товарооборота достигал 38 млн руб. и более чем в 10 раз превосходил объем промышленного производства^{10}. Кроме 6 тыс. лиц с торговыми свидетельствами в городе было около 600 купцов 2-й и около 80 1-й гильдии^{11}.

В городе имелось отделение Государственного банка, действовали Тифлисский коммерческий банк и Тифлисский дворянский земельный банк, а также Тифлисское общество взаимного кредита^{12}.

Свои представительства в Тифлисе имели иностранные фирмы, из числа которых можно назвать торговые дома «Братья Гольдлюст», «Сименс и Гальске», «Карл Стукен», американское страховое общество «Эквитебл», магазин известной германско-американской компании по производству швейных машинок «Зингер и K^o», ателье модных товаров француза Эрвье, именовавшего себя на русский манер Иваном Ивановичем, и т. д. В Тифлисе можно было купить билет на пароход и отправиться из Батума в Западную Европу. Путь до Марселя обслуживала французская фирма «Н. Паке и K^o», располагавшаяся на Сионской улице в доме И. М. Арцруни^{13}.

Необходимость защиты интересов иностранных подданных привела к открытию здесь консульств целого ряда иностранных государств, как азиатских, так и европейских^{14}.

Если обратиться к податным спискам Тифлиса 90-х гг. XIX в., то можно узнать, что богатейшими людьми в городе, т. е. владельцами самого крупного имущества в Тифлисе, были: 1) Иван Алексеевич Читахов — 2931 руб. налога, 2) князь Иван Константинович Багратион-Мухранский — 2493 руб., 3) наследники Иосифа Алелова — 2179 руб., 4) Александр Иванович Манташев — 2064 руб., 5) Давид Захарович Сараджев — 1647 руб., 6) Исай Мартынович Цовьянов — 1300 руб., 7) Иван Гаврилович Тамашев — 1275 руб. Никто кроме них в городе не платил городского налога более 1000 руб.^{15} За исключением князя И. К. Багратион-Мухранского и И. Алелова самые богатые люди города были армянами.

Тифлис являлся одним из важнейших культурных центров Кавказа.

В городе издавалось шесть газет на армянском языке, в том числе «Нор дар» («Новый век») под редакцией доктора права Лейпцигского университета С. А. Спандаряна^{16} и «Мшак» («Работник») под редакцией А. А. Калантара, пять газет на русском языке, в том числе «Кавказ» (редактор — Ю. Н. Милютин), «Новое обозрение» (редактор — князь В. М. Туманов), «Тифлисский листок» (редактор — Х. Г. Хачатуров)^{17}, четыре газеты на грузинском языке, самыми известными из которых были «Иверия» («Грузия») (редактор — И. Г. Чавчавадзе) и «Квали» («Борозда»), Официальным редактором последней являлась Анастасия Михайловна Церетели (урожденная княжна Туманова, сестра редактора «Нового обозрения»), а фактически — ее муж писатель Г. Е. Церетели^{18}.

В конце XIX в. в Тифлисе не существовало ни одного высшего учебного заведения. Вместе с тем здесь находились учительский институт, четыре гимназии, реальное училище, православная духовная семинария.

Семинария располагалась в самом центре города, недалеко от Эриванской площади, на углу Лорис-Меликовского проспекта и Пушкинской улицы (фото 9)^{19}. Сюда летом 1894 г. и пришел Сосо Джугашвили.

На что надеялась Кеке, отклоняя предложение С. П. Гогличидзе о помощи? Ведь она знала, что в духовную семинарию прежде всего брали выходцев из духовного сословия и что за обучение необходимо было платить.

По свидетельству Г. В. Паркадзе, когда Сосо поступал в семинарию, «за него хлопотал историк-археолог Федор Жордания»^{20}, который в рассматриваемое время преподавал в Тифлисской православной семинарии церковные грузинские предметы^{21}. Но откуда ему был известен сын горийского сапожника? По словам того же Г. В. Паркадзе, Ф. Жордания «знал его по отзывам преподавателей» Горийского духовного училища, а также «зубного врача Сологова»^{22}.

Кто именно из преподавателей Горийского духовного училища был близко знаком с Ф. Жорданией и кто из них порекомендовал ему Сосо, мы не знаем. Что же касается «зубного врача Сологова», то это был Александр Георгиевич Сологошвили, ставший зубным врачом несколько позднее^{23}. До 1893 г. он учился в Тифлисской духовной семинарии и был членом ученического кружка, в состав которого входил Ладо Кецховели и который нередко собирался на квартире А. Г. Сологошвили^{24}. В декабре 1893 г. за участие в забастовке вместе с Л. Кецховели тоже был исключен из семинарии^{25}. Таким образом Сосо А. Г. Сологошвили мог знать через Л. Кецховели.

Кроме Ф. Жордании у Сосо был еще один покровитель. Дело в том, что к этому времени брат Кеке Сандал перебрался из Гори в Тифлис и поселился по адресу: Ведзинский переулок, дом № 6. Владельцем этого дома являлся Георгий Чагунава, который служил в Тифлисской духовной семинарии и занимал там должность эконома^{26}. Обращает на себя внимание то, что в его доме, будучи семинаристом, некоторое время жил Ладо Кецховели^{27}. Когда Кеке привезла Сосо в Тифлис, она, остановившись у своего брата, обратилась за помощью к жене Г. Чагунавы и получила ее поддержку^{28}.

«Поступающим в семинарию, — вспоминал Кита Николаевич Тхинвалели, — необходимо было быть в Тифлисе 15 августа», однако Сосо Джугашвили и Васо Хаханишвили уехали туда «на несколько дней раньше»^{29}. 22 августа Сосо подал заявление о допуске его к вступительным экзаменам (фото 10)^{30}, в течение нескольких дней сдал восемь предметов^{31} и 2 сентября «на общих основаниях» был зачислен в семинарию^{32}.

Чтобы понять смысл этой формулировки, необходимо учитывать, что если утвержденный 22 августа 1884 г. «Устав православной духовной семинарии» не предусматривал плату за обучение^{33}, то затем она была введена для «иносословных» лиц, т. е. лиц, не принадлежавших к духовному сословию^{34}. Поэтому в «Журнале общего педагогического собрания Правления Тифлисской духовной семинарии» № 20 за 2 сентября 1894 г. говорилось: «Из принимаемых ныне в 1-й класс воспитанников следующие должны быть причислены к иносословным, обязанным в силу Высочайшего повеления от 30 октября 1890 г. вносить установленную плату за право обучения в семинарии по 40 руб. в год». Далее шел список иносословных воспитанников, среди которых фигурировал и Сосо Джугашвили^{35}.

Но дело заключалось не только в плате за обучение. «Устав православной духовной семинарии» предполагал возмещение расходов за содержание семинаристов: проживание их в общежитии, питание и одежду. А поскольку не все семинаристы были способны платить за это, они подразделялись на две категории: своекоштных и казеннокоштных. Первые должны были нести расходы по обучению сами, вторые находились на содержании государства. Причем «Устав» допускал возможность как полного, так и частичного содержания воспитанников за счет государства. В нем говорилось, что «казеннокоштные, живя в семинарии, пользуются от нее полным или половинным содержанием», а «своекоштные принимаются или полными пансионерами, или в качестве полупансионеров, не получающих из полного содержания только одежды»^{36}. И далее: «Плата за полных пансионеров, также и за тех, которые пользуются в семинарии только помещением и столом, определяется по представлению Правления семинарии епархиальным архиереем для каждой местности особо, сообразно с потребными на то или другое содержание расходами»^{37}.

О том, как в это время определялась подобная плата в Тифлисской семинарии, можно узнать из первого номера «Духовного вестника грузинского экзархата» за 1 января 1895 г. В нем говорится: «Воспитанники, не содержащиеся на казенном содержании и не получающие пособия, вообще не поименованные в настоящем списке, но содержащиеся в общежитии, обязаны вносить за свое содержание по 100 руб. в год»^{38}.

Следовательно, Сосо, принятый на общих основаниях как своекоштный, должен был не только одеваться за свой счет, но и платить 40 руб. за право обучения и 100 руб. за содержание в общежитии, т. е. 140 руб. в год.

«Плата, — говорилось в „Уставе православной духовной семинарии“ 1884 г., — вносится по третям года, в течение первой половины первого третного месяца»^{39}, т. е. до 15 сентября, 15 января и 15 мая. Это значит, что Сосо обязан был немедленно приобрести форменную одежду и не позднее 15 сентября 1894 г. внести 46 руб. 67 коп.

Таких денег у Кеке не было. Поэтому, несмотря на успешно сданные вступительные экзамены, ее сын уже через две-три недели после его зачисления мог оказаться за стенами семинарии.

Имел ли он право на казенное содержание? Устав 1884 г. разрешал принимать на подобное содержание только «сирот, а из имеющих родителей тех, которые представили надлежащее удостоверение и бедность и недостаточное имущественное положение которых известно Правлению и которые, кроме того, оказали лучшие успехи и поведение, преимущественно из воспитанников духовного звания»^{40}.

Из этого явствует, что Сосо мог быть принят на полное или половинное казенное содержание только в виде исключения. «На счастье, — вспоминал С. П. Гогличидзе, — у Кеке среди преподавателей оказались знакомые, они знали, как нуждается Кеке, сказали об этом ректору, заявив (об этом. — А.О.) также на собрании, и Сосо был принят в пансион»^{41}.

Действительно, сразу же после того, как ему стало известно о зачислении в семинарию на общих основаниях, в этот же день, 2 сентября 1894 г., Сосо Джугашвили подал прошение на имя ректора семинарии, в котором просил принять его «в пансион», хотя бы «на полуказенное содержание»^{42}. 3 сентября прежнее решение было пересмотрено, и он был зачислен в качестве полупансионера^{43}.

Это означало бесплатное проживание в общежитии и пользование столовой. Но Сосо должен был платить 40 руб. в год за право обучения и одеваться полностью за свой счет.

В 1894 г. педагогический коллектив семинарии состоял из 23 человек, его возглавлял ректор, кандидат богословия, архимандрит Серафим, помощником которого был инспектор семинарии, кандидат богословия иеромонах Гермоген[15]^{44}.

«Осенью… — вспоминал Доментий Гогохия, — мы приехали в Тифлис, впервые в нашей жизни очутились в большом городе. Нас ввели в четырехэтажный дом, в огромные комнаты общежития, в которых размещалось по 20–30 человек. Это здание и было Тифлисской духовной семинарией. Жизнь в духовной семинарии протекала однообразно и монотонно. Вставали мы в семь часов утра. Сначала нас заставляли молиться, потом мы пили чай, после звонка шли в класс. Дежурный ученик читал молитву „Царю небесному“ и занятия продолжались с перерывами до двух часов дня. В три часа — обед. В пять часов вечера — перекличка, после которой выходить на улицу запрещалось. Мы чувствовали себя как в каменном мешке. Нас снова водили на вечернюю молитву, в восемь часов пили чай, затем расходились по классам готовить уроки, а в десять часов — по койкам, спать»^{45}.

Таким образом, воспитанники почти в течение всего дня находились под постоянным контролем своих преподавателей и имели лишь полтора-два свободных часа личного времени в обычные дни (между 15.00 и 17.00) плюс воскресенье.

Сосо появился в Тифлисской семинарии после того, как она пережила волнения 1893 г. и на протяжении почти девяти месяцев была закрыта^{46}. В связи с этим в 1894 г. в семинарии оказалось два отделения первого класса. Одно состояло из поступивших в 1893 г., другое — из поступивших в 1894 г. Так Сосо догнал Миху Давиташвили. Они оказались в разных отделениях одного и того же первого класса^{47}.

Вместе с И. Джугашвили из Гори в семинарию поступили Гриша Глурджидзе, Дормидонт Гогохия, Иосиф Иремашвили, Петр Капанадзе, Валико Касрадзе, Гриша Паркадзе, Кита Тхинвалели, Васо Хаханишвили. К ним присоединились Симон Натрошвили из Телави и Арчил (Ростом) Долидзе из Озургет^{48}. Позднее, в 1896 г., Сосо сблизился с Михаилом Монаселидзе^{49}.

В семинарии воспитанники прежде всего группировались по месту жительства и национальности. Г. Паркадзе утверждал, что горийцы теснее всего дружили с телавцами^{50}.

Первоначально Сосо чувствовал себя в большом городе и в новой среде неуверенно. Вот каким вспоминал его учившийся в

1894 г. в третьем классе Сеид Девдориани: «Тихий, предупредительный, стыдливый, застенчивый — таким я помню Сосо с первых дней семинарии до знакомства»^{51}.

С воспоминаниями С. Девдориани перекликаются воспоминания В. Кецховели, который утверждал, что после поступления в семинарию Сосо стал более сдержанным, молчаливым и даже замкнутым: «В этот период характер товарища Сталина совершенно изменился: прошла любовь к играм и забавам детства. Он стал задумчивым и, казалось, замкнутым»^{52}.

Однако он очень быстро освоился на новом месте. 21 сентября 1894 г. его фамилия впервые появилась в кондуитном журнале^{53}. Правда, допущенные им прегрешения были несерьезны, и первый класс он закончил по первому разряду с оценкой «отлично» по поведению, причем в списке класса по итогам года значился 8-м^{54}.

Где и как Сосо провел свои первые летние каникулы, мы точно не знаем. Но заслуживают внимания воспоминания Г. Елисабедашвили, который писал: «Летние месяцы Сосо часто проводил в деревне Цроми (около железнодорожной станции Гоми)[16], что находится по правую сторону Куры, в доме покойного Миши Давиташвили»^{55}.

Имеются сведения, что летом 1895 г. в Гори Сосо встречался с приехавшими на каникулы студентами медицинского факультета Московского университета Иосифом Барамовым и Петром Дондаровым. Оба к этому времени уже приобщились к существовавшим в университете студенческим кружкам, и от них Сосо мог узнать о той жизни, которую вели московские студенты и которая принципиально отличалась от жизни воспитанников семинарии^{56}.

Покидая по окончании первого класса Тифлис, Сосо посетил редакцию газеты «Иверия» и принес сюда свои стихи. Если верить воспоминаниям, его принял сам Илья Чавчавадзе, которому стихи понравились, и он направил их автора к секретарю редакции Григорию Федоровичу Кипшидзе. Тот отобрал пять стихотворений^{57}, и вскоре (17 июня, 22 сентября, 11, 25 и 29 октября) они появились на страницах газеты^{58}. Позднее, 28 июля 1896 г., еще одно стихотворение Сосо было опубликовано на страницах газеты «Квали»^{59}.

Второй класс тоже прошел без особых событий в жизни Сосо. Он тоже закончил его по первому разряду, тоже с оценкой «отлично» по поведению, а по итогам года передвинулся в списке класса с 8-го на 5-е место^{60}.

Совершенно другой мир

Между тем за стенами семинарии находился другой мир. От него как китайской стеной воспитанники были отгорожены запретами. И чем более строгими были они, тем заманчивее представлялся этот мир. Одних семинаристов тянуло на улицы города, по которым соблазнительно стучали каблучки женских туфелек, других звали к себе насытить чрево или насладиться стаканом вина базары и духаны, третьих манили запрещенной в Семинарии светской литературой книжные лавки и библиотеки.

Как относился ко всем этим соблазнам Сосо, мы не знаем. Но есть сведения, что до него доходили отрывочные и поначалу не совсем понятные ему слухи о существовании совершенно другого мира, в котором жили люди, отрекшиеся отличного счастья и посвятившие себя не служению богу, а борьбе за изменение того общества, в котором он жил.

Такие люди существовали всегда. И всегда, то затихая, то обостряясь, в обществе шла и идет борьба за его изменение. На Кавказе с начала XIX в. она дополнялась стремлением к независимости от России. Уже в 1804 г. здесь вспыхнуло антирусское восстание, центром которого был Горийский уезд и в котором, по всей видимости, принимал участие Заза Джугашвили^{1}. А в 1832 г. был раскрыт антирусский заговор, к которому оказались причастны многие представители грузинской аристократии^{2}.

Общественное движение в России берет начало с декабристов, на Кавказе — с первого поколения грузинских студентов, которые появились в Петербурге в середине XIX в. и здесь получили революционное крещение. Особую известность среди них позднее приобрели Николай Яковлевич Николадзе, Георгий Ефимович Церетели и князь Илья Григорьевич Чавчавадзе^{3}.

По свидетельству М. Цхакия, в 80-х гг. в Тифлисе существовало «два-три народнических кружка», которые в 1886 г. отважились выступить с воззванием «О Кавказской федерации»^{4}. К числу тифлисских народников этого периода принадлежали А. М. и П. М. Аргутинские-Долгоруковы, А. А. и И. А. Вермишевы, С. А. Дандуров, И. С. Джабадари, С. В. Джибладзе, А. В. Домбровская, А. Б., З. Б. и Я. Б. Евангуловы, А. М. Калюжный, О. С. Любатович, В. С. Мосешвили, А. Окуашвили, А. Н. Пурцеладзе, И. Рамишвили, Н. А. Худадов, М. Г. Цхакая, Г. А. Читадзе, З. И. Чичинадзе, З. и М. Чодришвили и некоторые другие^{5}. С 1890 по 1893 г. в Тифлисе жил автор известной в свое время книги «Положение рабочего класса в России» Василий Васильевич Берви-Флеровский^{6}, в 1891–1893 гг. — бывший народоволец Николай Михайлович Флеров^{7}.

К этому кругу лиц принадлежала дочь управляющего Тифлисским отделением Государственного банка Владимира Ивановича Кайданова[17]^{8} Ольга, ставшая женой младшего сына В. В. Берви-Флеровского, профессора Юрьевского университет, Николая Васильевича Берви[18]^{9}. 17 октября 1885 г. она открыла в Тифлисе женскую вечернюю школу, а 20 сентября 1888 г. — «Дешевую библиотеку» для народа^{10}. Позднее при ее участии возникла «Комиссия народных чтений», приступившая к популяризации научных знаний^{11}. Характеризуя свою деятельность, О. В. Кайданова заявляла, что таким образом она надеется подготовить «борцов за справедливость»^{12}.

На рубеже 80–90-х гг. XIX в. на Кавказе зарождается тенденция к консолидации революционно настроенных элементов и образованию политических партий.

В 1887 г. в Женеве вышел первый номер газеты «Гнчак» («Колокол»), редакция которой стала ядром армянской революционной партии под тем же названием^{13}. Почти одновременно с формированием партии «Гнчак», которая со временем эволюционировала к марксизму, стала складываться другая армянская революционно-демократическая партия. Она возникла в Тифлисе в 1890 г. и получила название «Дашнакцутюн», что по-армянски означает «Союз»^{14}.

26–29 июня 1892 г. в Кутаисе состоялся студенческий съезд, на котором был «рассмотрен вопрос о необходимости установить между окончившими курс студентами такую организацию, благодаря которой можно было бы основать общий руководящий союз», и «об участии грузин в русской организации, стремящейся к уничтожению абсолютизма»^{15}. Обсуждению конкретной программы действий в этом направлении было посвящено последнее, третье, конспиративное заседание, которое, по предположению жандармов, проходило на квартире князя Давида Александровича Микеладзе^{16}. Бывший вольнослушатель Московского университета, он некоторое время жил за границей и участвовал там вместе с Н. Я. Николадзе и П. А. Измайловым в издании журнала «Знамя»^{17}.

Почти сразу же после «студенческого съезда» произошли два важных события. В том же году была сделана попытка создания «Лиги свободы Грузии», которая ставила перед собой цель «доставить кавказским народностям возможность создать независимость и объединить их в одну федерацию». Один из путей достижения данной цели автор программы «Лиги», бывший воспитанник Тифлисской духовной семинарии Ной Жордания, видел в «пропаганде среди рабочих»^{18}. Тогда же в селении Зестафони Шоропанского уезда Кутаисской губернии, являвшемся центром марганцедобывающей промышленности на Кавказе, возникает организация, члены которой считали необходимым повернуться лицом к рабочему классу.

Первоначальное ядро этой организации составили агроном Евгений Вацадзе, вернувшийся из штрафных рот, бывший воспитанник Тифлисской духовной семинарии Сильвестр Виссарионович Джибладзе, марганцепромышленник Иосиф Павлович Какабадзе, сын священника Дмитрий Евктимович Каландарашвили, начинающий писатель Эгнате Ингорква (Ниношвили), бывший студент Харьковского ветеринарного института Николай (Карл) Семенович Чхеидзе^{19}.

Летом 1892 г. эти шесть человек собрались на совещание и приняли решение о необходимости создания революционной организации, которая позднее с легкой руки Г. Е. Церетели получила название «Месаме даси», что означает «третья группа»^{20}. 25 декабря 1892 г. в Зестафони на квартире И. П. Какабадзе состоялось второе, расширенное совещание этой группы, в котором, по свидетельству М. Г. Цхакаи, участвовало уже около 20 человек. Пока удалось установить фамилии 12 из них. Кроме шести уже названных лиц это были Исидор Квицаридзе, Исидор Рамишвили, Арсен Цитлидзе, Миха Цхакая и Тедо Сохокия. С этой организацией были связаны обучавшиеся тогда в Варшаве и являвшиеся членами «Лиги свободы Грузии» Н. Н. Жордания и Ф. И. Махарадзе^{21}.

Весной 1893 г. в Тифлисе было проведено еще одно совещание. Если верить М. Цхакае, оно избрало бюро организации из трех человек. Ими стали Степан Алексеевич Дандуров (армянин), Николай Михайлович Флеров (русский) и Михаил Григорьевич Цхакая (грузин)^{22}. Что представляли к этому времени взгляды М. Г. Цхакая — нам неизвестно, но Н. М. Флеров и С. А. Дандуров еще оставались народниками^{23}.

Избранное бюро решило начать свою деятельность с того, чтобы взять под контроль существовавшие в Тифлисе ученические кружки самообразования и придать им политическую направленность. Один из таких кружков существовал в Учительском институте, его возглавлял Андро Лежава^{24}, другой — в Тифлисской духовной семинарии. Последний кружок до 1891 г. собирался на квартире Ф. Махарадзе, а после его отъезда в Варшаву у А. Г. Сологошвили^{25}. Этот кружок был связан с М. Г. Цхакаей и в декабре 1893 г. сыграл важную роль в организация забастовки воспитанников Тифлисской духовной семинарии^{26}.

Деятельность, начатая «Месаме даси», захлебнулась в самом начале. В 1893 г. после окончания Учительского института Тифлис покинул А. М. Лежава^{27}, а после декабрьской забастовки того же года в семинарии — М. Г. Цхакая^{28}, в результате оба ученических кружка распались. В том же году из Тифлиса в Харьков перебрался Н. М. Флеров. Исчез с горизонта С. А. Дандуров^{29}. И едва только созданное, бюро «Месаме даси» прекратило свое существование.

Поставив перед собой задачу придать кружкам самообразования политический характер, члены «Месаме даси» сделали попытку организовать доставку на Кавказ нелегальной литературы. Решение этой задачи было возложено на учившихся в Варшаве Н. Жорданию и Ф. Махарадзе^{30}. Однако первый же транспорт нелегальной литературы, который был организован ими с помощью польских социалистов (И. Миль и др.), провалился^{31}. Ф. Махарадзе оказался в тюрьме, Н. Жордания вынужден был уехать за границу^{32}. Вскоре по коммерческим делам за границу отправился И. П. Какабадзе^{33}. 12 мая 1894 г. скончался Э. Ниношвили^{34}. Н. С. Чхеидзе переселился в Батум^{35}, а Д. Е. Каландарашвили вернулся в свою деревню^{36}.

В результате оформившееся в Зестафони ядро «Месаме даси» Распалось. Но именно в этот момент, не позднее лета 1895 г., идея «укрепления нового сборища» получила поддержку со стороны Г. Е. Церетели. 17 июня он обратился к Н. Н. Жордании с письмом, в котором писал: «Моя обязанность — поработать для укрепления нового сборища, поэтому я хочу всех, кто борется на экономической и политической почве, соединить в одну группу». «Экономическая борьба наша, — писал он далее, — вместе с тем и борьба за свободу нации»^{37}. Центром, объединяющим «всех, кто борется на экономической и политической почве», становится редактируемая Г. Е. Церетели газета «Квали»^{38}.

А пока отдельные представители грузинской интеллигенции еще только начинали поворачиваться лицом к рабочему классу, на Кавказе возникают первые рабочие кружки.

Особую роль в этом отношении сыграл Федор Ермолаевич Афанасьев. Он родился в селении Манглис Тифлисской губернии и был сыном николаевского солдата. Получив домашнее образование, долгое время служил механиком в магазине швейных машинок Зингера. В 80-е гг. познакомился с А. М. Калюжным, который приобщил его к народничеству^{39}. Проявив интерес к общественной жизни, Ф. Е. Афанасьев стал приобретать книги «тенденциозного» характера, в результате чего возникла редкая общественно-политическая библиотека «до полутора тысяч экземпляров»^{40}.

Квартира Ф. Е. Афанасьева стала превращаться в политический салон, через который до 1897 г. прошло около 200 человек^{41}. Одним из читателей его библиотеки был живший тогда в Тифлисе и делавший самые первые шаги в литературе А. М. Пешков (Горький). Среди тех, кто посещал квартиру Ф. Е. Афанасьева, были и рабочие, из числа которых следует назвать Федора Ивановича Майорова и Ивана Матвеевича Маругина. Ф. И. Майоров появился у Ф. Е. Афанасьева в 1892 г. и в конце того же — начале следующего года создал в железнодорожных мастерских кружок самообразования, одним из членов которого стал будущий тесть И. В. Сталина Сергей Яковлевич Аллилуев^{42}.

Тогда же под руководством И. М. Маругина возник рабочий кружок в депо, в который входили около 12 человек. Из числа членов этого кружка нам пока известен лишь Константин Тадеозович Двали, двоюродная сестра которого, Като Сванидзе, стала первой женой И. В. Джугашвили^{43}.

В конце 1893 г. Ф. Е. Афанасьев решил создать кружок для изучения марксизма. В него были приглашены С. Я. Аллилуев, Ф. И. Майоров, И. М. Маругин, помощник машиниста на железной дороге П. Идзиковский и некоторые другие^{44}. Однако, как признавался позднее С. Я. Аллилуев, из этой затеи ничего не вышло. Недостаток образования не позволил членам кружка освоить новое учение. Поэтому очень скоро его деятельность в данном направлении стала угасать^{45}. Но она продолжалась в другом направлении — просветительском. По воспоминаниям Ивана Стуруа, С. Я. Аллилуев и Ф. И. Майоров создали в депо рабочую библиотеку, учредили при участии А. Б. Евангулова Общество трезвости, стали организовывать театральные представления и беседы с рабочими на научные темы, пытались приобщить грузинских рабочих к чтению произведений русских писателей^{46}. Вокруг них начали группироваться наиболее грамотные рабочие, многие из которых позднее активно участвовали в политической борьбе.

Потерпев неудачу с организацией рабочего кружка, Ф. Е. Афанасьев в начале 1894 г. создал кружок изучения марксизма, членами которого стали представители интеллигенции: учительница Анна Адольфовна Киселевская (Зильберштейн)^{47}, студент Учительского института Михаил Иосифович Климиашвили, преподаватель Школы садоводства Коки, ученик Землемерного училища Станислав (Юстус) Ренингер, выпускник ремесленного училища Василий (Васо) Григорьевич Цабадзе^{48}.

Необходимую литературу, которой не было у Ф. Е. Афанасьева, члены этого кружка брали из других личных библиотек. Некоторую помощь в этом отношении им оказывал бывший народник Антон Николаевич Пурцеладзе^{49}, внук того самого священника Иосифа Пурцеладзе^{50}, в показаниях которого фигурировал Заза Джукашвили^{51}.

Весной 1894 г. заболел и уехал в Крым М. И. Климиашвили^{52}. Вскоре закончил училище и покинул Тифлис С. Ренингер^{53}. В 1896 г. отправилась в Петербург Анна Киселевская^{54}. И этот кружок Ф. Е. Афанасьева тоже распался.

Однако его библиотека по-прежнему продолжала существовать и пользоваться популярностью. Более того, летом 1897 г. была сделана попытка пополнения ее за счет нелегальной литературы. Но едва ли не первая же посланная на имя Ф. Е. Афанасьева посылка с запрещенными книгами была вскрыта, после чего 19 июня 1897 г. у него на квартире последовал обыск^{55} и 20 июня началось следствие^{56}, которое продолжалось около двух лет^{57}. По этому делу проходили многие лица, связанные с Ф. Е. Афанасьевым, в частности А. М. Пешков (Горький)^{58}.

Несмотря на то что в 1896 г. кружок Ф. Афанасьева окончательно распался, именно этот год позднее рассматривался как поворотная веха в формировании социал-демократического движения на Кавказе. «Социал-демократическое движение в Грузии, — отмечалось в 1901 г. на страницах нелегальной газеты „Брдзола“, — явление недавнее, ему всего лишь несколько лет, точнее говоря, основы этого движения были заложены только в 1896 г.»^{59}.

Что же произошло в этом году?

Если первые рабочие кружки состояли в основном из русских рабочих, то в середине 90-х гг. возник первый рабочий кружок, состоявший из грузин. Его организатором стал Васо Цабадзе^{60}. Членами созданного им кружка были Арчил Аравиашвили, Миха Бочаридзе (Бочаришвили), Давид Двали, Илико Копалейшвили, Аракел Окуашвили, Давид Ростомашвили, Вано Стуруа, Георгий Чхеидзе и Захарий Чодришвили^{61}.

В вопросе о времени возникновения этого кружка нет единства. Разброс мнений составляет около полутора лет: от середины 1895 до конца 1896 г.^{62} Объяснение подобных расхождений, по всей видимости, следует искать не только в памяти отдельных мемуаристов, но и в том, что разные лица стали членами этого кружка в разное время. Иначе говоря, процесс его организационного оформления растянулся более чем на год.

Характеризуя появление этого кружка, необходимо учитывать не только скромный уровень марксистских познаний В. Цабадзе, но и его ограниченные возможности, связанные с получением марксистской литературы. Неудивительно поэтому, что первоначально возглавляемый им кружок имел общеобразовательный характер. Положение дел стало меняться только тогда, когда в Тифлисе появились первые революционеры, имевшие не только хорошую марксистскую подготовку, но и необходимые связи в революционных кругах за пределами Кавказа.

Одним из них был инженер Осип Аркадьевич (Иосиф Шмиелевич) Коган, получивший позднее известность под фамилией Ерманский.

О. А. Коган родился в 1866 г. в Аккермане Бессарабской губернии в семье ремесленника^{63}. В 1887 г., будучи студентом Новороссийского университета, принял участие в студенческих беспорядках, за что был выслан на Кавказ. Здесь некоторое время жил в Кутаиси, где познакомился с бывшим тогда еще гимназистом Н. С. Чхеидзе. В 1888 г. получил разрешение отбывать гласный надзор полиции на родине. В Аккермане стал членом марксистского кружка, в который входили Давид Борисович Гольдендах (Рязанов), С. К. Розенблит, братья Георгий и Ипполит Яковлевичи Франчески, Вергилий Леонович Шанцер (партийная кличка Марат)^{64}. С 1891 по 1895 г. О. А. Коган учился в Цюрихском политехническом институте. За границей он познакомился с членами группы «Освобождение труда», а также с некоторыми другими политическими эмигрантами, из числа которых следует назвать Виктора Константиновича Курнатовского.

Сын врача, В. К. Курнатовский родился в Риге, в 1886 г. поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета и уже в следующем году был исключен из него по подозрению в связях с народовольческой группой А. И. Ульянова. Став в 1888 г. студентом Московского университета, он здесь приобщился к марксизму, в марте 1889 г… был арестован и выслан в Архангельскую губернию, по окончании ссылки уехал за границу, где тоже поступил в Цюрихский политехнический институт^{65}.

Вместе с В. К. Курнатовским О. А. Коган принял участии в создании «Союза русских социал-демократов за границей» и стал одним из его представителей на Цюрихском конгрессе II Интернационала^{66}.

Когда О. А. Коган в 1895 г. вернулся в Россию, он хотел поселиться в Москве, где у него были знакомые Вера Михайловна Величкина и ее жених Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, но из-за отказа полиции в прописке вынужден был отправиться на Кавказ. Здесь он получил место на строительстве Карской железной дороги^{67}.

В Тифлисе О. А. Коган сблизился с бывшими народниками князем А. М. Аргутинским-Долгоруковым, И. С. Джабадари, А. Б. Евангуловым (имеются сведения, что некоторое время жил у него на квартире), Г. Ф. Здановичем, А. М. Калюжным, О. С. Любатович, Н. А. Худадовым, а через них с О. В. Кайдановой и таким образом вышел как на «Дешевую библиотеку», так и на «Комиссию народных чтений». Это позволило ему познакомиться с наиболее передовыми рабочими^{68}.

Вскоре в Тифлисе появился И. Я. Франчески. Он родился 17 февраля 1870 г. в Одессе^{69} и был сыном преподавателя французского языка, итальянца по происхождению^{70}. И. Я. Франчески участвовал в том самом марксистском кружке в Аккермане, в который входил О. А. Коган^{71}. После того как этот кружок распался, И. Я. Франчески уехал в Москву. Сюда осенью 1894 г. приехала сестра О. А. Когана Хая. По всей видимости, она приняла крещение, получила новое имя — Клара и под этим именем стала женой И. Я. Франчески^{72}.

В Москве супруги Франчески вошли в кружок М. Н. Котова, членами которого кроме них и Г. Я. Франчески были А. А. Жардецкая, А. Ш. Коган, К. А. Новгородцева, П. Ф. Теплов, С. Л. Франк, Б. Д. Фридман и еще около 10 человек. С этим кружком были связаны Н. С. Баранская, А. Н. Гесслер, Л. Н. Раевский, З. А. Серебрякова и некоторые другие^{73}.

Вскоре И. Я. Франчески попал в поле зрения жандармов и был привлечен к переписке по делу о кружке Павла Оленина и Виктора Захлыстова, состоявшем в связях с петербургской организацией «Группа народовольцев»[19]^{74}. Приговоренный к трем годам гласного надзора полиции в Аккермане^{75}, он получил возможность отбывать назначенный ему срок в Тифлисе, куда к брату уехала его жена^{76}. В том же году на Кавказ перебрался и Г. Я. Франчески, но поселился не в Тифлисе, а в Батуме^{77}.

О. А. Коган и И. Я. Франчески не знали грузинского языка, поэтому первоначально могли ориентироваться лишь на русскоязычных рабочих. Их положение изменилось, когда в Тифлисе появился Иван Иванович Лузин.

И. И. Лузин родился 7 января 1869 г. в Тамбовской губернии в семье крестьянина, который в поисках заработка отправился на юг, начал заниматься коммерцией и вскоре разбогател. В 1877 г. он поселился в Тифлисе, затем перебрался в Кутаис. Здесь, будучи гимназистом, И. И. Лузин познакомился с Н. С. Чхеидзе и О. А. Коганом^{78}.

В 1890 г. И. И. Лузин поступил в Московский университет, но в следующем году был арестован, приговорен Особым совещанием к ссылке на пять лет и выслан в Архангельскую губернию^{79}. Здесь он познакомился с В. К. Курнатовским, приобщившим его к марксизму^{80}, а также с учительницей местной сельской школы А. А. Жардецкой, с которой позднее, когда она перебралась в Москву, некоторое время состоял в переписке^{81}. Через нее он имел возможность заочно познакомиться с братьями Франчески^{82}. С 1892 по 1894 г. И. И. Лузин отбывал воинскую повинность, а с 1894 по 1896 г. — остающийся срок ссылки^{83}. В этот период он познакомился с новым ссыльным — А. П. Скляренко (Поповым)^{84}, который принадлежал к первому поколению русских марксистов и являлся одним из учителей В. И. Ульянова (Ленина)^{85}.

Срок ссылки И. И. Лузина закончился 19 июня 1896 г.^{86}, 30 июня он выехал из Холмогор в Архангельск, 17 июля из Архангельска отправился на юг^{87} и в августе, не позднее 11-го числа, прибыл в Тифлис^{88}.

В начале 1897 г. в Тифлисе появился врач Александр Николаевич Шатилов. Уроженец Тифлиса, он провел юность в Кутаиси и здесь в 1887 г. закончил ту же самую гимназию, в которой обучались И. И. Лузин и Н. С. Чхеидзе^{89}. По окончании гимназии A. Н. Шатилов поступил на медицинский факультет Московского университета, а в 1891 г. перевелся в Юрьевский (Дерптский). В Юрьеве он вошел в состав марксистского кружка, которым руководил уже упоминавшийся ранее В. Л. Шанцер (Марат). Закончив университет и с апреля 1897 г. поселившись в Тифлисе, А. Н. Шатилов через некоторое время встретил здесь «товарища по гимназии» И. И. Лузина, а также знакомых ему со слов В. Л. Шанцера О. А. Когана и И. Я. Франчески и вошел в состав формировавшейся Тифлисской социал-демократической организации^{90}.

По одним данным, в 1896^{91}, по другим — в 1897 г.^{92} из столицы в Тифлис за участие в петербургском «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса», одним из руководителей которого являлся B. И. Ульянов (Ленин), был выслан рабочий Николай Гурьевич Полетаев^{93}.

Так в 1895–1896 гг. в Тифлисе появились первые марксисты, которые достаточно хорошо были знакомы с новым учением и имели разветвленные связи за пределами Кавказа, позволявшие им получать не только информацию о рабочем движении, но и необходимую нелегальную литературу.

Позднее А. Окуашвили специально отмечал большую их роль «в деле насаждения марксистских идей и создания социал-демократической организации в Тифлисе». «Первый рабочий социал-демократический кружок, основанный под руководством Васо Цабадзе, — подчеркивал он, — организовался под непосредственным идейным влиянием Когана и Ивана Лузина»^{94}. С их появлением связывал поворот в зарождении социал-демократического движения и Вано Стуруа^{95}.

Желание О. А. Когана и его единомышленников начать марксистскую пропаганду среди рабочих первоначально не встретило поддержки со стороны В. Цабадзе. «Коган, — отмечал М. И. Климиашвили, — захотел работать в железнодорожных мастерских, но Васо Цабадзе был против и не пустил его туда», более того, «Васо предпринял против Когана чуть ли не крестовый поход»^{96}.

Несмотря на это, О. А. Когану удалось установить связи с рабочими и создать два кружка. «В эти кружки, — вспоминал он, — входили, с одной стороны, русские рабочие, высланные из Питера: рабочий Путиловского завода Н. Г. Полетаев (впоследствии депутат Государственной Думы, большевик), рабочие и машинисты Кавказской железной дороги — Маругин, Идзиковский, Майоров и др., с другой стороны, грузинские рабочие: Аракел, Кавтарадзе и др.»^{97}.

Нетрудно заметить, что почти все названные О. А. Коганом русские рабочие, за исключением Н. Г. Полетаева, до этого были связаны с Ф. Е. Афанасьевым.

Ранее уже отмечалось, что первоначально кружок В. Цабадзе имел общеобразовательный характер. Имеются сведения, что подобный характер рабочие кружки сохраняли вплоть до 1897 г. и «все… были связаны с воскресной школой»^{98}. По всей видимости, положение дел в этом вопросе стало меняться только после того, как в 1896 г. О. А. Коган побывал в Европейской России и по возвращении обратно сумел через свою знакомую Елизавету Николаевну Федорову^{99} получить первую партию нелегальной литературы^{100}.

Некоторое представление о том, что это была за литература, дают воспоминания Вано Стуруа. «Мы, — вспоминал он, — восхищались брошюрами „Кто чем живет“ Дикштейна, „8-часовой рабочий день“, „Что нужно знать и помнить каждому рабочему“ и т. д. Принялись за Свидерского, „Краткий курс экономической науки“ Богданова и т. д.»^{101}.

Еще на стадии общеобразовательной деятельности кружка В. Цабадзе стало обнаруживаться, что его организатору не хватает знаний. Поэтому уже зимой 1896/1897 гг. члены кружка сами стали приглашать к себе для занятий отдельных представителей местной радикальной интеллигенции^{102}. Так среди пропагандистов оказались С. Джибладзе и Ф. Махарадзе^{103}.

Эти занятия конспирировались настолько, что, когда в начале 1897 г. Ф. Махарадзе стал покидать Тифлис и решил передать С. Джибладзе свой рабочий кружок, оказалось, что они параллельно занимались с одними и теми же рабочими. Только после этого рабочие решили поставить В. Цабадзе в известность о желании иметь в качестве своего руководителя С. Джибладзе^{104}. «Васо Цабадзе больше не мог удовлетворять возросшие требования железнодорожных рабочих», вспоминал М. И. Климиашвили, и «они пригласили для работы в Тбилиси Силибистро Джибладзе»^{105}. А поскольку весной — летом 1897 г. С. Джибладзе находился в филлоксерной партии[20], то встать во главе рабочего кружка он мог только осенью 1897 г.^{106}.

Между тем когда осенью 1897 г. С. Джибладзе снова появился в Тифлисе, сюда вернулись из деревни Ладо Кецховели^{107}, из-за границы — Ной Жордания^{108}. Последний получил предложение Г. Е. Церетели взять в свои руки редактирование «Квали»^{109}. После ряда совещаний Н. Жордания с товарищами у себя на родине, в селении Ланчхуты Озургетского уезда Кутаисской губернии^{110}, в Кутаисе^{111}, Батуме^{112} и, наконец, 6 декабря 1897 г. в Тифлисе^{113} было решено принять предложение Г. Е. Церетели и сделать «Квали» легальным марксистским органом, причем в качестве представителя от русской части складывавшийся социал-демократической организации в редакцию был введен И. И. Лузин^{114}.

С этого момента редакция «Квали» стала руководящим центром рождавшейся в Тифлисе социал-демократической организации, а Н. Жордания — фактически ее лидером. Укреплению его позиций способствовало то, что в 1898 г., спасаясь от преследования жандармов, О. А. Коган вынужден был покинуть Тифлис^{115}, а И. И. Лузин и братья Г. Я. и И. Я. Франчески оказались за решеткой^{116}.

Основное внимание редакции «Квали» было обращено на расширение своей аудитории, поэтому с 1898 г. она предпринимает активные усилия, направленные на создание новых рабочих кружков. Некоторое представление об этом дают имеющиеся в нашем распоряжении сведения о праздновании 1 мая. «Первая маевка, — вспоминал один из ее участников, — была организована у нас в 1897 г. подпольным кружком РСДРП, работавшим в то время в мастерских. Собрались мы небольшой группой в доме Шатиловй, в Ленинском районе»^{117}. В 1898 г. в праздновании 1 мая принимало участие около 35 человек^{118}, в 1899 г. — около 70 человек^{119}.

С одной стороны, эти цифры свидетельствуют о постепенном расширении рядов социал-демократической организации, с другой стороны, о том, что вплоть до конца 90-х гг. она объединяла в своих рядах незначительную горстку сторонников новых идей.

Выбор пути

Сосо Джугашвили был способным учеником и мог сделать успешную духовную карьеру. Однако он не воспользовался такой возможностью и стал революционером.

13 декабря 1931 г. в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом И. В. Сталин так охарактеризовал свое приобщение к революционной деятельности: «В революционное движение я вступил с 15-летнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе»^{1}.

Если учесть, что официальной датой рождения И. В. Сталина считался 1879 г., получается, что он познакомился с революционным подпольем и стал приобщаться к марксизму в 1894–1895 гг., т. е. сразу же по поступлении в Тифлисскую духовную семинарию. Между тем, как мы имели возможность убедиться, к этому времени в Тифлисе еще не было «подпольных групп русских марксистов».

Утверждая в 1931 г., что к революционному движению его приобщили «русские марксисты, проживавшие тогда в Закавказье», И. В. Сталин не назвал ни одного из своих наставников. Позднее при подготовке его «Краткой биографии» такая попытка была сделана. «В 1895 г., — читаем мы в ее корректурном экземпляре, — тов. Сталин связался уже с некоторыми высланными в Закавказье русскими социал-демократами: Франчески, Лузиным, Коганом»^{2}.

В опубликованный текст «Краткой биографии» приведенные выше слова включены не были. Однако три названные выше фамилии все-таки нашли отражение в печати. «Будучи в семинарии, — отмечал один из биографов И. В. Сталина, М. А. Москалев, — товарищ Сталин в конце 1894 г. установил связь с высланными из России в административном порядке революционерами (И. Коганом, И. Лузиным, Франчески и др.), которые оказали большое влияние на товарища Сталина и при помощи которых он познакомился с марксизмом»^{3}.

Если учесть, что О. А. Коган и И. И. Лузин позднее стали меньшевиками, а И. Я. Франчески перешел на еще более умеренные позиции, то признание их в качестве учителей И. В. Сталина не могло в 30-е гг. появиться в печати без ведома самого вождя. Однако О. А. Коган поселился в Тифлисе в конце 1895 г., а И. И. Лузин и Г. Я. Франчески — еще позже, летом 1896 г. Поэтому познакомиться с ними И. В. Джугашвили мог не ранее 1896 г.

В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что вплоть до 1896 г. не прослеживается никаких изменений в отношении И. В. Джугашвили к своим учебным обязанностям. Вспомним, что первый класс (1894–1895 гг.) он закончил по первому разряду со средним баллом 4,5 и оценкой 5 по поведению.

Вот его оценки за этот класс (годовые, экзаменационные, итоговые): Священное Писание: 4, 5, 4,5; церковно-славянское пение — 4, 5, 4,5; грузинско-имеретинское пение — 5, 5, 5; грузинский язык — 5, 5, 5; русская словесность — 4, 5, 4,5; греческий язык — 4, 4, 4; гражданская история — 3, 5, 4; математика — 4, 5, 4,5. Если сравнить годовые и экзаменационные оценки, можно заметить, что в течение года И. В. Джугашвили учился хорошо, но не блистал. Из восьми предметов он имел пятерки только по трем. Зато по гражданской истории у него была тройка. Если же он закончил учебный год только с двумя четверками, то лишь благодаря тому, что сумел блеснуть на экзаменах.

По первому разряду им был закончен и второй класс (1895–1896 гг.), тоже с оценкой 5 по поведению, но со средним баллом 4^{4}. Если в первом классе он по успехам занимал 8-е место, то во втором — 5-е^{5}.

За второй класс пока удалось обнаружить ведомость лишь с годовыми оценками. Если исходить из того, что в 1895–1896 гг. И. В. Джугашвили передвинулся по успехам с 8-го на 5-е место в классе, можно было бы ожидать, что учиться он стал лучше. Однако знакомство с годовыми оценками показывает, что из девяти предметов только по одному (церковно-славянское пение) он имел отличную оценку, по остальным предметам (Священное Писание, древние языки, церковное грузинское пение, словесность, библейская история, гражданская история, математика, грузинский язык) в его табеле стояли четверки^{6}. Это свидетельствует о том, что уже во втором классе он стал заниматься хуже и если по общим показателям передвинулся на три ступеньки вверх, то, видимо, только потому, что среди его одноклассников успеваемость понизилась еще в большей степени.

Более значительные перемены произошли в третьем классе (1896–1897 гг.), который Сосо закончил с оценкой 4 по поведению и средним баллом 3,5, перейдя в результате этого из первого разряда во второй и передвинувшись в списке успевающих с 5-го на 16-е место. Третий класс И. В. Джугашвили закончил уже без пятерок, У него сохранились четверки по церковно-славянскому пению, греческому языку, грузинскому языку, логике, гражданской истории, словесности, правда с минусом, зато по церковной истории и Священному Писанию появились тройки^{7}.

В четвертом классе (1897–1898 гг.) И. В. Джугашвили имел тройку по поведению, он был оставлен на осень для переэкзаменовки и в списке успевающих передвинулся на 20-е место. Из 10 предметов только по церковно-славянскому пению у него сохранилась четверка, по Священному Писанию красовалась двойка, по остальным предметам (церковная история, греческий язык, основы богословия, гомилетика, литургика, психология, физика, грузинская церковная история) были тройки^{8}.

Весной 1899 г. Сосо Джугашвили не сдавал экзамены за пятый класс. А результаты его учебы в течение года выглядели следующим образом: поведение, Священное Писание, основы богословия, догматика богословия, русская церковная история, гомилетика, литургика, краткое руководство для пастырей, раскол, церковные грузинские предметы, дидактика, церковно-славянское пение, церковное имеретинское и грузинское пение — 3, сочинение — 2,5^{9}.

Таким образом, из отличника в отстающего ученика И. В. Джугашвили стал превращаться в третьем классе, т. е. в 1896–1897 гг.

Показательно в этом отношении и то, что свои первые стихи летом 1895 г. он отнес в газету «Иверия», а 28 июля 1896 г. одно из его стихотворений появилось на страницах газеты «Квали»^{10}. В этом же году он становится читателем «Дешевой библиотеки»^{11} и членом ученического кружка, который возглавлял старшеклассник Сеид Девдориани.

«Нас, — вспоминал С. Девдориани, — некоторых учеников в виду слабого здоровья перевели из общежития на отдельную квартиру. Там вместе очутились я и Сосо. Сразу после знакомства я предложил ему вступить в кружок. Он обрадовался и согласился <…>. Прекратилось сочинение стихов. Кружок был нелегальный. Организовался он с конца 1896 г. по моей инициативе. Сосо вступил в него в конце того же года, осенью»^{12}.

Исходя из этого, можно утверждать, что приобщение И. В. Джугашвили к нелегальной деятельности началось не ранее осени 1896 г., когда ему шел уже восемнадцатый год.

Что же представлял собой этот нелегальный кружок и кто в него входил? По свидетельству И. Иремашвили, первоначально в нем насчитывалось 10 человек, в числе которых могли быть Ал. Аладашвили, Миха Давиташвили, Сеид Девдориани, Иосиф Джугашвили, Вано Зедгенидзе, Иосиф Иремашвили, Симон Натрошвили, Васо Хаханишвили, Г. Хуцишвили^{13}.

Несмотря на то что кружок действовал нелегально, его члены читали и обсуждали совершенно легальные издания. Дело в том, что будущих священников стали интересовать вопросы, которые выходили за пределы богослужебной литературы. Между тем чтение светской литературы в семинарии было запрещено.

На это прямо указывал в своих воспоминаниях Симон Натрошвили: «В первом и втором классах, — вспоминал он, — мы читали главным образом художественную литературу и книги по естествознанию — геологии, биологии, физиологии, физике, химии и т. д. В третьем и четвертом классах (в 1896–1898 гг.) кроме естествознания главное внимание обращали на изучение истории культуры и политэкономии»^{14}.

«Для занятий кружка, — вспоминал Васо Хаханишвили, — наняли комнату на Мамадавидской площади, где мы собирались с 3 час. до 5 после обеда», «в воскресные дни учащиеся в обязательном порядке должны были присутствовать на обедне. После обеда мы с тов. Сосо шли в библиотеку „Общества распространения грамотности“, т. е. в „Дешевую библиотеку“»^{15}.

Наряду с «Дешевой библиотекой» члены этого ученического кружка стали получать книги от бывшего народника, владельца книжного магазина Захария Чичинадзе. «Для того чтобы достать легальные, но запрещенные в семинарии книги, — вспоминал С. Девдориани, — мы обращались к книжнику (букинисту) Захару Чичинадзе. У него была хорошая библиотека. В его библиотеке (с помощью его книг) выросло первое поколение грузинских социал-демократов»^{16}.

Сосо еще не имел опыта конспирации, поэтому очень скоро у него была обнаружена одна из запрещенных книг — роман Виктора Гюго «93-й год»^{17}. Через некоторое время он попался с новой книгой. 30 ноября 1896 г. в кондуитном журнале появилась запись: «Джугашвили <…> оказывается, имеет абонементный лист из „Дешевой библиотеки“, книгами из которой он и пользуется. Сегодня я конфисковал у него сочинение В. Гюго „Труженики моря“, где и нашел названный лист. Помощник инспектора С. Мураховский».

На это сообщение последовала резолюция инспектора семинарии иеромонаха Гермогена: «Наказать продолжительным карцером, мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги „93-й год“ В. Гюго»^{18}.

Запись 3 марта 1897 г.: «В 11 час. вечера мною отобрана у Джугашвили Иосифа <…> книга „Литературное развитие народных масс“ Летурно, взятая им из „Дешевой библиотеки“. В книге оказался и абонементный лист. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из „Дешевой библиотеки“ названный ученик замечен уже в третий раз. Книга представлена мною инспектору. Мураховский». Резолюция: «По распоряжению ректора — продолжительный карцер и строгое предупреждение»^{19}.

Первоначально занятия кружка имели бессистемный характер. Затем было решено разработать программу, т. е. определить круг и последовательность изучения отдельных вопросов и книг. В связи с этим в кружке возникли первые разногласия. «Разногласия, — утверждал С. Натрошвили, — выявились, как я припоминаю, когда Сосо был в третьем классе, в апреле 1897 г., и были связаны с составлением программы занятий кружка»^{20}. На связь первых разногласий с разработкой подобной программы указывал в своих воспоминаниях и Сеид Девдориани, но относил их к концу 1897 г.^{21}.

Суть этих разногласий сводилась к тому, что С. Девдориани считал необходимым сохранение общеобразовательного характера кружка, а Сосо Джугашвили настаивал на том, чтобы первое место в программе заняли общественно-политические вопросы. Программа была составлена в соответствии с предложениями Сеида Девдориани. Однако Сосо, по всей видимости, добился вынесения разногласий на третейский суд.

«Однажды, — вспоминал С. Девдориани, — Вано Зедгенидзе повел меня к Сильвестру Джибладзе и Филиппу Махарадзе, они жили вместе. Оба сказали нам: слишком академично»^{22}. Если С. Девдориани не ошибся, называя среди третейских судей Ф. Махарадзе, то упомянутая им встреча могла произойти только в самом конце зимы 1896/97 г., так как по ее окончании Ф. Махарадзе уехал из Тифлиса^{23}. Это позволяет сблизить свидетельство С. Девдориани со свидетельством С. Натрошвили, который относил возникновение разногласий к весне 1897 г. С учетом этого следует обратить внимание на свидетельство самого Ф. Махарадзе, который датировал свое знакомство с семинаристом И. В. Джугашвили 1896 г.^{24}.

Однако возникшие разногласия весной 1897 г. не могли получить своего разрешения, так как уже к 1 апреля учебные занятия в семинарии завершились и воспитанники разъехались на пасхальные каникулы, а когда вернулись обратно, начались экзамены^{25}.

О том, что тогда разногласия между И. В. Джугашвили и С. Девдориани еще не имели принципиального характера, свидетельствуют воспоминания самого С. Девдориани: «Однажды, — вспоминал он, — я гостил у него в Гори», а «он гостил у меня в деревне». Их сближение произошло осенью 1896 г. Поэтому первый визит мог иметь место не ранее декабря 1896 г. (рождественские каникулы), а второй не ранее апреля 1897 г. (пасхальные каникулы)^{26}. Лето же 1897 г. Сосо провел у М. Давиташвили в селении Цроми^{27}.

Когда по окончании третьего класса И. Джугашвили вернулся в Гори, он снова мог встретиться с Иосифом Барамовым, который к этому времени находился здесь уже не на каникулах, а под гласным надзором полиции^{28}. Дело в том, что, обучаясь в Московском университете, он вошел в студенческий кружок, стал членом грузинского землячества и был избран в Союзный Совет, который возглавлял все студенческие землячества Москвы. 18 ноября 1896 г. Союзный Совет сделал попытку организовать массовую студенческую демонстрацию протеста, посвященную ходынской трагедии. В связи с этим было арестовано более 70 человек. 16 января 1897 г. Особое совещание при МВД постановило выслать самых активных участников этих событий из Москвы. Так И. И. Барамов оказался в Гори[21]^{29}.

По возвращении с летних каникул в Тифлис Сосо Джугашвили познакомился и затем близко сошелся с новым воспитанником семинарии Васо Бердзеношвили^{30}. Тогда же в четвертом классе он начал посещать книжный магазин Иосифа Захаровича Имедашвили. Известно, что он родился 20 марта 1876 г. и происходил из крестьян села Хамши Сартачальского участка Тифлисского уезда, в 1891–1893 гг. учился в Тифлисском ремесленном училище, но по болезни должен был бросить его. Оставшись в Тифлисе, И. З. Имедашвили открыл книжный магазин^{31}. Посещая этот магазин, И. В. Джугашвили вскоре стал своим человеком в доме И. З. Имедашвили и получил возможность познакомиться как с его друзьями, так и с родственниками^{32}.

Еще более важное значение для Сосо имело то, что осенью 1897 г. в Тифлис вернулся Ладо Кецховели.

После исключения из Тифлисской духовной семинарии Л. З. Кецховели поступил в Киевскую духовную семинарию. Здесь в марте 1896 г. у него на квартире была обнаружена нелегальная литература, в связи с чем он был привлечен при Киевском ГЖУ к переписке о выяснении политической благонадежности. От наказания его спасла амнистия, объявленная 14 мая 1896 г. в связи с коронацией Николая II. Вернувшись домой, Ладо некоторое время служил писарем в селении Тквиави, а осенью 1897 г. перебрался в Тифлис и здесь поступил корректором в редакцию грузинской газеты «Цнобис Пурцели»^{33}.

Первоначально он поселился вместе с Северианом Джугели и Ражденом Каладзе, затем вместе с Северианом Джугели перебрался к Захарию Чичинадзе. Имеются сведения, что к этому времени его уже занимала идея создания нелегальной типографии^{34}, в связи с чем в первой половине 1898 г. он оставил прежнее место работы и при содействии З. Чичинадзе перешел в типографию Хеладзе с окладом 15 руб. в месяц, где и проработал до 1899 г.^{35}.

Поселившись в Тифлисе, Ладо восстановил свои старые связи и очень скоро вошел в кружок, члены которого собирались на квартире Михи Дарчиашвили. Вспоминая об этом кружке, Михаил Иосифович Климиашвили писал:

«В основном я был связан с кружком, существовавшим на квартире Михи Дарчиашвили на берегу Куры, близ мельницы Далилова. Там я встречался с Ладо Дарчиашвили, Ладо Кецховели, Северианом Джугели, Ражденом Каладзе, Ирадионом Хаситашвили (Евдошвили) и другими»^{36}. Из числа этих других М. И. Климиашвили забыл назвать Сильвестра Джибладзе.

Приобщение И. В. Джугашвили к названному кругу лиц способствовало дальнейшей радикализации его взглядов и знакомству с марксизмом. Показательно, что в одной из анкет 1920 г. на вопрос «С какого времени Вы принимали участие в революционном движении?» И. В. Сталин ответил: «С 1897 г.»^{37}.

По свидетельству А. Енукидзе, вернувшись в Тифлис, Л. Кецховели установил связь с существовавшим в семинарии ученическим кружком и взял на себя роль его наставника^{38}. Если исходить из воспоминаний Г. Паркадзе, это произошло примерно осенью 1897 г.^{39} Одним из показателей начавшихся под влиянием этого перемен было то, что члены кружка стали чаще собираться за стенами семинарии. «Кружок, — вспоминал Гриша Размадзе, — собирался на немецком кладбище или около Арсенала. Зимой мы даже снимали с этой целью комнату на горе Давида, а потом на Авлабаре»^{40}. По свидетельству В. Кецховели, семинаристы собирались также на квартирах Л. Кецховели и А. Сологошвили^{41}.

Одновременно с этим усилились разногласия между И. В. Джугашвили и Сеидом Девдориани. «С конца 1897 г., — отмечал С. Девдориани, — между мной и Сосо начались разногласия. Я следовал более академической линии, он — практической»^{42}.

Зимой 1897/98 г. произошло постепенное приобщение И. В. Джугашвили к социал-демократическому движению. Особое значение в этом отношении некоторые авторы воспоминаний придавали появлению И. В. Джугашвили на квартире Вано Стуруа.

«В начале 1898 г. состоялась наша первая памятная встреча с молодым пропагандистом Сталиным, — вспоминал рабочий Георгий Нинуа, — это было на квартире Вано Стуруа, в доме № 194 по Елизаветинской улице. В двух небольших комнатах первого этажа жила группа железнодорожных рабочих. В этот вечер кроме В. Стуруа собрались Чодришвили, Бочаридзе, Мачарадзе, я и еще несколько рабочих». Потом пришел Сильвестр Джибладзе, который привел с собой Сосо^{43}.

Эту встречу описал и Аракел Окуашвили: «Впервые, — вспоминал он, — я встретился со Сталиным в 1898 г. Тогда он был совсем молодым. В „Нахаловке“ (так называлась тогда часть Тифлиса, заиленная рабочими Главных мастерских Закавказской железной Дороги) в доме айсора Айваза собрались Закро Чодришвили, Георгий Чхеидзе, Нинуа, я и еще несколько рабочих. Позднее к нам пришел Сильвестр Джибладзе, но не один, а с незнакомым нам молодым человеком. Это был Сталин»^{44}.

Запомнился этот эпизод и самому И. В. Сталину. «Я вспоминаю, — отмечал он в 1926 г., — как я на квартире т. Стуруа в присутствии Джибладзе (он был тогда тоже одним из моих учителей), Чодришвили, Чхеидзе, Бочаришвили, Нинуа и др[угих] передовых рабочих Тифлиса получил первые уроки практической работы»^{45}.

Ни А. Окуашвили, ни Г. Нинуа ничего не писали о цели появления И. В. Джугашвили на квартире В. Стуруа. По всей видимости, это были «смотрины», которые прошли успешно, и Сосо было решено использовать в качестве пропагандиста.

Имеются сведения, что С. Джибладзе познакомил Сосо с Калистратом Гогуа и «поручил ему составить для Сталина рабочий кружок, в котором (кружок был создан из молодых железнодорожников) Сталин и начал тогда же социал-демократическую пропаганду среди рабочих»^{46}. По свидетельству А. Окуашвили, первыми учениками Сосо Джугашвили были не грузинские, а русские рабочие-железнодорожники^{47}.

В 1898 г. Сосо Джугашвили действительно руководил в железнодорожном депо кружком, в состав которого входили Василий Баженов, Алексей Закомолдин, Леон Золотарев, Яков Кочетков, Петр Монтин (Монтян)^{48}. Возможно, в этот кружок входил и рабочий Н. Выгорбин, который относил свое знакомство с И. В. Джугашвили к весне 1898 г.^{49}.

Что к этому времени представляли собой взгляды Сосо Джугашвили, мы не знаем. Точно так же нам ничего не известно и о том, где, когда и как он впервые познакомился с марксизмом.

Если же обратиться к каталогу «Дешевой библиотеки», изданному в 1896 г., то из него явствует, что в библиотеке имелись только одно произведение К. Маркса, «Критика некоторых положений политэкономии», и книга Н. Н. Зибера «Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-политических исследованиях», а также три рецензии на Маркса из «Вестника Европы» (К-н. «Точка зрения политэкономической критики у К. Маркса» (1872, № 5), Жуковский. «К. Маркс и его книга о капитале» (1877, № 9) и С-ский. «Новый том книги Маркса» (1885, № 9))^{50}.

Вероятнее всего, с этих работ и началось знакомство И. Джугашвили с марксизмом. «Если не ошибаюсь, — писал С. Натрошвили, — это было в 1898 г., когда мы прочитали на русском языке и изучили книгу Каутского „Экономическое учение Карла Маркса“». К марту 1898 г. С. Натрошвили относил и первое знакомств во с «Капиталом»^{51}. Это дает основание думать, что до четвертого класса Сосо в лучшем случае был знаком с марксизмом лишь в интерпретации Н. Зибера. А это значит, что решающий поворот в его идейной эволюции произошел не ранее 1898 г. О том, какое влияние на него оказало знакомство с новым учением, свидетельствуй то, что именно в 1898 г. у него впервые возникает желание изучив немецкий язык и познакомиться с работами К. Маркса и Ф. Энгельса в оригинале^{52}.

Часть лета 1898 г. Сосо провел в селении Ахалкалахи, где находилась усадьба потомков светлейшего князя Александра Багратовича Грузинского[22]^{53}. Разумеется, Сосо отдыхал не в имении князей Грузинских. Он был приглашен в Ахалкалахи местным священником Иваном Елисабедашвили, который находился в родственных связях с Михаилом Монаселидзе^{54}. Последний порекомендовал Сосо в качестве репетитора для подготовки сына Ивана Елисабедашвили Георгия к поступлению в Тифлисскую семинарию^{55}. Репетитор не только готовил ученика в экзаменам, но и рассказывал ему о жизни в семинарии, в том числе об ученическом кружке^{56}.

Во второй половине августа они оба отправились в Тифлис: Георгий сдавать вступительные экзамены, Сосо ликвидировать задолженность за четвертый класс. Если для Г. Елисабедашвили август 1898 г. оказался неудачным (ему не удалось выдержать экзамены в семинарию), то для Сосо Джугашвили стал поворотной вехой в его биографии: он был принят в члены Тифлисской организации РСДРП^{57}.

Так началась революционная карьера И. В. Джугашвили.

Характеризуя основные ее этапы, он позднее писал: «От звания ученика (Тифлис) через звание подмастерья (Баку) к званию одного из мастеров нашей революции (Ленинград) — вот какова, товарищи, школа моего революционного ученичества»^{58}.

ПРИМЕЧАНИЯ

В семинарии

¹ Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 23; Официальный указатель железнодорожных, пароходных и других пассажирских сообщений: Летнее расписание 1894 г. СПб., 1894.

² Там же.

³ Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. 69: Тифлисская губерния. СПб., 1905. С. 1–2.

⁴ Тифлисский настольный календарь на 1894 г. Тифлис, 1893. С. 58–59.

⁵Герценштейн В. А.: 1) Адресная книга г. Тифлиса. Указатель всех городских улиц по полицейским участкам, нумерации домов, имен и фамилий домовладельцев. Тифлис, 1898; 2) Иллюстрированный спутник по Тифлису и его окрестностям. Тифлис, 1899; Лебедев А. А. Путеводитель по Тифлису. Тифлис, 1904.

⁶ Юбилейный сборник к 100-летию присоединения Грузии к России (материалы собрал Е. С. Сталинский). Тифлис, 1901. С. 45, 57.

⁷ Тифлисский настольный календарь на 1894 г. С. 60.

⁸ Там же. С. 103.

⁹ Там же.

¹⁰ Там же. С. 60.

¹¹ Там же. С. 89–97.

¹² Там же. С. 66.

¹³ Там же. С. 89, 94, 97, 102.

¹⁴ Там же. С. 66–67.

¹⁵ Кавказ. 1890. 17–18 окт.

¹⁶ Отец С. А. Спандаряна Амираджан умер в 1871 г. (Тифлисский вестник. 1878. 1 дек.).

¹⁷ X. Г. Хачатуров был одним из основателей Тифлисского дворянского земельного банка (Закавказье. 1909. 10 нояб.).

¹⁸Абрамишвили А. Грузинская периодика: Аннотированный каталог грузинской периодики (1819–1917 гг.), хранящийся в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Тбилиси, 1968. С. 57; Тифлисский настольный календарь на 1894. С. 68.

¹⁹ Там же. С. 41–42.

²⁰ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 124 (Г. В. Паркадзе).

²¹ Кавказский календарь на 1894 г. Тифлис, 1894. С. 41–42.

²² РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 124.

²³ Тифлисский настольный календарь на 1899 г. Тифлис, 1898. С. 116.

²⁴ Гори. Д. 499. Л. 1 (Г. Л. Шошиашвили).

²⁵ Духовный вестник грузинского экзархата. Тифлис, 1894. № 5. С. 1–3.

²⁶ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 54. Л. 43 (Макрина Чагунава).

²⁷ Там же. Л. 44.

²⁸ Там же. Л. 43.

²⁹ Там же. Д. 48. Л. 225 (Кита Николаевич Тхинвалели).

³⁰ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4322. Л. 1.

³¹ Там же. Ф. 71. Оп. 10. Д. 266. Л. 3–4.

³² Там же. Ф. 558. Оп. 4. Д. 9. Л. 7–8.

³³ Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗ). Собрание III. Т. IV. СПб., 1887. С. 438.

³⁴ Там же. Т. XI. СПб., 1894. С. 477; РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 9. Л. 8 (фотокопия Журнала общего педагогического собрания Правления Тифлисской духовной семинарии № 20. 2 сентября 1894 г.).

³⁵ Там же. Л. 7–8; Духовный вестник грузинского экзархата. 1895. № 1. С. 10.

³⁶ ПСЗ — III. Т. IV. С. 446.

³⁷ Там же.

³⁸ Духовный вестник грузинского экзархата. 1895. № 1. С. 12–13.

³⁹ ПСЗ — III. Т. IV. С. 446.

⁴⁰ Там же. С. 446.

⁴¹ РГАСПИ. Ф558. Оп. 4. Д. 665. Л. 252 (С. П. Гогличидзе).

⁴² Там же. Оп. 1. Д. 4325. Л. 1; Глебов Г. Годы в семинарии // Литературный критик. 1939. № 12. С. 96; Заря Востока. 1938. 10 сент.

⁴³ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 10. Л. 1–2 (Журнал общего собрания педагогического собрания Правления Тифлисской духовной семинарии № 21. 3 сентября 1894 г.)

⁴⁴ Кавказский календарь на 1895 г. Тифлис, 1894. С. 328–329.

⁴⁵ Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 65.

⁴⁶ Духовный вестник грузинского экзархата. 1894. № 5. С. 1–3.

⁴⁷ Там же. 1895. № 1.

⁴⁸ Там же; РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 655. Л. 114 (Г. Паркадзе).

⁴⁹ Гори. Д. 287/1. Л. 1 (М. М. Монаселидзе).

⁵⁰ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 133 (Г. Паркадзе).

⁵¹ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 176 (С. Девдориани).

⁵² Литературный критик. 1939. № 12. С. 104–105 (В. Кецховели).

⁵³ РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 10. Д. 266. Л. 4.

⁵⁴ Духовный вестник грузинского экзархата. 1895. № 13. С. 10; РГАСПИ. ф. 558. Оп. 4. Д. 21. Л. 1.

⁵⁵ Гори. Д. 146/2. Л. 6.

⁵⁶ Гори. Д. 134. Л. 1 (П. Дондаров); ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 15. Л. 287–288 (Н. М. Асатиани, урожденная Дондарова).

⁵⁷ Там же. Д. 52. Л. 198–199 (И. Цинцадзе).

⁵⁸ РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 10. Д. 266. Л. 7–9. См. также: Николайшвили М. Стихи юного Сталина // Заря Востока. 1939. 21 дек. Перевод стихотворений на русский язык: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 600. Л. 1–7.

⁵⁹ Там же. Ф. 71. Оп. 10. Д. 266. Л. 11.

⁶⁰ Духовный вестник грузинского экзархата. 1896. № 13. С. 13; РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 25. Л. 1.

Совершенно другой мир

¹Ванеев З. Н. Крестьянский вопрос и крестьянское движение в Юго-Осетии в XIX в. Сталинир, 1956. С. 140–141.

² Акты Кавказской Археографической комиссии. Т. VIII. Тифлис, 1881. С. 391–423.

³Ратиани П. К. Грузины-шестидесятники в русском освободительном движении. Тбилиси, 1968. С. 33–37.

⁴ РГАСПИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 11. Л. 50–51 (М. Цхакая).

⁵ Там же; Махарадзе Ф. К 30-летию существования Тифлисской организации: Подготовительный период 1870–1890 гг. (материалы). Тифлис, 1925. С. 15–16; Махарадзе И. Б. Филипп Махарадзе: жизнь и революционная деятельность. Тбилиси, 1960. С. 5–8.

⁶Планида М. Бесстрашный труженик. Саратов, 1960. С. 171–183.

⁷ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 26. Л. 130.

⁸ Кавказский календарь на 1878 г. Тифлис, 1877. С. 21.

⁹ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1893. Д. 164. Л. 1, 111; Известия. 1925. 11 октября.

¹⁰ Там же. Л. 10–11, 17–17 об.; Кайданова О. В. Очерки по истории народного образования в России и СССР. На основе личного опыта и наблюдений. Т. 1. Б. м., 1938. С. 349, 352,425–427; Глебов Г. Первая библиотека // Заря Востока. 1939. 10 дек.

¹¹ Отчет Комиссии народных чтений в Тифлисе за пять лет (1890–1895). Тифлис, 1896; …за 1895/96 и 1896/97 гг. Тифлис, 1898; …за 1897/98 г. Тифлис, 1899; …1898/99. Тифлис? 1900.

¹² ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1893. Д. 164. Л. 5.

¹³ Политические партии в России. Конец XIX — первая треть XX в.: Энциклопедия. М., 1996. С. 154–155. Аркомед С. Г. За рубежом: исторические заметки. Период студенчества от 1886 до 1890 г. Ч. 1. Тифлис, 1929. С. 7–9.

¹⁴ Политические партии в России. С. 177–179.

¹⁵ ГАРФ. ф. 102. 7Д. 1893. Д. 204. Л. 29об. — 30, 177 об.

¹⁶ Там же Л. 249.

¹⁷Мгалоблишвили С. Воспоминания о моей жизни. Незабываемые встречи. Тбилиси, 1974. С. 119, 166.

¹⁸ ГАРФ. Ф. 102.7Д. 1893. Д. 204. Л. 20–21 (программа «Лиги свободы Грузии»), С. 156.

¹⁹ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 20. Л. 59–64 (Д. Е. Каландарашвили). Деятели революционного движения в России. Т. 1. Вып. 2. М., 1928. С. 85; Жгенти Б. Эгнате Ниношвили: Жизнь и творчество. Тбилиси, 1959. С. 25–26.

²⁰Маскулия А. В. Миха Цхакая. М., 1968. С. 36. См. дискуссию о возникновении «Месаме даси»: Заря Востока. 1923. 14 марта (Ф. Махарадзе), 21 марта (М. Г. Цхакая), 28 марта (Р. Каладзе, М. Цхакая), 4 апр. (И. П. Какабадзе).

²¹Цхакая М. Избранные произведения. Тбилиси, 1987. С. 362, 404; РГАСПИ. Ф. 157. Оп. 1.Д. 11. Л. 139–140 (М. Цхакая); ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 20. Л. 66.

²² Там же. Л. 163–164.

²³Махарадзе Ф. Маленькая справка // Заря Востока. 1925. 28 мая.

²⁴ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 26. Л. 130 (Михаил Иосифович Климиашвили).

²⁵ Гори. Д. 499. Л. 1 (Г. Л. Шошиашвили).

²⁶ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1897. Д. 1170; Маскулия А. В. Миха Цхакая. С. 34.

²⁷ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 26. Л. 130 (М. И. Климиашвили); Лежава Андрей. Воспоминания. Выступления. Письма. М., 1990. С. 5.

²⁸ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1897. Д. 1170. Л. 1–3; Маскулия А. В. Миха Цхакая. С. 36–38.

²⁹ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1899. Д. 4145. Д. 1–2; Н. Ф. Флеров (биографическая справка)

³⁰ ГАРФ. Ф. 102. 7Д. 1893. Д. 204. Л. 11–11 об., 144 об., 156.

³¹ РГАСПИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 11. Л. 168; Махарадзе Н. Б. Филипп Махарадзе: жизнь и революционная деятельность. Тбилиси, 1960. С. И.

³² Н. Н. Жордания взял заграничный паспорт 22 мая 1893 г. (ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1893. Д. 204. Л. 146).

³³ ГИАГ. Ф. 153. Оп. 1. Д. 3434. Л. 190 (литера Б., 12 июля 1902 г.).

³⁴Жгенти Б. Эгнате Ниношвили. С. 32.

³⁵ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1890. Д. 844. Л. 10–10 об.

³⁶ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 20. Л. 69 (Д. Е. Каландарашвили).

³⁷ ГАРФ. Ф. 124. Оп. 10. 1901. Д. 124. Л. 102.

³⁸Абрамишвили А. Грузинская периодика. 1819–1917 гг. Тбилиси, 1968.

³⁹ Деятели революционного движения в России. Т. V. Ч. 1. С. 165; Дело о Горьком. Тифлис, 1928. С. V–XVIII, 2–50.

⁴⁰ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 5. Д. 4. Л. 83–84.

⁴¹Клейн Э. Горький и тифлисская жандармерия // Каторга и ссылка. 1928. Кн. 6(43). С. 10.

⁴²Аллилуев С. Я. Пройденный путь. М., 1946. С. 35–36.

⁴³ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 119–123 (К. Т. Двали).

⁴⁴Аллилуев С. Я. Пройденный путь. С. 40.

⁴⁵ РГАСПИ. Ф. 668. Оп. 1. Д. 2. Л. 99 (С. Я. Аллилуев).

⁴⁶ ИИП. Ф. 276. Оп. 2. Д. 126. Л. 35–36 (И. Стуруа).

⁴⁷ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. ч. 1. Д. 26. Л. 131 (М. И. Климиашвили).

⁴⁸ Там же.

⁴⁹ Там же.

⁵⁰ Список князьям и дворянам Грузии. Б. м., 1850. № 460 (Николай Иосифович Пурцеладзе, жена — Варвара, дети — Александр, Михаил, Антон, Константин, Илья, Исморагда); Заря Востока. 1938. 17 нояб.

⁵¹ См. выше: с. 78.

⁵² ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 26. Л. 131–132. (М. И. Климиашвили).

⁵³ Там же.

⁵⁴ А. А. Киселевская (биографическая справка).

⁵⁵Клейн Э. Горький и тифлисская жандармерия. С. 14–15.

⁵⁶ Дело о Горьком. Материалы Тифлисского губернского жандармского управления. Тифлис, 1928. С. 9.

⁵⁷ ГИАГ. Ф. 153. Оп. 1. Д. 180, 3466 и 3467; ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 5. Д. 230.

⁵⁸ Дело о Горьком: Материалы Тифлисского губернского жандармского управления. С. 9, 44–45.

⁵⁹Сталин И. В. Сочинения. Т. 1. М., 1946. С. 4.

⁶⁰ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 2. Д. 165. Л. 2–3.

⁶¹ Там же; Д. 38. Л. 218; РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 15. Д. 2119. Л. 5, 9.

⁶² РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 9. Д. 710. Л. 19–19 об.; Ф. 71. Оп. 15. Д. 2119. Л. 5,9; ф. 124. Оп. 1. Д. 1646. Л. 6, 8; ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 2. Д. 165. Л. 2–3; Оп. 5. Д. 407. Л. 60; ИИП. Ф. 276. Оп. 2. Д. 126. Л. 36.

⁶³ Политические партии в России. Конец XIX — первая треть XX века: Энциклопедия. С. 202. По другим данным, О. А. Коган родился в 1868 г. (Ерманский О. А. Из пережитого. 1887–1921. М., 1927. С. 13).

⁶⁴ Там же. С. 14–17, 23–25.

⁶⁵Соколов Ю. В. В. К. Курнатовский // Вопросы истории КПСС. 1968. № 6. С. 99–102.

⁶⁶Ерманский О. А. Из пережитого. С. 28–37.

⁶⁷ Там же. С. 39–40.

⁶⁸ Там же. С. 41–43; ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 5. Д. 230. Л. 77.

⁶⁹ Там же. Д. 5. Л. 14 (литера Б, 29 апреля 1898).

⁷⁰ ОР РГБ (Отдел рукописей Российской государственной библиотеки). Ф. 391 (Франчески). Карт. 1. Д. 14. Л. 2 (И. Франчески, ур. Громозова).

⁷¹Ерманский О. А. Из пережитого. С. 25.

⁷² ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1897. Д. 298. Л. 1–2.

⁷³ Там же. Л. 2; Меньщиков Л. Охрана и революция. К истории тайных политических организаций, существовавших во времена самодержавия. Ч. 1: Годы реакции. 1885–1898 гг. М., 1925. С. 420. См. также: С. 188–189; Ч. 2. С. 49–55.

⁷⁴ Там же. Ч. 1. С. 288–291, 419.

⁷⁵ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 5. Д. 195. Л. 22–24, 133.

⁷⁶ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1897. Д. 298. Л. 13;

⁷⁷ ОР РНБ. Ф. 391. Карт. 1. Д. 14. Л. 2, 7.

⁷⁸ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 31. Л. 216–217 (Е. Э. Лузина); Там же. Оп. 5. Д. 230. Л. 90; Никитин И. В. Письмо В. К. Курнатовского И. И. Лузину // Исторический архив. 1958. № 6. С. 195.

⁷⁹ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1896. Д. 684. Л. 3–4, 28–29.

⁸⁰Никитин И. В. Письмо В. К. Курнатовского И. И. Лузину. С. 194–198.

⁸¹ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1896. Д. 684. Л. 42, 47 об., 55ж.

⁸² См. выше. С. 119.

⁸³ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1896. Д. 684. Л. 37–39, 41.

⁸⁴ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 31. Л. 217 (Е. Э. Лузина).

⁸⁵ Старый товарищ Алексей Павлович Скляренко. М., 1922.

⁸⁶ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1896. Д. 684. Л. 87.

⁸⁷ Там же. Л. 95, 122.

⁸⁸ Там же. Л. 120. См. также: ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 5. Д. 230. Л. 70.

⁸⁹ Там же. Оп. 2. Ч. 1. Д. 57. Л. 165, 168.

⁹⁰ Там же. Л. 165–168.

⁹¹ РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 15. Д. 1538. Л. 3, 8, 9.

⁹²Снытко Я. Я. Г. Полетаев. М., 1962. С. 11.

⁹³ Там же. С. 5–11.

⁹⁴ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 38. Л. 219 (А. Окуашвили).

⁹⁵ ИИП. Ф. 276. Оп. 2. Д. 126. Л. 36 (И. Стуруа).

⁹⁶ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 26. Л. 137–138 (М. И. Климиашвили).

⁹⁷Ерманский О. А. Из пережитого. С. 43.

⁹⁸Аркомед С. Г. [КараджевГ. А.] Рабочее движение и социал-демократия на Кавказе. Ч. 1. Женева, 1910. С. 21.

⁹⁹Ерманский О. А. Из пережитого. С. 43–44; Из глубины времен. Вып. 2. СПб., 1993. С. 80.

¹⁰⁰ В действительности в деятельности рабочих кружков еще продолжало существовать общеобразовательное направление.

¹⁰¹ ИИП. Ф. 276. Оп. 2. Д. 126. Л. 36.

¹⁰² ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 2. Д. 165. Л. 9–10.

¹⁰³ Там же. Л. 9–10 (А. Окуашвили); Махарадзе Ф. К 30-летию существования Тифлисской организации: Подготовительный период. 1870–1890 гг. Материалы. Тифлис, 1925. С. 46–47.

¹⁰⁴ Там же. С. 47.

¹⁰⁵ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 26. Л. 138 (М. И. Климиашвили).

¹⁰⁶ К. Гогуа (биографическая справка).

¹⁰⁷ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1897. Д. 326. Л. 19.

¹⁰⁸Жордания Я. Я. Моя жизнь. Standford, 1968. С. 25–26.

¹⁰⁹ Там же. С. 25–27.

¹¹⁰ Там же. С. 26.

¹¹¹ РГАСПИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 25. Л. 10; Коммунистический интернационал. 1921. № 17. С. 4236 (М. Цхакая).

¹¹² РГАСПИ. Ф. 157. Оп. 2. Д. 42. Л. 34 (И. П. Какабадзе).

¹¹³Жордания Н. Моя жизнь. С. 26–27.

¹¹⁴ РГАСПИ. Ф. 157. Оп. 1. Д. 25. Л. 10 (М. Г. Цхакая).

¹¹⁵Ерманский О. А. Из пережитого. С. 47–49.

¹¹⁶ И. И. Лузин был арестован в Тифлисе 25 января, а Г. Я. Франчески в Батуме — 27 февраля 1898 г. (ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 5. Д. 3. Л. 6; Д. 5. Л. 7).

¹¹⁷Ерманский О. А. Из пережитого. С. 43; М-в. Наш май // Заря Востока. 1927. 1 мая.

¹¹⁸Талаквадзе С. К истории Коммунистической партии Грузии. Ч. 1. Тифлис, 1925. С. 28.

¹¹⁹ Там же. С. 29.

Выбор пути

¹Сталин И. В. Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом // Сочинения. Т. 13. М., 1951. С. 113.

² ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 6. Д. 466. Л. 7.

³Москалев М. Начало революционной деятельности т. Сталина // Исторический журнал. 1939. № 12. С. 96. Следует отметить, что фотографии И. И. Лузина и И. Я. Франчески были включены в юбилейный альбом «Иосиф Виссарионович Сталин», изданный в 1949 г.

⁴ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 17. Л. 1; Д. 21. Л. 1.

⁵ Там же. Д. 25. Л. 1; Духовный вестник грузинского экзархата. 1896. № 13, С. 13.

⁶ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 30. Л. 1.

⁷ Там же. Д. 37. Л. 102–115; Духовный вестник грузинского экзархата. 1897. № 12. С. 10.

⁸ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 48. Л. 142–149; Духовный вестник грузинского экзархата. 1898. № 13–14. С. 7–8.

⁹ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 64. Л. 1.

¹⁰ Там же. Ф. 71. Оп. 10. Д. 266. Л. 7–9, 11.

¹¹ ГИАГ. Ф. 440. Оп. 2. Д. 50. Л. 30 об.; Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 71.

¹² ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 176 (С. Девдориани).

¹³Троцкий Л. Д. Сталин. Т. 1. М., 1990. С. 39; РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 128 (Г. В. Паркадзе).

¹⁴ Там же. Л. 202 (С. Натрошвили).15

¹⁵ Там же. Л. 210 (В. Хаханишвили).

¹⁶ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 177.

¹⁷ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 32. Л. 117; ГИАГ. Ф. 440. Оп. 2. Д. 50. Л. 60–60 об.; Опубликовано: Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 71.

¹⁸ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 32. Л. 117; ГИАГ. Ф. 440. Оп. 2. Д. 50. Л. 30 об. (27 ноября); Опубликовано: Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 71.

¹⁹ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 32. Л. 118. Опубликовано: Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 71.

²⁰ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 199 (С. Натрошвили).

²¹ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 180 (С. Девдориани).

²² Там же. Д. 12. Л. 180 (С. Девдориани).

²³Махарадзе Ф. К 30-летию существования Тифлисской организации. Подготовительный период. 1870–1890. Материалы. Тифлис, 1925. С. 47.

²⁴ Заря Востока. 1929. 21 дек. (Ф. Махарадзе).

²⁵ И. В. Джугашвили получил билет для проезда в Гори 1 апреля, а вернулся с каникул, опоздав на один день, 24 апреля 1897 г. (РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 10. Д. 273. Л. 184).

²⁶ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 179 (С. Девдориани).

²⁷ РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 10. Д. 273. Л. 185–186.

²⁸ Сестра П. М. Дондарова Н. М. Азиани датировала эту встречу 1895 г. но отмечала, что она произошла тогда, когда И. И. Барамов находился в Гори под гласным надзором полиции (ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 287).

²⁹ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1898. Д. 999. Л. 2–6; Меньщиков Л. П. Охрана и революция: К истории тайных политических организаций в России. Ч. 1: Годы реакции. 1885–1898 гг. М., 1925. С. 329–232, 426–427.

³⁰ Гори. Д. 40. Л. 1 (В. Ф. Бердзеношвили).

³¹ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 18. Л. 98–100 (И. Имедашвили); ГАРФ. Ф. 102. 7Д. 1910. Д. 24. Ч. 38. Л. 2 (лит. Б).

³² ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 18. Л. 98–100 (И. Имедашвили).

³³ ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1897. Д. 326. Л. 19–25.

³⁴ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 25. Л. 83 (В. Кецховели).

³⁵ Там же; ГАРФ. Ф. 102. ЗД. 1897. Д. 326. Л. 15–18.

³⁶ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 26. Л. 135 (М. И. Климиашвили).

³⁷ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4507. Л. 1 (анкета 11 декабря 1920 г.).

³⁸Енукидзе А. С. Наши подпольные типографии на Кавказе. М., 1925. С. 5.

³⁹ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 142 (Г. Паркадзе).

⁴⁰ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 41. Л. 3 (Г. Размадзе).

⁴¹Чихвашвили Н. А. Рабочее движение в Грузии. Тбилиси, 1958. С. 124–125.

⁴² ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 12. Л. 180 (С. Девдориани).

⁴³ Заря Востока. 1939. 17 июля (Г. Нинуа).

⁴⁴ Там же. 1935. 18 сент. (А. Окуашвили).

⁴⁵Сталин И. В. Сочинения. Т. 8. М., 1948. С. 174.

⁴⁶ К. Гогуа (биографическая справка).

⁴⁷ ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 2. Д. 165. Л. 23 (А. Окуашвили).

⁴⁸ Гори. Д. 161. Л. 1 (А. П. Закомолдин); РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 10. Д. 266. Л. 15. См. также: Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 57 (А. П. Закомолдин).

⁴⁹ Там же. Л. 24–28 (Н. Выгорбин).

⁵⁰ Каталог тифлисской Дешевой библиотеки. Ч. 1. Тифлис, 1896. С. 15, 17, 19.

⁵¹ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 202–204 (С. Натрошвили).

⁵² ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 49. Л. 213–214 (К. Хаханишвили).

⁵³ Гори. Д. 146/2. Л. 15–16 (Г. Елисабедашвили).

⁵⁴ Родственные связи первой жены Сталина (беседа с Р. М. Монаселидзе) // Из глубины времен. Вып. 7. СПб., 1996. С. 191, 195.

⁵⁵ Гори. Д. 287/1. Л. 7 (М. Монаселидзе).

⁵⁶ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 665. Л. 18–28.

⁵⁷ Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. 2-е изд. С. 8.

⁵⁸Сталин И. В. Сочинения. Т. 8. С. 175.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ