Вадим вернулся в машину. Гроза уже приблизилась к самой Москве, вовсю хлестал дождь, раскаты грома заглушали гул проходящих по кольцевой тяжелых грузовиков.
Вадим откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Нужно было собраться с мыслями. Но мысль была только одна: «Скорей бы все это кончилось!» И вместо того чтобы попытаться подготовиться к разговору с Маратом, Вадим стал думать о том, как хорошо будет, когда все это кончится: взять своих и поехать в Перхушково. Сразу, не заезжая даже домой. Бензобак залит под завязку, две полные канистры в багажнике. Нет, не в Перхушково. На юг, к морю, под Геленджик. Как когда-то ездили — в давние счастливые годы. С матерью, Ритой и совсем еще маленькой Аленкой. Как хорошо будет въезжать из ранней московской весны в щедрое южное лето, покупать по дороге клубнику и черешню, останавливаться на ночлег на придорожных стоянках среди такого же кочевого, как и они, беззаботного люда, кипятить на паяльной лампе чайник, а потом лежать на надувных матрасах, глядя на низкие крупные звезды, пока не снизойдет блаженный счастливый сон.
Как будет радоваться новым местам и новым людям мать.
Как будет болтать Аленка.
Как будет беззаботно, как когда-то, смеяться Рита…
Сзади посигналили. Вадим оглянулся. Почти впритык к телефонным будкам стоял светлый «жигуленок», из открытой дверцы высовывался Косенков и махал рукой. Вадим перебрался в его машину.
— Был сигнал? — спросил Косенков.
— Пока нет. — Вадим взглянул на часы: половина одиннадцатого. — Скоро будет.
Ожила рация:
— «Первый» вызывает «Двадцать седьмого». Прием.
Водитель взял микрофон:
— Я — «Двадцать седьмой».
— Как слышите меня?
— Слышу вас хорошо.
— Проверка связи.
Рация умолкла.
— Гроза, — заметил Косенков.
— Гроза, — согласился Вадим.
— Это хорошо или плохо?
— Что?
— Гроза.
Вадим пожал плечами:
— Понятия не имею. А по-твоему?
— Может, хорошо. — Косенков задумался, будто бы задремал, и добавил: — А может, и плохо.
И тут пропищал пейджер.
«299-12-16. М.»
Вадим и Косенков разом выскочили из машины и втиснулись в телефонную будку. Вадим бросил жетон и набрал номер:
— Алло!
— Это ты? — услышал он голос Марата. И тут же нажал на рычаг. Связь прервалась.
— Ты что?! — возмутился Косенков.
— Не мешай!.. — Вадим бросил еще один жетон и снова набрал номер. — Слушаю!
— Что там у тебя такое? — раздраженно спросил Марат.
— Автомат плохо работает.
— Откуда ты звонишь?
— Тебе адрес назвать? И сказать, где я буду ждать твоих кадров?
— Плевать мне на адрес! Сколько тебе нужно, чтобы доехать до кольцевой?
— Смотря куда.
— В среднем!
— Час. Или полтора.
— Ты что — на велосипеде?
— Но у меня же не «БМВ», всего-навсего «Запорожец».
— Встретимся ровно в двенадцать. Где?
— Называй, — предложил Вадим.
— Шестидесятый километр.
— Тридцатый, — не задумываясь, сказал Вадим и снова тотчас прервал связь.
— Ты что делаешь?! — заорал Косенков. — Совсем спятил?!
— Не лезь! У него нет времени. А у нас есть.
— Понял. Все понял! — закивал Косенков. — Молчу.
На этот раз, прежде чем набрать номер, Вадим выждал минуты три.
— Куда ты все время пропадаешь? — спросил он, услышав «алло» Марата.
— Я пропадаю?! Ты что, твою мать, не мог нормального телефона найти?!
— Не я же эти автоматы делаю. Так что: тридцатый километр?
— Значит, там будут твои менты?
— А на шестидесятом — твои?
— Сто десятый.
— Сорок восьмой.
— Седьмой.
— Девяносто третий. У нас с тобой прямо лото!
— Хорошо, на девяносто третьем, — неожиданно согласился Марат.
— Я передумал, — нахально сказал Вадим. — На тридцать шестом.
Он прервал связь и выждал уже минут пять.
— Послушай, ты, ублюдок! — проговорил Марат, когда Вадим снова набрал номер. — Мне все равно, на каком километре мы встретимся. Мне нужно только, чтобы там не было ментов!
— А мне, ублюдок, нужно, чтобы там не было твоих, — ответил Вадим. — Ну что, будем дальше ругаться? Давай. Только учти, у меня осталось всего два жетона. А до метро ехать минут пятнадцать. Может, поговорим по-деловому?
— Что ты предлагаешь? — спросил Марат.
— Сделаем по-честному. На кольцевой — сто четырнадцать километров, правильно?
— Ну?
— Бросим жребий. Нарежем сто четырнадцать бумажек, напишем на них номера. И какой вытащится, там и встретимся.
— Где же мы этот жребий будем бросать?
— Где скажешь.
— Годится. Подъезжай. На Садовое кольцо, возле…
Вадим быстро нажал на рычаг.
— Ну, ты даешь! — восхитился Косенков. — Прямо кайф!
— Потом будем кайфовать, — хмуро ответил Вадим и посмотрел на часы: без пяти одиннадцать. Он снова набрал номер.
— Ты сказал: на Садовом кольце. Где на Садовом?
— Возле Центрального парка культуры и отдыха. Пока едешь, мы нарежем бумажек.
— Согласен, — сказал Вадим. — Только приеду не я.
— А кто?
— Неужели ты думаешь, что я припрусь с грузом прямо к тебе в лапы? Рядом со мной тут — мой офицер связи. Его фамилия Косенков. Он и приедет. А потом мне сообщит… Ну? Думай быстрей, у меня остался всего один жетон.
— Не годится, — сказал наконец Марат. — Долго. Пока он приедет. Пока заготовим бумажки…
— А ты куда-нибудь спешишь? — невинно поинтересовался Вадим. — У нас с тобой вся ночь впереди… Хорошо, предлагаю последний вариант, — решительно сказал он. — Честный.
— Какой?
— Сначала я хочу, чтобы ты понял: мне не нужны ни погони, ни перестрелки. Мне нужно только одно: отдать тебе груз, получить своих и спокойно уехать. Ты это понял?
— Понял.
— Тогда слушай внимательно. Учти: я не задаю тебе никаких наводящих вопросов, ничего не подсказываю, вообще ничего не говорю. Так?
— Так, — согласился Марат.
— А теперь быстро, не задумываясь, назови любую цифру из первого десятка. Любую: от единицы до десяти! Ну?
Марат чуть помедлил и сказал:
— Шесть.
VI
И сразу счет времени пошел на минуты.
23.08.
Рванули с места и ушли вперед милицейские «Жигули» с Косенковым.
23.13.
Вадим пересек мост через Москву-реку и сбавил скорость.
Справа на обочине, сразу за мостом, темнели три бульдозера и экскаватор «Камацу». Напротив, на другой стороне кольцевой, стояли еще два бульдозера и грузовик с компрессором. Вадим все это рассмотрел, когда подъезжал сюда на меркуловской «Волге». Он еще тогда решил, что будет ждать Марата не на внутренней стороне кольцевой, как договаривались, а на внешней — как раз напротив назначенного места встречи. Между бульдозерами, за грузовиком, можно было спрятать «Запорожец», оттуда удобно было наблюдать за происходящим, а как только понадобится — можно будет сразу же пересечь кольцевую, поперек: бетонный разделительный надолб начинался метрах в двадцати за мостом.
Вадим знал, что еще пятнадцать минут назад, когда Марат делил сто четырнадцать на шесть, на правой обочине стояли три муровские машины с группой захвата. Сейчас не было ни одной. И людей не было: они будто растворились в темноте за экскаватором и бульдозерами.
Пока все складывалось удачно. Очень удачно. Даже слишком удачно.
Вадим поехал быстрей. Он уже проскочил разрыв между мостом и разделительным надолбом, теперь — чтобы оказаться у моста на внешней стороне кольцевой — нужно было развернуться на развязке между МКАД и Каширским шоссе. Двадцать четвертый километр. Шесть минут туда, шесть обратно. Нормально.
В полукилометре от моста Вадим заметил приткнувшийся к обочине «КАМАЗ» с крытым брезентовым верхом, но не обратил на него внимания.
23.16.
В кузове «КАМАЗа» Меркулов посмотрел на часы и спросил у Федорова, прильнувшего к окулярам стереотрубы, нацеленной на место засады:
— Как там?
— Пока все тихо. — Федоров тоже взглянул на часы. — Турецкому не пора объявиться?
— Должен. Вот-вот!..
23.18.
Движение на Ленинградском шоссе было довольно оживленным, но красную «тоёту» Турецкий увидел еще издали. Она шла в левом ряду, не пытаясь обгонять попутные «Волги» и «Жигули». Справа тащился желтый огромный молоковоз с цистерной на прицепе.
— Приготовься! — бросил Турецкий молодому лейтенанту милиции, стоявшему возле гаишной машины с жезлом в руках. — Вон они!
— Вижу!
Лейтенант шагнул на проезжую часть.
Но и за рулем «тоёты» был не дурак. Он тоже еще издали заметил «Жигули» ГАИ и решил не рисковать: сбросил скорость, дождался, когда сзади подтянется молоковоз, и, едва тот поравнялся с гаишным «жигуленком», прибавил газу. Лейтенант замахал жезлом, засвистел, но водитель «тоёты» его даже не увидел. Молоковоз затормозил, шофер решил, что останавливают его.
— Езжай, езжай! — крикнул ему лейтенант и растерянно обернулся к Турецкому. — Что делать?
«Тоёта» была уже на мосту через канал, она явно шла к кольцевой.
— За ней! — приказал Турецкий Яковлеву. — Постарайтесь обогнать. Если успеете раньше меня, у поста на Варшавке устройте пробку! А я — через город. Жмите!
Оперативники кинулись к машине.
— Поехали! Быстро! — кивнул Турецкий лейтенанту. — Может, я поведу?
— Извините, но я мастер спорта по ралли, — возразил лейтенант.
— Вперед! Покажи, какой ты мастер!
Взвыла сирена, завертелся маячок на крыше, машина рванулась с места. Турецкий был не робкого десятка и знал толк в быстрой езде. Но и у него душа обмирала и от ужаса закрывались глаза, когда гаишный «жигуль» вылетал на встречную полосу лоб в лоб с идущими по ней машинами или когда, проскакивая на красный свет, чудом уворачивался от автобусов и грузовиков.
Ленинградка.
Беговая.
Садовое…
Через семнадцать минут они уже сворачивали к Варшавке.
«Успеем! — понял Турецкий. — Если, конечно, вообще доедем!..»
23.32.
Вадим загнал «Запорожец» за грузовик с компрессором, заглушил двигатель и выключил габариты. Вышел из машины, осторожно выглянул из-за грузовика. На той стороне было тихо, не заметно было никакого движения. Гроза сместилась куда-то к югу. На фоне зарева от городских огней, стоявшего над Москвой, отчетливо вырисовывались силуэты экскаватора и бульдозеров.