Люба сделала стремительный круг, так что искры образовали вокруг Ярослава сияющую орбиту, и, не помня себя, умчалась с площадки.
Зал разразился аплодисментами и криками. Сердце Любы ломилось в грудь, как буйно-помешанный в стены одиночной камеры, коляска стонала и охала, ругалась на огнеопасность номера. Из темноты вынырнул Костик:
— Приказано еще фейерверк к колесам приделать.
«Фортуны» больше нет, «День Победы» принес.
— Я, что, еще раз выступать буду? — еле справляясь с дыханием, произнесла Люба.
— Ну.
— Дорогие друзья! — неслось из зала. — Только у нас — Вампир и Любовь. С первыми лучами солнца он исчезнет. Поэтому не уходите до утра!
— У тебя какой мобильный? — спросил на выходе из клуба Ярослав.
— Никакого, — призналась Люба и поспешно объяснила: — Чтобы родители не звонили и не беспокоились. Я решила, сама им позвоню, когда чего-то добьюсь в шоу-бизнесе.
— Надо срочно купить.
— У меня пока с деньгами не очень, — тихо призналась Люба.
— Давай я куплю, без наворотов, просто чтоб быть на связи? А деньги отдашь, когда сможешь.
— Сам куплю, — оборвал Ярослава Николай. И кивнул Любе — садись в машину. — Ты почему не сказала, что у тебя нет мобильника?
— У меня есть, — смутилась Люба. — Просто я его дома оставила. Чтоб родители не звонили. Мама станет плакать, уговаривать вернуться. Я буду переживать.
Джип вывернул на Ленинградский проспект.
На фоне прохладного утреннего неба, освещенная первыми лучами солнца, висела растяжка: «Голден Вегас: Вампир, Любовь и Николай Носков».
Слово «Любовь» было ловко вписано под углом и другим шрифтом, вполне убедительно сойдя за дизайнерский прием.
— Ой, — удивленно сказала Люба. — Это я что ли уже вишу?
— Оперативно, — похвалил Николай.
— Коля, возьми, — пытаясь скрыть гордость, сказала Люба и протянула Николаю сто долларов.
— Это что? — не отрываясь от дороги, произнес Николай.
— Мне двести долларов заплатили, сразу за два выступления. Забери на хозяйство!
Николай бросил на Любу суровый взгляд и раздельно сказал:
— На какое хозяйство?
— Я думала… Я хотела… У меня дома всегда так было: папа отдавал маме деньги.
— Я тебе — что? Мама? Ты за кого меня принимаешь?!
— Коля, не сердись! — принялась оправдываться Люба. — Я хотела…
Она сглотнула слова «как бы общий бюджет семьи» и поспешно сказала:
— На телефон, вдруг у тебя денег не хватит?
— Сейчас заедем в салон связи, где-то тут был круглосуточный, подключим тебе связь, — распорядился Николай. — Тебе всего двести заплатили?
— Да! — восторженно сказала Люба. — За сегодня и за следующее выступление. Так много!
— Так мало! — поправил Николай. — Ладно, с этим я сам разберусь. Тебя куда сейчас?
— Домой. Только мне бы хотелось чего-нибудь вкусного купить, отметить мое выступление.
— Что это за дом?! Помойка! Давай, в гостиницу?
— Нет, Коля, спасибо. Мне там удобно. Никому ничего не должна.
«Верно мыслит, — одобрил Николай. — Расскажет гаранту про ветхое жилье, и через неделю въедет в отдельную квартиру».
— Какие планы на сегодня? — вкрадчиво спросил Николай. — С кем увидеться нужно?
— Посплю пару часов. Может быть, выберусь на урок вокала к Сталине Ильясовне, — принялась перечислять Люба. — А ближе к вечеру планы съездить в центр Москвы.
«Темнит, — догадался Николай. — Из соображений государственной безопасности».
— Может, на Красную площадь. В Кремль, возможно, — сообщила Люба и пошутила: — Посмотрю, как там дела идут?
Николай подобрался. Но сохранил невозмутимый вид.
— А почему ты спрашиваешь? — заинтересовалась Люба.
— Я со студией звукозаписи договорился, — небрежно бросил Николай. — Насчет твоего диска.
— Правда? — Люба сияла. — Коля, ты не шутишь?
— А что, Коля когда-нибудь шутил?
«А то нет! — встряла коляска. — Вчерась пришел, подшутил над Любушкой, штаны надел и ушел восвояси — руки в брюки, хрен в карман. У-у, бес!»
«Что — уже? — ухмыльнулся джип. — А мы с тобой когда же, бэби?»
Коляска фыркнула.
«Заржавеет ведь в одном месте», — не отставал джип.
«Не перевариваю пошлость! — гордо заявила коляска. И горестно прошептала: — Ох, Любушка, каких прохиндеев мы с тобой полюбили!.. Ну да сердцу, видать, не прикажешь»
— Тогда ты мне на мобильник звякнешь, как освободишься, я подъеду, отвезу тебя в студию, — бодро сказал Николай. — А после студии — в Кремль.
Люба радостно наморщила нос и закивала головой.
— Ребята! — закричала она, заехав в подъезд своего дома.
— Ребята, просыпайтесь!
Кристина, Анжела, Паша, Роман выползли в коридор и уставились на Любу.
На шее у нее болтался сотовый телефон, на коленях стояли пакеты, набитые продуктами из супермаркета, а на ногах красовались кроссовки с серебряными шнурками.
— Ух ты! — показала глухонемая Анжела.
— Ребята, срочно начинаем готовить номер для песни, придумывать клип, репетировать подтанцовку. Я сегодня еду в продюсерский центр и студию звукозаписи!
Инвалиды загалдели.
— У кого какие предложения? — кричала Люба, выкладывая продукты на стол.
— Я вприсядку маленько плясать умею, — смущенно сказал безрукий Паша. — Батька в детстве научил, когда жив еще был.
— Здорово, — восхитилась Люба. — Оттачивай мастерство!
Паша сказал «эх-ма!» и пошел вприсядку.
— Вася где? — шумела Люба.
На кухню вышел заспанный Вася.
— Василек, ешь и мой ноги быстренько! После обеда на Красную площадь пойдем, надо тебя окультуривать срочно. Того и гляди, шоу-звездой станешь.
Вася вытаращил глаза.
— Анжела! — ликовала Люба. — Анжелочка! Мы все вместе будем выступать! Мы всем докажем, что инвалиды — тоже люди!
— Ы-ы, — мычала Анжела.
— А Кристина? — разволновалась Кристина-даун.
— Ты будешь стоять на сцене в голубом серебристом платье, — фонтанировала Люба. — Вот здесь, на груди, такие роскошные складки ткани и цветок. Туфли на высоком каблуке! Ты будешь мне подпевать.
Кристина хохотала, как безумная.
Безрукий Паша на секунду прервал пляску вприсядку, перевел дух, и вновь пустился выкидывать ноги.
Передохнув и выпив чая, Люба достала из кармана визитку Сталины Ильясовны и важно внесла номер в память телефона.
— Это я, Любовь, — дозвонившись, принялась кричать Люба. — Я вас не разбудила?
— Хотела бы я, чтобы меня каждое утро будила любовь, — пошутила Сталина Ильясовна. — Ты откуда звонишь?
— Из дома.
— Что у тебя за шум?
— Паша пляшет, — стараясь перекричать топот, пояснила Люба.
— Понятно. Ты приедешь на урок?
— Вот это я и хотела спросить. Можно прямо сейчас? Потому что у меня сегодня столько дел! Вы не представляете, что ночью было! — тараторила Люба. — Я в клубе с триумфом выступила! Мне деньги заплатили.
Минут через сорок Люба подъехала к знакомому дому, поприветствовала консьержа и вручила ему упаковку с банками напитка. Консьерж замахал руками: да ты что?
— Берите-берите, — сказала Люба. — Днем жару обещали, охладитесь. Я сегодня ночью в клубе кучу денег заработала.
— Ну! — удивился консьерж.
— Ага! Сто долларов за ночь. Правда, уже меньше осталось.
— Ты, похоже, приезжая?
— Да, я издалека, из Вологодской области.
— То-то тебе сто долларов миллионом показались. Вот что, дочка, за лимонад спасибо, но больше этого не надо. Плохие это деньги.
— Деньги как деньги, не хуже других, — слегка обиделась Люба.
— Не дело это, дочка, мужикам продаваться.
— Почему мужикам? Женщины тоже были. А я считаю, лучше так работать, чем попрошайничать, да у государства просить, — запальчиво произнесла Люба. — Любая девчонка о такой работе мечтает. Спит и видит!
— Эх, до чего ельцинская банда российских женщин довела!
Давай-ка, я тебя занесу по лестнице, — вздохнув, предложил консьерж.
— Домовой-то не выл сегодня? — тихонько спросила Люба у Сталины Ильясовны, когда консьерж удалился.
— Кажется, нет.
— Не будет больше! Я его задобрила.
— Чем же это? — удивилась Сталина Ильясовна.
— Лимонадом. Ой, вы посмотрите, какой мне Коля сотовый подарил! И еще: ведь он деньги отказался у меня взять.
— Это нормально, — пожала плечами Сталина Ильясовна. — Твой избранник ведет себя, как истинный джентльмен.
— А он такой и есть, — гордо сказал Люба. — Истинный!..
Люба проехала на кухню:
— Вот: биосметана, зерновой хлеб, зеленый чай, мед.
— Любочка, зачем ты тратишь деньги?
— Вы не представляете, сколько мне заплатили! Ну, угадайте, сколько?
— Пятьсот долларов?
— Ну это вы шутите. Сто! (чуть выше ты писала, что двести!)
— Всего?
— Ничего себе — всего. Да у нас обработчицы рыбы за неделю в сезон столько не получают. А я — за ночь!
— Любочка, на самом деле ты их не за одну ночь заработала. Ты два года отрабатывала этот трюк, да? Понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю. Нужно упорно трудиться над голосом?
— Да. Только тогда однажды, как бы в одну ночь, ты станешь богатой и знаменитой певицей.
— Но все-таки это мой первый серьезный заработок в шоу-бизнесе.
— И ты теперь деньги тратишь направо и налево?
«Вот и я говорю, — сунулась коляска. — Пушит денежки!»
— А зачем мне деньги? — беззаботно сказала Люба. — У меня же и так все есть. Голос есть, песни есть, работа, Вася, вы, Коля. Он меня без всяких денег полюбил. Такую, какая есть. Вы, кстати, тоже без денег со мной занимаетесь.
Сталина Ильясовна поцеловала Любу в макушку.
— Пошли распеваться, Любовь.
Люба благоговейно въехала в дышащую духами и сандалом гостиную и остановилась возле рояля.
— Давай-ка, еще раз повторим правила дыхания. Вды-ы-ыхаешь! И диафрагма удерживает воздух в легких ровно столько, сколько будет длиться твоя вокальная фраза. Ты должна выдыхать очень медленно, чтобы самую длинную фразу спеть на одном дыхании, не прерываясь. Поняла?