С представителями России при союзном командовании обращались по-хамски. Маршал Жоффр «цукал» царских генералов, как собственных проштрафившихся подчиненных. Стратегические решения принимались без учета мнений русского правительства и командования. С кредитами и поставками норовили содрать побольше, да еще и обмануть. Ружья, закупленные у Италии, оказались негодными. Из французских тяжелых орудий 35 % не выдерживали двухдневной стрельбы, а самолеты, приобретенные во Франции, почти все были бракованными [32].
За перевозку военных грузов иностранными судами назначили отдельную плату — на обратном пути грузить пароходы русским лесом, хлебом, ценным сырьем. А британские крейсера охраняли караваны судов, шедших в Архангельск. Англия потребовала за это компенсацию — отдать ей «весь русский торговый флот, находящийся в свободных морях» [68]. Столь наглое условия возмутило даже Думу, его отвергли. Но тогда британцы принялись шантажировать, сокращать грузы, отправляемые в Россию. А Франция вела себя так, будто уже купила нашу страну. У нее возникла идея — зачем везти на Восток винтовки? Лучше наоборот, везти на Запад русских солдат, пусть воюют во Франции. Президент Пуанкаре доказывал, что за их «помощь» Россия должна прислать не только солдат, но и рабочих на французские заводы.
Финансовые и экономические проблемы, вставшие перед нашей страной, российское правительство предложило обсудить на международной конференции. Запад откликнулся с живейшим интересом. Конференцию созвали в Париже, председательствовал французский министр торговли Клемантель. Но от просьб русской делегации помочь в преодолении насущных трудностей иностранцы сразу отмахнулись, принялись вырабатывать «экономическую программу для России». Она выразилась в откровенной дележке русского рынка. Британия заявила, что является «главным кредитором», поэтому ее фирмы и товары должны получить в России приоритет. Франция тоже потребовала льготные тарифы для своих товаров и добавила пункт, чтобы «в нагрузку» к займам и оружию у нее покупали вино. Наша страна несла огромные убытки от «сухого закона», а ей за одолженную валюту навязывали импортное вино!
В мае 1916 г. в Россию прикатила французская делегация во главе с министрами Вивиани и Тома. Настаивала, чтобы «русские отрешились от эгоистических задних мыслей», отправили во Францию 400 тыс. солдат. Давила на царя, чтобы отказался от Польши, предоставить ей независимость. Но делегация беззастенчиво полезла и во внутренние дела России! В Думе Тома заявил: «Французы горячо и искренне относятся к Государственной Думе и представительству русского народа, но не к правительству. Вы заслуживаете лучшего правительства, чем у вас существует». В беседе с Роднянко Тома «дал полномочия» председателю Думы: если понадобится, обращаться лично к нему или к Жоффру «с указанием на происходящие непорядки» [68]. Министр одной державы оплевывал правительство другой, союзной державы и давал “«полномочия» спикеру ее парламента жаловаться на «непорядки»! Но отечественные либералы гордились таким доверием, с радостью принимали на себя роль эмиссаров западных стран.
Однако все потуги иноземных хищников снова натыкались на нежелание царя поступаться национальными интересами. Решения Парижской конференции Совет министров не утвердил. А Россию списали со счетов слишком рано. К весне 1916 г. проблемы со снабжением удалось преодолеть. И преодолели их без западных «друзей», опираясь на собственные ресурсы. Снаряды шли сплошным потоком, на ящиках рабочие писали: «Бей, не жалей!» Росло количество артиллерии, пулеметов стало в 2–3 раза больше, чем в начале войны. В армию поступали ручные гранаты, аэропланы, броневики, всех солдат и даже лошадей снабдили противогазами (французы еще год пользовались ватно-марлевыми повязками).
Первыми начали войска генерала Юденича в Закавказье. Среди зимы, когда этого никто не ждал, они прорвали неприятельские позиции, овладели мощнейшим крепостным районом Эрзерума, закрывавшим дороги вглубь Турции. Развивая успех, взяли Трапезунд, главный порт на южном берегу Черного моря. Две турецкие армии, выдвинутые спасать положение, были разгромлены под Эрзинджаном и Огнотом. Наши казаки и драгуны поили коней из Тигра и Евфрата. Корпус Баратова очистил от турок и их сторонников Иран, наши конные разведчики добирались до Багдада.
Весной 1916 г. загрохотало сражение и во Франции. Немцы нанесли удар под Верденом. Французских сил на этом участке было мало, оборона рушилась. Казалось, еще немного, и все. Но спасли русские. Несмотря на все интриги союзных держав, царь продолжал воевать по-рыцарски. Когда французы взмолились о помощи, наши войска перешли в наступление у озера Нарочь и на Двине. Они смогли только вклиниться в неприятельские позиции, понесли серьезные потери, и государь прекратил операцию. Но своей цели она достигла. Вражеское командование переполошилось, прекратило атаки под Верденом. Французы на целую неделю получили передышку. Подтянули свежие контигненты, и когда немцы возобновили штурм, их остановили.
Но битва под Верденом вылилась в страшную мясорубку. С обеих сторон погибали целые дивизии. Среди французов нарастали уныние и обреченность. Париж снова взывал к Николаю II, настаивал все-таки прислать 400 тыс. русских им на подмогу. Выделять такое количество солдат царь и Алексеев не стали. Но союзников опять не бросили в беде. Было решено направить во Францию 4 бригады по 10 тыс. штыков. Не для пополнения союзных армий, а для моральной поддержки. В апреле 1916 г. в Марсель прибыла первая русская бригада. Это действительно оправдало себя. Наших солдат забрасывали цветами, носили на руках. Кричали: «Русские с нами! Россия нас не оставит!» Во французском народе произошел перелом настроений, он воспрянул духом, готов был продолжать войну…
На грани катастрофы очутилась и Италия. Австрийцы, как и немцы, рассуждали, что русских ударов можно не опасаться. Собрали мощную группировку и навалились на итальянцев под Трентино. Разбили и погнали, захватывая в окружение итальянские армии, бегущие в полной панике. Но в июне грянуло наступление русского Юго-Западного фронта. Генерал Брусилов одним из первых понял особенности современной войны. Грамотно спланировал и сорганизовал операцию. Его армии сумели сделать то, чего еще никому не удавалось в Первую мировую, — прорвали многополосную позиционную оборону, и не на узком участке, а на протяжении 450 км. Спасли Италию, заставив противника оставить ее в покое, перемололи 1,5 млн австрийцев и немцев, снова заняли большую часть Галиции.
У союзников дела обстояли гораздо хуже. Летом 1916 г. они тоже предприняли генеральное наступление, на Сомме. Прорвать оборону не сумели. Тем не менее, французское и британское командование раз за разом выбрасывало на немцев потоки снарядов, а потом гнало свои дивизии в лобовые атаки. Получилась вторая такая же бойня, как под Верденом. Эти тупые и бессмысленные позиционные сражения упрямо продолжали до конца года, Германия в них положила 1,1 млн бойцов, французы и англичане — 1,2 млн.
Вместо потерянной Сербии и брошенных плацдармов в Дарданеллах союзники воссоздали на Балканах Салоникский фронт. Собрали сюда остатки сербских войск, французские, итальянские контингенты. Но болгары и австрийцы без труда остановили их в горах, фронт безнадежно застрял. Англичане пытались наступать в Ираке, однако экспедиционный корпус генерала Таунсенда турки растрепали и заставили сдаться.
А Россия снова разворачивалась в полную силу — и отношение к ней западных союзников опять изменилось. С представителями царского правительства заговорили совсем не так, как несколько месяцев назад. Партнеры спешили загладить свои вчерашние выходки. Англичане наградили царя орденом Бани I степени и произвели в британские фельдмаршалы. Французы отбросили тайные соглашения с поляками. Вместо этого предложили Николаю II договор — Франция признает, что Россия имеет полное право установить свои западные границы, пускай берет все, что захочет, а взамен пусть поддержит претензии Франции на Эльзас и Лотарингию.
Впрочем, Николай II и его правительство отлично представляли: со стороны западных держав еще могут быть каверзы и сейчас, и после войны. Чтобы обезопасить себя, русская дипломатия сделала блестящий ход. 3 июля 1916 г. было заключено секретное соглашение с Японией. Оно касалось сфер влияния, стороны обязались не допускать «контроля над Китаем какой-либо третьей державы, питающей враждебные намерения в отношении России или Японии». Но это был и военный союз. Оговаривалось: если любое государство объявит войну русским или японцам, «другая сторона по первому же требованию своего союзника должна прийти на помощь». В Токио расценивали договор как величайший успех. Там тоже предвидели, что после войны Англия и США могут доставить им серьезные неприятности.
Япония помогла решить и проблему с шантажом англичан насчет конвоирования морских караванов в Архангельск. Возвратила русским крейсера «Варяг», «Пересвет» и «Полтава», доставшиеся ей в прошлой войне. Взяла плату только за подъем кораблей со дна и их ремонт. Они под русскими флагами и с русскими экипажами отчалили из Японии в Архангельск. На Севере у России появилась собственная эскадра для охраны грузовых конвоев.
После двух лет войны все ее участники испытывали серьезнейшие трудности. Не хватало рабочих рук, ресурсы истощались. Во всех воюющих странах была введена карточная система. Ллойд Джордж писал: «К осени 1916 г. продовольственный вопрос становился все более остро и угрожающе». В Германии люди уже жили впроголодь. Но России эти проблемы, казалось бы, не касались. В 1916 г. выдался богатейший урожай. А экспорта не было, хранилища оставались полными зерном еще с прошлых лет. Только в Сибири было заготовлено 500 млн пудов мяса, огромное количество масла — не знали, как вывезти. В любом трактире свободно продавались огромные расстегаи, пышные калачи, пироги.
Процент мобилизованных по отношению ко всему мужскому населению в России был вдвое ниже, чем во Франции или Германии. Деревня за годы войны вообще разбогатела. Заготовители армии, Земгора, промышленных фирм скупали любую продукцию — зерно, кожу, сало, шерсть, лен, давали высокие цены. А в городах развитие военного производства вызвало промышленный бум. Росли, как грибы, фабрики и заводы, их хозяева нуждались в рабочих, платили хорошую зарплату. Да, положение нашей страны снова выглядело прочным. Население союзных держав, в первую очередь Франции, опять восхищалось русскими, связывало с ними надежды на скорое окончание войны.