– Понимаю.
– Неужели? – Ее фиолетовые глаза внимательно изучали Мика.
Мику не хотелось портить чудесный вечер, и он промолчал.
– Чего-нибудь выпьете?
– Нет, спасибо. Выпил столько имбирного пива, что вполне могу затушить небольшой лесной пожар.
Не самая смешная шутка, но Эйлин рассмеялась. Ее смех вплелся в низкие аккорды пианино Билла Эванса, напомнив Мику звон водопада, падающего в горное озерцо. Ему представилось это озеро – глубокое, прозрачное, холодное. В такое нырнешь – и не захочешь вылезать на берег. Он так задумался, что даже не понял, в какой момент Эйлин уселась к нему на колени и поцеловала.
– Вот такой сюрприз, – сказала она, отодвинувшись.
– И не говорите… – Мик словно со стороны услышал свой бессвязный лепет.
Эйлин поднялась, протянула ему руку. Мик принял ее помощь, выдернул себя из шезлонга и не стал сопротивляться, когда девушка повела его в дом. В коридоре возле ее спальни он остановился. Эйлин выжидающе глянула на него; в сгущающихся сумерках ее фиолетовые глаза стали почти черными.
– Останешься?
– Даже представить не можешь, как мне этого хочется, – проговорил Мик. – Но… наверное, я еще не готов.
Эйлин не отрывала взгляда от его лица. Она медленно улыбнулась, видимо, удовлетворенная тем, что удалось разглядеть.
– Никто никуда не спешит.
Мик поцеловал ее у дверей, нехотя вышел из дома и направился к машине. Он оглянулся. Эйлин стояла в дверях, и за ее спиной рыдал саксофон Колтрейна. «Воплощенное желание», – подумал Мик.
Через пять минут он уже ехал по Бервуд-стрит. Прямо впереди на дорогу выскочила кошка, и Мик резко, с визгом покрышек, затормозил. Автомобиль замер на месте. Животное продефилировало перед капотом, зыркнуло на Мика засветившимися в лучах фар глазищами. Сиамская кошка. Тощая. Мик подумал, что в городе их, наверное, немало. Хотя кто знает? Вдруг это как раз и есть Баттонс, пропавшая кошка миссис Фэй Дункан? Бежевая бестия метнулась через дорогу и исчезла в воротах ближайшего дома, старого строения, обшитого желтой вагонкой. Домик притулился между двумя новыми типовыми коттеджами. Визитная карточка «Курио констракшнз», догадался Мик.
Он съехал на обочину и подошел к воротам. Негромко позвал: «Эй, киса… киса, иди сюда… Баттонс, ты?» Кошка неторопливо, хозяйской поступью, прошла вдоль дома. Мик почувствовал себя неловко, услышав, как во дворе кашляет женщина. От крыльца оторвалось колечко табачного дыма.
– Нужна помощь, констебль? – прозвучал в сумерках скрипучий голос.
– Простите, мэм. Ищу сиамскую кошку. Нам сообщили, что она пропала в районе Федерал-стрит накануне Рождества. Девочка, кличка – Баттонс.
– Нет, эту зовут Могги. Сто лет у меня живет. Что-нибудь еще?
М-да, дамочка не из болтливых.
– Что ж, берегите… – У него едва не вырвалось: «Берегитесь похитителей кошек!» – Всего хорошего. Извините, что побеспокоил.
Мик сел в машину и поехал домой. Миссис Дункан пока сообщать нечего.
Глава 16
Хэл и Али шли по разбитой улице, где он встретил того неприятного парня, который послал его подальше. Велосипед они вели за руль. Хэл пытался разговорить девочку, но ее, похоже, больше интересовала пустая жестянка, которую она пинала перед собой.
– Он работает в библиотеке, так?
– Сегодня выходной. – Али снова поддала банку. – Уехал на кладбище. Хочет навестить… кое-кого. Вернется в понедельник.
– Это твоя мама? Он к ней?..
– Уже пару лет прошло.
– О… наверное, было тяжело.
– А что ты хочешь в библиотеке? – Она продолжала пинать банку, словно на остальное ей было в высшей степени наплевать.
– Почитать про мальчика из прицепа.
– Про мальчика из прицепа?
Их догоняли двое ребят постарше; приблизившись, они остановили велосипеды. Али последним быстрым ударом с грохотом послала банку на обочину.
– Как думаешь, поможет мне твой папа что-нибудь найти в понедельник?
– Он будет очень занят.
– Ну ладно. Когда мне удобнее к нему обратиться?
Двое подростков – аккуратный блондин и пухленькая девочка – снова закрутили педали и проехали мимо.
– Фу, черномазая, – буркнула девочка, оставив Хэ-ла и Али за спиной.
Хэл решил было, что ослышался.
– Извини, что?
Мальчик повернул велосипед, ухмыльнулся в их сторону.
– Эй ты, мудак! Любишь черномазых, а? – Он продолжал презрительно улыбаться, описывая круги.
Хэл схватил жестянку и швырнул в блондина, уронив свой велосипед. Банка прошла далеко от цели, но толстая девочка взвизгнула:
– Задай им хорошенько, Билл!
Подросток кружил вокруг них, явно замышляя какую-то пакость. Из-за спины Хэла неожиданно вылетел камень, и блондин с криком схватился за ухо. Камни посыпались градом, так и свистели над головой Хэла, обрушиваясь на Билла и его толстую подружку.
Сзади послышался знакомый пронзительный голос:
– А ну валите отфуда, твари! Увижу еще, и ты труп!
Хэл обернулся. За спиной стоял давешний мерзкий пацан с рогаткой; багровые угри так и пылали на его лице. Мальчишка заряжал в рогатку новый камень.
Биллу дополнительного приглашения не потребовалось. Вскочив на велосипед, он выкрикнул:
– Увидимся в школе, ты, мудак!
Сплюнул и покатил по улице. Раскрасневшаяся девочка держалась сзади.
Хэл испуганно уставился на мальчишку с рогаткой, но тот, словно не заметив его взгляда, сунул рогатку в карман и скрылся у себя во дворе.
– Кто это? – спросил Хэл.
– Ллойд. Местная зажигалка. Противный типчик. Мне повезло – я ему почему-то нравлюсь. – Али усмехнулась и помогла Хэлу поднять велосипед. – Поищу для тебя в понедельник что-нибудь в библиотеке. – Она снова начала футболить банку по дороге, будто ничего не произошло. – Заглянем в магазин?
Хэл уже видел эту лавочку в пяти или шести кварталах от дома, если свернуть с Мейн-стрит. Над входом висела от руки намалеванная вывеска: «Продукты от Габора». Боковую стену магазина полностью закрывал выцветший рекламный плакат «Чаи «Бушелл». Они обошли стойку с фруктами и овощами, протиснулись мимо холодильника с молочкой и двинулись вглубь, вдоль центрального стеллажа с продуктами. Здесь приятно пахло специями. Под стеклянной витриной, где обычно раскладывают сигареты и леденцы, лежали наборы старых и новых почтовых марок, упакованных в целлофановые пакетики. Али сразу направилась к дальнему концу витрины, где были выставлены марки, разобранные по странам, и погрузилась в изучение этих сокровищ. Раздвинув полиэтиленовую занавеску, из-за прилавка в торговый зал вышел седой опрятный человек в жилетке, лет пятидесяти с хвостиком, на ходу закатывая рукава рубашки.
– Добрый день, – официально, но тепло поздоровался мужчина. – Достаточно тепло сегодня?
– Добрый, – кивнул в ответ Хэл.
Али не обращала на них никакого внимания, зависнув над марками. Хэл рассматривал отретушированные фотографии на стене. На снимках был изображен серый европейский город и какая-то компания в большом доме. Судя по нарядам и головным уборам, снимки были сделаны еще до войны.
– А что с Эфиопией, мистер Гарбо? Вы же не продали их? – обвинительным тоном обратилась к мужчине Али.
– Габор, юная леди, – поправил ее продавец с резким акцентом. – Нет, сохранил для вас. – Он выложил перед девочкой кляссер с марками.
Али просветлела, кинула на прилавок несколько монет и проговорила с нарочито утрированным акцентом:
– Эфио-пиарр, Га-борр, мой хороший! Э-эсли можно.
Мистер Габор рассмеялся без всякой обиды и подмигнул. Али глазела на марки с изображениями темных лиц на разноцветном фоне.
– Когда-нибудь поеду туда!
– Почему в Эфиопию? – поинтересовался Хэл.
– Там чернокожий император. – Она ткнула в одно из лиц на марке, будто не знать такого человека мог только полный недоумок. – Хайле Селассие, вот.
– Хайле Селассие, – повторил Хэл.
– Я с ним познакомлюсь. Все выспрошу – как он пришел к власти, как прогнал белых.
– Угу, – поддакнул Хэл, не желая спорить. Он уловил странный пыльный запах, исходивший от упаковки со старыми британскими марками, и придвинулся ближе.
– Знаете, что это за запах? – спросил Габор.
– Я-то? Нет, не знаю.
Габор вынул пинцетом ветхую бордовую марку с лицом королевы Виктории и опустил на ладонь Хэла.
– Восемьдесят лет назад эту марку держал один человек из Лондона. Тридцать лет назад она оказалась у моего отца в Будапеште. А теперь лежит на ладони юноши из Мурабула. Чувствуете, какой запах? Нравится?
Хэл кивнул.
– Это запах истории.
– Запах его истории, – встряла Али. – Не моей.
– Это наша общая история, душа моя. Наши судьбы переплетены, как пряди в косичке. И никуда от этого не денешься, хоть я и пытался. – Серые глаза Габора лучились загадочной, печальной улыбкой.
Хэл задумался над словами продавца, а Али тем временем нетерпеливо попросила два фунта картошки и фунт лука. Габор ушел набирать овощи.
Хэл оглядел полки; его взгляд остановился на бамбуковом луке с комплектом стрел, подвешенном на стене за стойкой. Он сразу вспомнил Вильгельма Телля и его арбалет, и в голову пришла отличная мысль.
– Сколько стоит лук со стрелами, мистер Гар… Габор?
Габор уже открыл рот для ответа, но тут звякнул колокольчик на двери и вошла посетительница – нарядно одетая Дженна Риксон. Она подошла к прилавку, встала рядом. Хэл во все глаза смотрел на ее жемчужные серьги.
– Вы сегодня очень элегантны, миссис Риксон.
– Есть кое-какие дела в городе, мистер Габор, – улыбнулась Дженна. – Кев просил поставить два доллара на Красную Саломею на ближайшие скачки.
– Красная Саломея… Пятнадцать к одному. Думаю, это хороший выбор. – Габор сунул руку под прилавок и вытащил книжку с талонами.
– Будем надеяться.
Дженна осматривалась по сторонам, словно находилась в магазине одна, хотя Хэла было трудно не заметить – он стоял всего в двух футах от девушки.
– Привет, миссис Риксон!