Дженна посмотрела на Хэла, и ее глаза прояснились, как будто она только что его увидела. Али она пока взглядом не удостоила.
– Помните меня? Я Хэл Хэмфрис, мы познакомились на…
– Конечно, я тебя знаю, Хэл. – Дженна нехотя улыбнулась. – Мама поручила сходить в магазин?
– Нет.
Хэл не знал, что еще сказать, и стоял молча, пока Габор проставлял номера на билетиках. Дженна будто бы вдруг поняла, что рядом стоит Али, и слегка кивнула девочке. Али, не обращая на нее внимания, ткнула Хэла в бок.
– Пойдем? – Она собрала покупки и заторопилась к выходу.
Хэл протянул старую марку Габору, тот снова ее спрятал и повторил:
– История…
– Спасибо, мистер Габор, – попрощался Хэл. – Пока, миссис Риксон.
– До скорого, – рассеянно отозвалась Дженна, выуживая из кошелька монеты.
В дверях Хэл едва не столкнулся с огромным полицейским с сержантскими нашивками на рукавах.
– Осторожно, парень. – Сержант остановился, пропуская Хэла.
Хэл закрыл за собой дверь и услышал, как в магазине приглушенно загромыхал голос полицейского:
– Что задумала, Дженна? Профукиваешь денежки мужа на лошадок?
– Это мои деньги, мистер Брэдли. Я у детишек последний кусок не отнимаю.
– Слава богу, у тебя пока их и нет, – съязвил сержант, сделав вид, будто не замечает ярость и обиду, промелькнувшие на лице женщины.
Секундой позже, выпрямившись в струнку от гнева, Дженна выскочила из магазина.
– Ты с ней знакома? – спросил Хэл.
Али забавлялась с игрушечным пистолетом, который чудесным образом появился из сумки с картошкой.
– Нет, она из Кемпси. Белая семейка. Для нас – слишком белая.
– Слишком белая? – посмотрел вслед Дженне заинтригованный Хэл.
– Она даже не знает, что ее предки – народ дунгутти, – объяснила Али, пальнула ему в голову кусочком картошки из пистолетика и, захихикав, припустила со всех ног.
– Эй, подожди! – крикнул Хэл.
Глава 17
Несмотря на распахнутые окна, жара была просто удушающей. Слабый ветерок лишь перемещал горячий воздух из комнаты в комнату. Папа не давал о себе знать уже пять дней, но сегодня должен был добраться до Брокен-Хилл, где планировал остановиться в большом отеле. Вряд ли у него могли найтись уважительные причины не позвонить оттуда маме. Впрочем, зная папу, Хэл предполагал, что он что-нибудь да придумает. Мама явно решила, что торчать у телефона, ждать и надеяться не стоит, и присоединилась к Хэлу с Эваном, которые пошли гулять на пустующий участок рядом с домом.
Поиграть в пятнашки Эван никогда не отказывался. Его не смущало ни время, ни погода на улице: он носился как угорелый, стараясь осалить то маму, то Хэла. Мама все пыталась уклониться, однако на пятый раз не выдержала, сама осалила его и бросилась бежать. Хэлу тоже пришлось вступить в игру, так что они втроем скакали по двору, хлопали друг друга по спинам и хохотали во все горло, пока подсвеченное розовым небо не сменило оттенок на сиреневый. Каждый раз, когда Хэлу случалось водить, он сразу бежал за мамой. Ей всегда удавалось в последний миг ловко поменять направление и увернуться, так что Хэл даже терял равновесие. Наверное, вся эта беготня и веселье ударили маме в голову. Она расцвела в улыбке и закружилась, раскинув руки, словно пятнадцатилетняя девочка.
Взошла луна, чудесным образом повиснув прямо у них над головами; небо тычинками усеяли ранние звезды. Мама, похоже, веселилась до упаду – бегала, описывала невообразимые круги и восьмерки, кружила между кустами по всему участку.
– Мы – юные жеребята, мы ищем новые луга! – кричала она сыновьям и, подражая лошади, ржала. Мальчики только рты разевали от изумления.
– Мама, какая ты чудна я сегодня, просто сумасшедшая! – закричал Хэл и, тут же испугавшись, что может ей проиграть, кинулся за мамой, загнал ее в угол забора.
Она остановилась, прыснула от смеха, и тут подлетел Эван, отчаянно махая рукой в сторону дома.
– Телефон, телефон!
– Кто последний, тот проиграл!
Мама грациозно сорвалась с места, точно и впрямь была жеребенком. Хэл поднажал что было сил и пришел с ней к воротам голова в голову. Они вместе забежали на подъездную дорожку, взлетели на крыльцо и проскочили в дом, распахнув москитную сетку. В коридоре Хэл опередил маму на полкорпуса. Он даже слушать не стал ее протесты: «Хэл! Подожди!» – и прыгнул к телефону.
– Алло! Папа?
В трубке молчали.
– Папа, папа! Алло!
На том конце линии кто-то тяжело дышал. Похоже, мужчина. Потом в трубке послышался свист. Это был мотив Элвиса Пресли «Are You Lonesome Tonight»[3]. Папа частенько насвистывал эту мелодию.
– Это я, Хэл! Папа!
Снова свист в трубке. И тут до Хэла дошло.
– Это не он!
Мама потянулась к телефону, но Хэл отвел ее руку в сторону.
– Там кто-то свистит.
Свист прекратился, и снова раздалось тяжелое дыхание. Хэл еще сильнее прижал трубку к уху.
– Я слежу за тобой… Слежу за вами… – прошипел голос.
Хэл обернулся к открытой входной двери.
– Хэл! Дай сюда! – Мама сердито ухватилась за трубку.
– Подожди… – Хэл снова отвел ее руку.
Он прислушался. В трубке, помимо дыхания, слышался еще какой-то шум. Что-то слабо клокотало.
– Что вам нужно? – спросил Хэл, поглядывая на дверь, где стоял Эван.
– Хочу поболтать с папой! – взвизгнул брат.
Мама тут же прижала к губам палец, заставив Эвана замолчать, открыла ящик в телефонном столике и пошарила внутри.
Свист возобновился. Все та же сводящая с ума мелодия… И шум. Хэл наконец понял, что это. Какаду!
Мама нашла скаутский свисток, забрала у Хэла трубку и спокойно заговорила:
– Я хочу вам кое-что сказать. Если желаете послушать – вам придется перестать свистеть.
Свист прекратился.
Мама набрала полные легкие воздуха, приложила свисток к губам и дунула изо всех сил. Эван заранее зажал уши руками, но Хэл на добрых десять секунд оказался в зоне поражения. В ушах загудело. Мама перевела на него ошеломленный взгляд и выдавила усмешку. Хэл тоже рассмеялся, испытывая гордость за маму: достала подонка. Дуг же говорил, что она сможет.
Эван что-то сказал, но Хэл его едва слышал, скорее прочел по губам:
– Кто это был?
– Ошиблись номером, – вырвалось у Хэла.
– Нет! Ты все врешь!
– Да. Ошиблись. Просто ошиблись… – Мама убрала свисток в ящик и потрепала уставившегося на нее младшего сына за щеку. – А кто хочет ужинать? У нас сегодня сюрприз – тунец!
Хэл отлеживался в ванне, читал своего «Вильгельма Телля» и вдруг услышал странный звук: словно кто-то скребет ногтями по стеклу. Он испуганно присел, и комикс упал в мыльную воду. Хэл тут же выловил его, но книжечка успела превратиться в размокшую тряпку. Шрифт расплывался на глазах.
Раздались шаги, в окне промелькнула тень. Хэл снова выронил мокрую книжку, схватил полотенце, протер окно и выглянул во двор. В темном стекле отразились его испуганные глаза.
Он обернулся полотенцем и выскочил в спальню. Мама запирала окна. Увидев Хэла, она незаметно покачала головой. Эван шумно настаивал, что снаружи кто-то бродит, но мама твердо ответила:
– Никого там нет, просто ветер.
– Нет, не ветер, – прошептал Эван. – Там кто-то ходит.
– Это ветер, Эван, не бойся, – подхватил Хэл дрожащим голосом.
– Ложись, золотко, сейчас Хэл тоже придет. – Мама чмокнула Эвана, пожелала ему спокойной ночи и жестом попросила Хэла выйти.
Как только она закрыла дверь спальни, Хэл потянулся к ее уху и шепнул:
– Он снаружи…
Мама прижала палец к губам и прошептала в ответ:
– Позвоню в полицию, когда Эван уснет.
Хэл вернулся в спальню, еще раз успокоил Эвана, сказал, чтобы тот засыпал, и сам собрался последовать его примеру. Эван уже храпел, а Хэл все продолжал прислушиваться – лежа в темноте, не смыкая глаз. Снаружи донесся стук – распахнулась внешняя дверь с москитной сеткой. Сердце Хэла ухнуло в груди. Он выскользнул из постели и прокрался на кухню. Мама стояла на заднем крыльце, размахивая ножом в темноте, точно пыталась выколоть кому-то глаз.
– Давай, беги, трус! – выкрикнула она и метнулась к забору. – Безмозглый ублюдок! Убирайся отсюда!
Хэл тихо перешагнул порог и на цыпочках двинулся к маме. Во дворе было пусто, словно чернильная тьма проглотила того, кто там только что бродил. Хэл подобрался ближе. Под ногой что-то хрустнуло. Мама мгновенно обернулась, сделав выпад ножом, и тут же замерла. Острие остановилось прямо у лица Хэла. Еще дюйм – и он остался бы без глаза.
– О господи боже мой! – Нож со звоном упал на плитку. Мама обхватила сына руками, прижала к себе что было сил. – Не рассказывай Эвану…
– А что я ему расскажу? Это же просто ветер… Мама? Мне больно…
Она выпустила Хэла, и они, спотыкаясь, вернулись в дом, точно пара лунатиков.
Лежа в кровати, он слышал, как мама набирает номер полиции. Шансов на то, что кто-то дежурит в участке поздно вечером, да еще и в пятницу, было не много. И все же через некоторое время до него донесся тихий разговор. Мама рассказала, что ее муж сейчас в отъезде, а вокруг дома час назад кто-то бродил, напугал ее и детей. Потом она надолго замолчала и наконец сказала «алло?», как будто линия разъединилась.
Хэл продолжал прислушиваться. «Опоссум?» – переспросила мама; похоже, коп – полный недоумок. «Он стучит в окна», – объяснила мама. «Я видела, как он ходит по двору, передвигается на двух ногах… Да, мужчина… Шляпа?»
Она снова помолчала, потом переспросила: «Динго?» Такой тон мама обычно приберегала для самых непробиваемых идиотов. «Если только это очень большая и умная собака, ведь она умеет звонить по телефону».
Хэл расхохотался бы в голос, но побоялся разбудить Эвана.
«Миссис Хэмфрис… И мне досаждают звонками… Да, три звонка», – с расстановкой говорила она, точно приходилось общаться с недалеким человеком. Или с недалеким и одновременно глухим человеком. «Да, от одного и того же… Три звонка за последнюю неделю». Снова длинная пауза. «Потому что он свистит в трубку… Один и тот же мотив», – медленно, терпеливо объяснила мама. «И говорит ужасные вещи… Каждый раз говорит». Еще пауза, покороче. «Да, вполне возможно, что меня преследуют совершенно разные люди, и все же кажется, что это один и тот же человек… Да, один, и очень озабоченный». Хэл мог поклясться, что терпение мамы на исходе. «Может кто-нибудь приехать и разобраться? Или что вы обычно делаете в таких случаях?»