– Конечно, Джон. – Дженна мельком улыбнулась Хэлу. – Привет.
– Привет. – Хэл во все глаза смотрел на отца, который сейчас являл собой просто воплощенное раскаяние и вроде как был немного ошеломлен.
Наступила неловкая пауза, замолчали даже какаду. Дженна покрутила в пальцах жемчужную серьгу, и папа поморщился.
– Завтра вернется Кев. Хочет поболтать с тобой.
– Хэл, приятель, подожди в машине. – Отец заглушил движок. – Я скоро вернусь. – Он подхватил пакет с бутылкой и выбрался наружу.
Они с Дженной прошли в парк, остановились у детской площадки, между каруселями, и настороженно уставились друг на друга, точно два стрелка на дуэли. Хэл опустил окно, и до него донесся громкий шепот.
– Черт, ты же обещала мне! Что я тебе могу сказать?
Она что-то проговорила. Отец оглянулся на Хэ-ла, схватил Дженну за руку и поволок в глубь парка. Дженна тоже взяла отца за предплечье, прильнула к нему. Папа положил руки ей на плечи, точно хотел оттолкнуть, прижал к лесенке и поцеловал. Поцеловал крепко, прямо в губы. Как тогда, на рождественском пикнике.
Хэл опустил взгляд на свои руки. Под ногти забилась грязь – наверное, из ручья. Когда он поднял голову, папа с Дженной уже не целовались. Папа погладил девушку по лицу, попытался всунуть ей пакет с бутылкой. Дженна оттолкнула его. Он развернулся и зашагал к машине. Дженна что-то кричала ему вслед, но папа сел за руль и швырнул бутылку в железную лестницу.
Грохот разбившегося стекла заставил Хэла моргнуть, а папа спокойно завел мотор. Они уже трогались, когда подбежала Дженна, распахнула дверцу Хэла, перегнулась через него и бросила серьги отцу в лицо.
– Дарил их уже кому-то? Наверное, со скидкой купил, а? – прорычала она хрипло, не заботясь, что ее кто-нибудь услышит.
Дженна шарахнула дверцей и пошла по дорожке, гордо задрав голову. Папа сидел с каменным лицом. За окном машины мелькали размытые темнотой улицы, а голова Хэла гудела от миллиона разных мыслей, и ни одной из них он не мог поделиться с папой. Вспомнив, как враждебно Кев смотрел на маму, теперь Хэл решил, что к ней его взгляд никакого отношения не имел. Ему хотелось поговорить с Дженной, расставить все на свои места, раз уж папу это нисколько не заботит. В салоне машины царила тишина, прерываемая папиным немелодичным свистом.
Они повернули на Бервуд-стрит, и папа заговорил:
– Все не так, как ты себе вообразил.
– А как же тогда, папа? – Хэл прикинулся сконфуженным, что, впрочем, было совсем не сложно.
– Подрастешь – поймешь.
Хэл глянул на потное лицо человека, сидевшего за рулем. Нет, ему никогда не понять папу, даже через сто миллионов лет.
Видимо, та же мысль посетила и папу, и он пустился в объяснения.
– Знаешь, мужчина, когда оказывается вдали от дома, чувствует себя очень одиноко и порой совершает поступки, о которых потом приходится жалеть.
«Ага, значит, это и происходило, пока мы с мамой сидели в Сиднее, – подумал Хэл. – Правда, мы уже месяц как здесь…»
– Теперь все кончено. – Папа сам себе кивнул. – И никто не пострадал.
– Разве? – не удержался Хэл.
– Мама переживет, поверь.
Отец свернул к обочине у дома, оставил двигатель работать на холостом ходу и посмотрел на Хэла.
– А пострадает она, если ты распустишь язык. Понимаешь, о чем я?
Хэл, словно со стороны, услышал, как из его горла вырвалось сухое «да».
– Вот и молодец, – похвалил его папа. – Я скучал по тебе, сынок.
– Я тоже, – тихо ответил Хэл.
Отец весело засигналил, и машина вкатилась на подъездную дорожку.
Глава 29
Что бы ни говорили о сержанте Брэдли, вряд ли его назвали бы человеком злым. Можно было многое сказать о его гоноре и здравом смысле – или об отсутствии такового, – но все соглашались, что сердце у сержанта доброе. Тем не менее в субботу, когда Мик вошел вслед за ним в участок и повторил просьбу о трехдневной отлучке, он смотрел на сержанта с опаской, как птичка, попавшая в серпентарий.
– Три дня? Вроде бы вот только отдыхал на Рождество?
– Да жена… Настаивает на разводе. – Мик с несчастным видом пожал плечами. – Дело давно тянется…
Не сказать, чтобы новость пришлась боссу по душе. На его лице появилась скорбная мина убежденного католика.
– И что, с кем ты должен встретиться по этому поводу?
– С адвокатом. И еще с женой, потом с дочерью.
– Разве нельзя успеть за один день?
– Если бы… Да еще десять часов поездом туда, десять обратно. Разве только вы разрешите воспользоваться…
– И кто виновник развода – наверняка ты?
– Боюсь, что да. – Мик покаянно опустил глаза.
Брэдли покачал головой. Мику даже показалось, что он сочувствует.
– Не стоит рисоваться на полицейской машине. Езжай ночным поездом в понедельник. Попробуй ее отговорить.
Что ж, не самый плохой исход.
– Так вы разрешаете?
– В четверг жду тебя обратно. Чтобы с утра уже сидел в участке.
Накануне вечером, во время дежурства на шоу, Мик вызвал Блая на разговор об исчезнувшей из журнала странице. Росс почти слово в слово повторил за Брэдли: «Что, в самом деле? Ни малейшего понятия, дружище». Впрочем, Росс не стал отмахиваться от вопросов Мика и явно призадумался. Мик решил, что Блай тут ни при чем. Оставался Пе́трович. Пе́трович или сам Брэдли.
Воскресенье подходило к концу. Наступил обычный для Мурабула душный летний вечер. Розовые облака расчертили оранжевое небо, но дождем и не пахло. Из транзистора вырывалась танцевальная музыка, на гриле шипели сосиски. Отец потыкал их вилкой, отхлебнул пива. Хэл с Эваном в компании Дуга играли в футбол на незанятом соседнем участке. Хэл глянул через забор: мама несла поднос, уставленный салатницами и тарелками с сыром. Раздвижной стол они установили в самом начале двора.
Мама сегодня выглядела здорово, и папа с удовольствием рассматривал ее новую прическу. Мама разок даже улыбнулась ему. Вчера папа действительно сделал ей сюрприз, приехав на пару дней раньше. Мама была счастлива, но в то же время несколько холодна. Про ночного бродягу она рассказывала так, словно именно папин отъезд был тому виной. Папа немедленно позвонил в полицию, и его заверили, что беспокоиться совершенно не о чем. Хэл краем уха услышал, как папа повторил за кем-то: «Фетишист…», – хотя Хэл и не представлял себе, что это значит. Папа положил трубку и сообщил маме, что волноваться не стоит: бродяга на контроле у полиции, его дни на свободе сочтены. Он еще заявил, что самолично хотел бы подкараулить безобразника, но не отменять же командировки для того, чтобы безотрывно стеречь семью.
– Вперед, Австралия! – завопил Дуг, и мяч полетел в сторону Хэла. Хэл инстинктивно вытянул руку и почти случайно поймал его, тут же сделав вид, что так и было задумано. Он еще держал мяч, когда Дуг снова крикнул: – Будешь целый день с ним обниматься или все-таки сделаешь пас брату?
Хэл сделал передачу в направлении Эвана. Мяч ударился о верхнюю перекладину забора и улетел на ту сторону. Эван взвизгнул:
– О нет!
Хэл подтянулся, глянул через ограду. Мяч лежал у папиных ног, но папа задумчиво смотрел куда-то вверх, прижав к щеке бокал с пивом.
– Папа! Можешь бросить?
– Не мешай, я присматриваю за грилем. Попроси женщин!
Открылась дверь с москитной сеткой, и из дома в ярко-синем платье вышла Труди с подносом, полным аппетитных блюд.
Дуг перегнулся через забор рядом с Хэлом, откинул с глаз челку.
– Труди, сделай одолжение!
– Для тебя – все что угодно, красавчик! – Труди плюхнула поднос на стол и с ноги перебила мяч через забор. Ее юбка взметнулась, обнажив бедра. Девушка улыбнулась Дугу и одернула платье.
– Похоже, ты занималась футболом, а? – засмеялся Дуг.
– Я много чем раньше занималась!
– Не сомневаюсь, – отозвался папа, разглядывая девушку.
Хэл ловко поймал мяч, прижал к груди, снова глянул через забор, ожидая папиной похвалы, но тот продолжал смотреть на Труди. Дуг подмигнул Хэлу и крикнул:
– За этим парнем глаз да глаз, Джон! Ловок, чертяка!
– Не только он. – Папа слегка ухмыльнулся, и Дуг почему-то нахмурился.
После ужина взрослые расположились отдохнуть под фирменным пляжным зонтом «Прайм фудс», который папа принес для пущего антуража. За ужином много говорили и смеялись, но как только все было съедено и выпито, шутки стихли. Мама зажгла китайские фонарики, и по двору побежали разноцветные блики.
Где-то на другом конце двора загремел папин голос:
– Сколько-сколько уроков? Три! Господи Иисусе!
Хэлу с Эваном уже доводилось видеть папу пьяным, и все же оба испуганно подняли глаза от прудика для раков, который они выкопали, а теперь потихоньку заполняли водой из шланга.
– Ничего удивительного, что она такая грязная! – орал папа.
– Джон, соседи… Потише! – напомнила мама.
– Да ничего страшного, дружище. – Дуг попытался успокоить папу. – Позову Тедди, он помоет твою машину.
– Никто тут, кроме меня, не будет трогать мою машину! – взревел папа. – Ты хоть знаешь, сколько я за нее заплатил? Знаешь сколько?!
Наступила неловкая тишина.
– Ах да, как же я могла забыть? – съязвила мама. – Я ведь каждый день расплачиваюсь за эту покупку, да еще с процентами!
– Успокойся, Джонни, – уговаривал папу Дуг.
Папа не желал успокаиваться.
– В-вот в чем разница между нами! В-вот п-почему меня назначили менеджером, а не тебя. – Он стукнул себя в грудь. – Ты – легко… л-легкомысленный!
К восторгу ребят, Дуг раскинул руки в стороны и затянул:
Называй ты меня… легкомы-ыслен-ным…
К нему присоединилась Труди, и все дружно расхохотались. Все, кроме папы. Хэл даже на секунду пожалел своего старика, стоявшего с глуповатым видом. И вдруг тот схватил Дуга за грудки обеими руками. С рубашки посыпались пуговицы. Присутствующие на миг оцепенели.
– О, сурово… – заметила мама.
– Да неужто, дорогая? И что я сделал не так? – буркнул папа.