авилась возможность длительной командировки в те края от «Прайм вест», он уцепился за нее двумя руками.
«Можно увезти ребенка из Мурабула, но Мурабул останется в нем навсегда», – иногда говорил Дуг после пары бутылок пива. Его родной городок был теперь не такой уж глубинкой. В один прекрасный день именно там будет биться пульс штата – в этом Дуг не сомневался. Может, и Джонни стоит задуматься о переезде в Новую Англию, прекратить мышиную возню, выйти на простор? Почему бы не вдохнуть всей грудью настоящий сельский воздух? Дуг вопросительно поднимал брови, посматривая на Джона; тот покашливал и до поры до времени отмалчивался. Впрочем, его молчание наводило Хэла на некоторые подозрения. Ему казалось, что идея постепенно захватывает отца. Мама, кажется, тоже что-то заподозрила: уж больно выразительно иногда скрипела зубами. Хэл понимал, что внутри у нее все кипит.
Прошел год, и отца назначили начальником Дуга. Они подшучивали над тем, что только недавно все было наоборот. То есть шутил отец, ну а Дуг его поддерживал, усмехался. Посмеяться он мог над чем угодно, даже если сам становился объектом насмешек.
Они приближались к первой площадке для пикников, и тут Хэл заметил Дуга, которого невозможно было ни с кем спутать из-за шапки светлых волос, нависающих над загорелым лбом. Приятель отца стоял в центральной зоне площадки для крикета, опираясь на биту. Тощий парень в зеленой мохеровой шапочке заступил на линию питча и сделал подачу в сторону Дуга. Дуг отразил мяч так, что тот пролетел над головой прыщавого подростка, стоявшего у столбика калитки. На поле было еще два игрока. Шестиклассники, решил Хэл. Один из них – крепкий рыжий парень с совиным лицом, другой – темноволосый, задумчивый, похож на Джеймса Дина. Наверное, нравится девочкам. Парнишка с лицом актера метнул суровый взгляд на рыжего.
– Твой почин, Тедди. Давай-ка сбегай!
Тедди неохотно заковылял за мячом, который докатился почти до самого конца поля.
– Шевели своей жирной задницей, Тедди! – крикнул Джеймс Дин.
Дуг со своим соперником продолжали носиться по полю, выкрикивая: «Один… и два… и три…» Заметив приближающееся семейство Хэмфрисов, он остановился и замахал им кепкой.
Хэл нерешительно махнул в ответ, а Эван завопил:
– Дуг!
Он обогнул на бегу ошеломленную Мохеровую Шапочку и прыгнул на Дуга. Тот бросил биту, схватил Эва-на за руки и закрутил. Поставив мальчика на землю, он прокряхтел – тяжел!
– Сколько тебе уже? Тринадцать, четырнадцать?
– Нет, Хэлу двенадцать, а мне всего восемь! – захохотал Эван.
– Восемь? Ах ты, врунишка! – Дуг обернулся к Мохеровой Шапочке. – Я объявляю, Стью. Пятьдесят три рана.
– Ты еще не можешь объявлять! – подбоченившись, заартачился Стью, но Дуг уже отдавал свою биту рыжему мальчишке.
– Какой из меня игрок? Ему отдайте, – пробурчал рыжий, и черноволосый тут же подскочил, выхватил у Дуга биту и принял красивую позу на кризе, точно бог крикета.
Дуг с Эваном направились к Хэлу с мамой. Отец вылез из машины, присоединился к ним, помахивая сумкой-холодильником, и протянул Дугу открытую пачку «Лаки страйк».
– Здорово, Дуглас!
– Привет, Джон!
Дуг вытащил сигарету, небрежно воткнул ее за ухо и шутливо поклонился маме. Хэл заметил, как лицо матери засветилось.
– А вот и королева! Как тебя встретила наша деревушка, Корри?
– Все замечательно, Дуг. Понемногу привыкаем.
– Скоро начнет нравиться. Джонни уже полюбил наше местечко. Да, старина?
Отец вскинул руки, показывая всем видом, что просто без ума от Мурабула.
– Хэл! Черт возьми, прямо взрослый парень! Девчонка-то есть?
– Нет, – зардевшись, признался Хэл. – А у тебя?
Вопрос прозвучал неожиданно резко, но Дуг явно развеселился.
– Туше, туше! За словом в карман не лезешь! – Дуг хлопнул Хэла по плечу.
Хэл заметил, что мама бросает встревоженные взгляды на вторую площадку для пикников, где в тени деревьев расположились две группы человек по сорок-пятьдесят, женщины отдельно от мужчин. Рядом бегали несколько десятков детей: кто-то играл в ручной мяч, кто-то во французский крикет, другие просто бесились.
– Это местные, аборигены. Не беспокойся, ребята они любопытные, но нас не съедят, – успокоил Дуг. – Если только у них не закончатся бифштексы…
– Проклятье! Что ж, у нас с собой сардельки, – пожала плечами мама.
Дуг почему-то разразился смехом.
– Корри, ребята, ноги в руки! Пора идти. – Папа двинулся вперед.
Дуглас закинул сумку-холодильник на широкое плечо и двинулся вслед, Эван побежал вприпрыжку, держась рядом с Дугом.
– А можно мы будем звать тебя «дядя Дуг»?
Эван, простофиля, да замолчи ты хоть на минуту.
– Зови как хочешь, – подмигнул Дуг, – только к столу не забудь позвать!
Полоумный братец едва не обделался от восторга.
Они пошли напрямик через поле, догнали молодую пару: симпатичную аборигенку в желтом платье и сурового вида загорелого мужчину с римским носом. «Римский нос – крутой утес», – иногда шутил папа. Молодые люди тихо переругивались. По крепким предплечьям мужчины бежали голубые и зеленые татуировки, выползавшие из-под закатанных рукавов. Моряк, решил Хэл. Или боксер.
– Вечно оставляешь меня с этими котятами, а сам шляешься с большими парнями, – плаксиво пробормотала женщина. – Давай, веселись!
– Джен, Джен, у нас компания, эти ребята не такие, как тебе кажется…
«Странно, такой мягкий голос при такой крутой внешности», – подумал Хэл.
– Это тебе кажется, что они не такие…
Женщина заметила их компанию, смешалась, отвела взгляд в сторону. Папа неторопливо догнал их, не обращая внимания на спор.
– Кев, как дела, дружище? Дженна, привет.
– Привет, мистер Хэмфрис, – улыбнулся Кев.
Лицо Дженны просветлело, будто она и не ругалась только что.
– Дружище, мы не в конторе. Просто Джон, хорошо?
– Конечно! Договорились, Джон. – Кев снова ухмыльнулся, показав ряд белых ровных зубов. Одного не хватало.
Отец представил семье Кева, рассказал, что тот – его новый торговый представитель, генератор идей, потом познакомил и женщин. Мама пожала руку Дженне, пожелала счастливого Рождества, добавив:
– Белым Рождеством, похоже, здесь не пахнет, правда?
– Напротив, – отозвалась Дженна, поглядывая на толпу в тени деревьев. – У нас здесь самое настоящее белое Рождество. Уж вы мне поверьте!
Мама рассмеялась. По лицу Дженны тоже пробежала широкая улыбка, окончательно смыв остатки раздражения. Стало понятно, что Дженна – красавица.
– Видите ли, я здесь никого не знаю. Мы могли бы с вами держаться вместе.
Дженна, казалось, насторожилась.
– Да? Похоже, мы попали в самую дружелюбную компанию в здешних краях, а, Кев?
– Я как раз и пытался ей это объяснить, мистер… Джон. – Кев открыл упаковку пива, извлек пару банок. – Немного светлого пива, джентльмены?
– Не помешает!
Все трое открыли пиво, подняли банки в приветственном жесте.
До Хэла неожиданно дошло, что загар Кева вовсе не загар. Должно быть, Кев – наполовину абориген, хотя оттенок его кожи светлее, чем у Дженны.
– Хэл? Помоги-ка миссис Риксон, – распорядился папа.
– Не стоит, Хэл. Я сама, – махнула рукой Дженна.
– Ничего, я справлюсь! – Хэл уже тянулся к ее сумке.
– Ну что ж, спасибо, молодой человек. – Дженна улыбнулась, глянула на мужа. – Вот настоящий джентльмен!
Кевин насмешливо закатил глаза и двинулся вслед за женщинами. Эван шел чуть позади. Хэл задержался, поджидая папу с Дугом, которые о чем-то шептались, потягивали пиво. Хэлу показалось, что разговор был о Кевине и Дженне. Папа оглянулся, заметил, что Хэл маячит рядом, ткнул кончиком сигареты в направлении сумки. Хэл поднял ее и побрел за остальными.
К часу дня воздух раскалился до предела, и лысая верхушка холма рядом с заброшенным автоприцепом превратилась в настоящую доменную печь. У Мика появилось ощущение, что в форменные ботинки кто-то залил гороховый суп. Он был сыт по горло этими бессмысленными поисками. Чарли, скорее всего, уже дома, скребется в дверь и насмехается над хозяином. Негодник.
Еще пять минут, решил Мик… И в этот момент уши Кэти встали торчком. Овчарка рванулась вперед, разразилась лаем. Мик молча наблюдал, как собака стремглав летит вниз по склону. Выскочив на ровную площадку, она остановилась у ржавой бочки на 44 галлона, которая лежала на каменистой осыпи. Кэти ткнулась в бочку мордой, зарычала, и Мик поспешил вниз. Он накинул на собаку поводок, оттащил ее в сторону и тут увидел кровь. Целую лужу крови. От характерного запаха его желудок сжало спазмом. Кэти яростно залаяла, кинулась к иве, у корней которой возвышался холмик.
Мик привязал овчарку к дереву. Кэти то выла, то скулила, пока он, присев на корточки, отбрасывал в сторону ветки и листья. Внутри лежал уже тронутый разложением труп.
– О нет! Нет! – застонал Мик, судорожно гладя спутанную собачью шерсть.
Голова пса была в пятнах запекшейся крови, пасть оскалена. На горле собаки Мик разглядел резаную рану и услышал звук собственного дыхания, со свистом пробивавшегося сквозь стиснутые зубы. Слева на челюсти Чарли, где кровь запеклась до черного оттенка, блеснуло что-то металлическое. Из собачьей щеки торчал дюймовый рыболовный крючок, с которого свисало дюймов шесть лески.
Какой-то милейший человек вышел с удочкой половить собак? Прихватил с собой металлизированную леску, точно шел на макрель. Ему недостаточно было медленно умертвить собаку, мерзавец еще и изуродовал ее. Чарли… самая дружелюбная маленькая немецкая овчарка на свете…
– Чарли… – прошептал Мик в окровавленное собачье ухо. – Что же с тобой сделали…
Глава 3
Хэл устроился под красно-белым транспарантом «Рождественский пикник «Прайм фудс», 1966», растянутым между деревьями. Он притулился рядом с мамой и Дженной и посматривал на Эвана, который играл в догонялки с другой малышней. Рядом с зоной для барбекю был установлен навес, и дети носились вокруг столов, накрытых разной снедью и безалкогольными напитками. Тощий парень в костюме Санта-Клауса то и дело шугал их прочь, гонял вьющихся над едой мух. Хэлу не хотелось играть с малышами, крикет его тоже не привлекал. Он сходил с ума от скуки.