– У тебя все нормально?
Он сморгнул слезы, и Керри убрала руку.
– Он хочет стать частью нашей жизни. Хочет гораздо больше, чем ты.
– Что за хрень… – Его лицо окаменело. – Мне надо ее увидеть. Пусть Шерил приедет.
Жена поджала губы и покачала головой.
– Керри! – крикнул он в закрывшуюся дверь.
Мик нетвердой походкой добрался до остановки автобуса, сошел около паба, который хорошо знал, и шагнул в прокуренное тепло темного зала. Прошел пару метров и заколебался. Из-за спины донесся нетерпеливый голос охваченного жаждой посетителя: «Решайся уже, черт возьми!» Мик развернулся и вышел на Сент-Джонс-роуд.
В окне убогой трехэтажной ночлежки висела табличка «Сдаются номера». Мик не успел опомниться, как оказался в одной из комнат. Места было только-только, чтобы протиснуться между столиком и кроватью. Он захлопнул окно, бросил в рот две таблетки мандракса, выключил свет и обрушился на взвизгнувшую пружинами койку. Снизу грохотал музыкальный автомат. Полы, застеленные ковром цвета блевотины, почти не заглушали музыку, но Мик был этому даже рад. Уткнувшись в подушку, он зарыдал, как большой ребенок. И все еще всхлипывал, когда мягкий туман накрыл его с головой.
Глава 33
Хэл проводил с собаками Мика уже второй вечер. Было начало девятого; они шли по тихим улицам окраины. Овчарки бежали по обе стороны от Хэла. Он держал по поводку в каждой руке и был чрезвычайно собой горд.
Две огромные собаки смотрели на Хэла так, словно именно от него зависела их жизнь. С одной стороны обочина заросла густым кустарником, с другой путь освещал единственный подслеповатый уличный фонарь. Вилли вдруг остановился и уставился в темноту. Шерсть на его загривке поднялась дыбом.
– Ну же, пойдем, Вилли! – Хэл дернул за поводок, но пес не отреагировал – лишь уперся лапами в землю и яростно завыл. Кэти тоже встрепенулась, поддержала сына, повернулась носом в сторону темных кустов.
– Пойдем! – натянул поводок Хэл, но собаки пронзительно залаяли, заскулили – точно женщина заплакала.
У Хэла бешено заколотилось сердце; очевидно, отсюда нужно немедленно уходить.
– Вилли, Кэти! Прекратите!
Хэл силком волок собак по улице, а они все упирались и лаяли на кого-то – или на что-то – по ту сторону дороги. До ближайшего освещенного дома оставалось не меньше сотни ярдов. Но не стучаться же в чужие двери! После того вечера у домика Риксонов подобного желания не возникало. Главное – выбраться на освещенный участок дороги. Руки уже сводило от неимоверных усилий.
– Кто здесь? – выкрикнул в темноту Хэл. Его голос дрогнул, сорвался на жалкий писк. – Выходи, или спущу собак!
Тот, кто прятался в кустах, должен видеть, какие огромные собаки-убийцы охраняют Хэла, должен видеть, что Хэл едва их удерживает.
– Они порвут тебе глотку, если я их отпущу!
Что-то резко стукнуло его ниже колена, точно оса ужалила. Хэл упал на землю, и как раз в этот миг на дорогу вывернула машина, так что он едва успел перекатиться на грунтовую обочину, увлекая за собой собак.
Вилли вырвал поводок из рук и бросился к подъезжающему автомобилю.
– Вилли!
Машина вильнула. Раздался глухой чавкающий удар, и пес, отлетев на обочину дороги, словно мешок с тряпьем, заскулил и свернулся в клубок, молотя лапами по воздуху. Кэти обеспокоенно зарычала. Намотав ее поводок на руку, Хэл кинулся к сбитой собаке. В голове крутилась единственная мысль: «Что я скажу Мику?..»
Вилли лежал неподвижно, вытянув заднюю лапу под неестественным углом. В свете фонаря Хэл рассмотрел, что из бедра вырван кусок шерсти и из поврежденного места сочится кровь.
– Вилли, прости, прости! Мне так жаль…
Кэти прижалась к раненому сыну, вылизывая ему морду.
Дверца машины распахнулась, наружу выбрался мужчина в мятом костюме и заорал:
– Чертова собака прыгнула прямо под колеса! На поводке надо было держать, слышишь, тупица?
– Он… Вы не должны были ехать так быстро! – на адреналине выпалил Хэл. – Смотрите, вы убили его, убили!
Мужчина мрачно зыркнул на Хэла, склонился над собакой и поднял одну из лап. Вилли тяжело дышал, безвольно свесив длинный язык.
– Не умирает твоя собака. Лапа сломана, он сейчас в шоке. Но если помощь не оказать – точно умрет.
– Что мне делать? Мне поручили присмотреть за ним… – Хэл, не помня себя от стыда, схватился за голову.
– Что делать… – Мужчина задумчиво поскреб подбородок. – Помоги затащить его на заднее сиденье. Отвезу вас к ветеринару.
– Лечебница сейчас закрыта!
– Мне откроют, сынок. Я личный банкир этого ветеринара.
От банкира так и разило пивом. Он сорвал с себя плащ, застелил заднее сиденье своего новенького сверкающего «ровера», потом бесцеремонно поднял Вилли, уложил на подстилку и велел Хэлу со второй собакой забираться в машину.
Банкир ехал с такой скоростью, что дома на улице сливались в сплошную полосу. Кэти положила голову на бедро Хэлу, не отводя взгляда от Вилли. Полицейский участок они объехали стороной и наконец припарковались у большого деревянного коттеджа, в котором горел свет.
– Жди здесь. – Банкир вылез из машины и направился к входной двери.
Хэл, воспользовавшись моментом, ощупал свою ногу. Поврежденное место пульсировало, но крови не было. Наверное, опять шарик от подшипника. Или грузило. Снова рогатка Кева?
– Давай занесем его внутрь. – Банкир открыл дверцу и с неприкрытым отвращением глянул на овчарку. – Я возьму его, а ты бери вторую собаку. – Он сгреб Вилли в охапку и занес в дом ветеринара.
Врач, толстый лысый мужчина, угрюмо махнул рукой в сторону операционной, располагавшейся рядом со входом.
– Кладите его на стол, – пробурчал он, стирая с усов заварной крем.
Банкир положил Вилли на столик для осмотра.
– Ты как, Сесил? – Банкир глянул на часы.
– Все хорошо. Ты мне больше не нужен, Фрэнк, – ответил ветеринар.
Хэл тем временем прошел в дом вместе с Кэти. Банкир мгновенно испарился, а Сесил покачал головой и начал осматривать Вилли. Пес лежал без движения, только быстро и мелко дышал.
– Неприятный перелом…
– Он поправится? – спросил Хэл.
– Со временем. А платить кто будет? – Ветеринар смерил Хэла вопросительным взглядом.
– А разве он не заплатит? – Хэл кивнул на дверь. – Он же виноват.
– Фрэнк – банкир. Прижимистый засранец. – Ветеринар слегка смягчился. – Знаешь, я могу усыпить твою собаку. Бесплатно.
– Нет! Его нужно спасти!
Ветеринар одобрительно глянул на Хэла.
– Если будем лечить перелом – это будет стоить денег.
– У меня есть доллар. – Хэл вытащил из кармана банкноту.
– Доллар… Здорово! Это все, чем ты располагаешь?
Хэл закусил губу.
– Через пару дней у меня будет еще два, а может, даже три.
– Ладно уж, Рокфеллер, – проворчал ветеринар. – Оставляй своего пса. Придешь послезавтра. Принесешь три доллара – и забирай его.
Глава 34
– Почти девять! – ругалась мама. – Боже, был бы дома отец…
– Но его ведь нет. – Хэл объяснил маме, что произошло. Он стоял в кухне у Мика, говорил по его телефону.
Мама злилась – констебль Гудноу втянул их в неприятности. Слишком большая ответственность, говорила она: разве может ребенок присматривать за двумя огромными полудикими собаками… Хэл возражал, рассказывал, какие смирные у Мика овчарки, настаивал, что он вовсе не ребенок. Мама приказала ему немедленно возвращаться домой – к ним на ужин заглянул Дуг.
Хэл успокоил Кэти, запер на ночь в доме и запрыгнул на велосипед. Через десять минут он уже входил в столовую – усталый, измученный и голодный.
За ужином Дуг гораздо больше внимания уделял маме, чем ребятам. Мама и Дуг, склонившись над раковиной, весело болтали, и Хэл почувствовал легкую ревность, но тут же встряхнулся. Хорошо, что посуду мыть не заставили и есть возможность перейти к третьей стадии своего плана.
Едва Эван уснул, как Хэл при свете карманного фонарика занялся своим вооружением. Он убрал кухонным ножом резиновые наконечники и заострил кончики стрел, потом отшлифовал их похищенной у мамы пилкой для ногтей. Стрелы должны быть достаточно острыми, чтобы глубоко впиться в тело Свистуна. Хэл строгал, шлифовал и прислушивался к разговору в гостиной, словно к отрывкам воскресной радиопрограммы.
Он приложил первую подготовленную стрелу к игрушечному луку и представил, как она летит прямо в сердце Свистуна. Вот Кев уже валяется на земле, умоляет о пощаде… Внимание Хэла привлекли громкие слова мамы. Она что-то сказала про папу. Мол, Джон не создан для брака и отцовства, ему лучше всего, когда он уезжает подальше от них и живет как холостяк. А однажды он заявил ей, что дети никогда не будут для него на первом месте.
Хэл вытаращился на дверь точно громом пораженный. Как отец мог говорить такое, если у него двое сыновей, которые его любят? Ерунда какая-то.
Хэл подкрался к двери и чуть-чуть приоткрыл ее. Дуг почти шептал.
– …Не понимаю… у человека такая замечательная семья… и прекрасная жена.
Мама тоже перешла на шепот.
– Я плохая мать.
– Нет, ты просто чудесная мать. Я, например, лучше и не знаю.
Хэлу пришлось приоткрыть дверь еще на дюйм.
– …Я не позволю, чтобы этому… что-то помешало. Никогда.
Наступила тишина. Булавка упадет – услышишь.
Хэл совсем забыл, что держит в руках незаконченный лук. Так и пробрался через коридор к матовым стеклянным дверям гостиной. Сквозь мутное стекло он видел тени, переплетавшиеся на диване… какое-то чудище о двух головах. Почему они обнимаются? Мама плачет. А Дуг утешает ее, он ведь добрый. Зачем бы еще ему обнимать маму? Хэл услышал какой-то звук, точно кто-то тяжело дышит. Он слегка подтолкнул створку ногой и заглянул внутрь. Губы… их губы были прижаты друг к другу, глаза закрыты…
– Что это вы делаете? – Хэл ворвался в комнату.
Мама с Дугом тут же отпрянули друг от друга. Мама встала, схватила книжку – кажется, Хемингуэй с рыбой на обложке – и запихнула ее в книжный шкаф.