Хэл зажал руками рот в попытке укротить желудок, выскочил наружу и изверг завтрак в пожухшую траву. Снова подошел к двери. Женщина, в два раза старше, чем Али, лежала, вытянув руки. Опухшее лицо, рот, застывший в искаженной, странно знакомой улыбке… Последний раз Хэл видел эту женщину рядом с Кевом, и звали ее Дженна Риксон. А еще до того видел в магазинчике у Габора, где она ругалась с быком-сержантом. Она тогда еще так высокомерно смотрела на Али… А потом целовалась с его папой и была очень добра к Хэлу на рождественском пикнике, когда они вдвоем сидели на одеяле. Да, именно в тот день все и началось. Все беды оттуда. И теперь Дженна мертва. Мертвых видеть Хэлу еще не доводилось.
По заплесневевшему потолку у двери пробежал солнечный зайчик. Хэл сделал шаг. Зайчик пропал. Хэл посмотрел себе под ноги. Сережка лежала на линолеуме, прямо на краю лужи черной крови, и отбрасывала блики на потолок, когда Хэл поднял ее с пола. Где же вторая? Эту сережку его папа держал в руках всего лишь два дня назад. Куда делась еще одна? Мик наверняка узнает, и это не в пользу его, Хэла, папы. Отец бы никогда… Нет. Он никогда бы этого не сделал! Никогда в жизни! Хотя впечатление складывается… Нужно подумать. Думай, Хэл, думай! Этот жуткий запах, мухи… О господи!.. Нет, нельзя оставлять здесь сережку, ее сразу увидят. Надо убрать ее отсюда, спрятать…
Хэл добрался до красной телефонной будки. Кэти послушно бежала рядом с велосипедом. Не успев отдышаться, он набрал номер полицейского участка.
Ответил высокомерный, исполненный собственной значимости голос:
– Полицейский участок Мурабула. Говорит констебль Пе́трович. Чем могу помочь?
– Тут мертвая… – У Хэла пересохло в горле, и он набрал воздуха в легкие. Эта кровь, жуткий запах… Дженна лежит, как… как… – Мы нашли мертвую, в прицепе.
Голос снисходительно продолжил:
– Мертвую собаку? Боже, еще одна!
– Нет, не собаку…
– Выкладывай уже, парень.
С третьей попытки Хэл выложил:
– Мертвую женщину.
Пе́трович замолчал на несколько долгих секунд. Потом трубку взял кто-то поумнее:
– Старший констебль Блай. Где вы находитесь?
Глава 36
– О, опять вы, мистер Гудноу, – сухо приветствовала его дежурный диспетчер полиции Сазерленда. – Приплелся, как провинившийся пес…
– Псом я никогда не был, Бет, что бы там ни говорили, – пошутил Мик, но шутка, похоже, прошла слегка мимо цели.
– Уж не знаю, кто и что там говорил.
– У тебя все хорошо, Бет?
Она пожала плечами, набрала по просьбе Мика номер кабинета Вэла и заставила его поставить закорючку в журнале регистрации посетителей. Мик получил бейджик гостя и постарался завязать легкий разговор, но Бет сделала вид, что чрезвычайно занята: стала вкручивать в патрон новую лампочку. Мик глянул на ее высокие скулы, изящную линию шеи, бьющуюся на шее жилку. В уголках глаз Бет пролегли легкие гусиные лапки, у губ наметились легкие морщинки, однако маленькие недостатки лишь подчеркивали ее красоту.
Она вдруг улыбнулась – и вновь появилась та зеленоглазая красотка, к которой в полицейском участке не пытался подкатить только ленивый. Как ни странно, Мику в свое время даже не пришлось прилагать особых усилий.
Увы, Бет предстала перед ним прежней лишь на миг, пока не вышел Вэл и не увел Мика в свою лабораторию, нарушив очарование.
Мик уже входил в кабинет криминалистов, когда в конце коридора мелькнул Рой Зубич – и исчез в другой комнате. Вэл сунул Мику пузырек «Викс» и повлек его к столу, на котором под хирургической лампой лежала Баттонс со вскрытым черепом.
– Что-нибудь обнаружил?
– Не обольщайся. – Вэл ткнул пальцем в сторону раны на горле животного. – Сделано ножом с пилообразной кромкой – серрейтором. Зубья крупные, кое-где имеется ржавчина. Признаков воздействия морской воды нет. Разрез сделан словно движением ножовки.
– Рыбацкий нож?
– Вполне возможно, – кивнул Вэл. – Никаких следов крючка в пасти, в отличие от твоей собаки. На верхней части черепа след от твердого предмета округлой формы – били сверху с большой силой. Одно из двух: либо молоток с круглым бойком, либо пуля из какого-либо оружия.
– То есть в нее могли выстрелить? – озадаченно спросил Мик. – Например, из пистолета?
– Нет. Силы удара было недостаточно для того, чтобы пробить череп. Но кость треснула. Ты в детстве не стрелял из рогатки?
– Никогда. Хотя таких стрелков, конечно, знал. Бегал от них. Думаешь, ее убили стальным шариком из рогатки?
– Разве что стреляли свинцовыми шариками. – Вэл достал из кармана белого пиджака пачку тонких «Ритместер» и загадочно улыбнулся. – Тут такая штука… Я обнаружил в черепе следы свинца.
– Свинец?
– Ну да, свинец, который используют для грузил. – Вэл прикурил сигару и выпустил круглое ароматное облако, которое почти перебило запах дохлой кошки.
– Выходит, мы ищем рыбака, который промышляет в пресных водах? Любителя, который пользуется рогаткой, рыбацким ножом и крючками, чтобы мучить своих жертв?
– Да, диапазон поиска несколько сужается.
– Точно. – Мик помахал рукой, разгоняя дым. – Остается где-то половина населения района. Уже что-то. Скажи, он левша?
– Вряд ли. Горло перерезано слева направо, сзади.
– А табличка? Мне показалось, что надпись «ШЛЮХА» сделана левшой.
– Он и хотел, чтобы тебе так показалось, но буква «ха», якобы написанная левшой, смазана. Он точно пишет правой.
– Черт, правша… А что насчет когтя?
– Вырван плоскогубцами уже после смерти жертвы. Ничего общего с Бардсли-Бич. Разве только… – Вэл выдохнул несколько фигурных колечек, будто пытаясь составить из них буквы.
– Разве только что? – обнадежился Мик, разглядывая ароматные кольца.
– Убийца – молодой человек.
– Насколько молодой?
– От двенадцати до двадцати. Думаю, Чарли тоже убил он. Он наслаждается мучениями своих жертв, так что, вероятно, еще много убитых животных лежат в своих маленьких могилках. Если найдешь еще…
– Я больше ничего не хочу искать, Вэл. Хочу остановить его, пока он не начал…
– Убивать людей?
Мик промолчал.
– Имей в виду… – Вэл почти скрылся в сигарном дыму и замахал руками, разгоняя его. – Садист психопатического склада с тягой к убийству животных совершенно необязательно начинает изуверски убивать людей.
– Животные ему уже наскучили, – покачал головой Гудноу. – Ему нужен новый вызов. Он движется по цепочке.
– Ты хочешь сказать – от собак к кошкам?
– Он убивал кроликов, морских свинок, попугаев. У него не было определенной системы. Просто все его жертвы были домашними животными. А настоящая цель – хозяева этих животных. Он нацелен на людей.
– Семья, о которой ты рассказывал… Это их кошка?
– Кошка? Нет, кошка сбежала со двора. Она – просто предупреждение матери этих двух мальчиков. Ну, вроде «веди себя правильно».
– Думаешь, он ревнует эту женщину?
– Он ею одержим, и меня это пугает.
– Не потому ли, что ты сам ею увлечен?
– Отстань, – хмыкнул Гудноу. – Я вообще сейчас живу практически как монах.
Вэл положил сигару в пепельницу, ухмыльнулся. «Ну да, рассказывай!» – говорила его ухмылка.
– Прости, Мик. Наверное, твоя поездка себя не окупила.
– Нет, почему же? Ты опроверг самые мои сумасшедшие гипотезы. А подозрения подтвердил. Позавтракаем вместе? С меня самое лучшее блюдо, которое предлагают у вас в буфете.
– Извини, дружище, я здесь не самая популярная персона, – махнул рукой Вэл.
– В этом мы с тобой похожи. Может, для отверженных сгодится закусочная в «Империале»?
– В другой раз, приятель. Слишком уж тесный у нас мирок.
– А, вот оно что, – сообразил Мик. – Ну, как заедешь в Мурабул, тебя будет ждать номер с именной табличкой на двери.
Они попрощались, пожали друг другу руки. Мик спросил, каким туалетом можно воспользоваться. Вэл посоветовал туалет для посетителей у выхода, куда детективы не ходят.
Гудноу добрался до стойки диспетчера, предъявил пропуск.
– Приятно снова тебя увидеть, Бет, – сделал еще одну попытку Мик. – Если как-нибудь пересечемся…
– Не пересечемся, Мик. Но все равно спасибо. Береги себя.
Не слишком ли часто женщины говорят ему одно и то же?.. Бет снова улыбнулась и сразу помолодела лет на пять.
Мик стоял у писсуара, обдумывая информацию, полученную от Вэла, когда сзади послышался звук шагов – по бетонному полу застучали металлические набойки. У писсуаров хватало места для троих, однако человек, который только что вошел в туалет, остановился прямо позади Мика. Мик собрался, но оглядываться не стал. И все же резкий удар в область левой почки его ошеломил. Колени подогнулись. Однако Мик тут же выпрямился, словно ничего не произошло, и усилием воли остановил струю. На бачке для слива воды было нацарапано: «Illegitimi non carborundum»[5]. Мог ли Мик позволить негодяям поставить его на колени? Ни хрена подобного!
Он застегнул брюки и зевнул, повернувшись лицом к противнику. Их было двое. Первый – детектив констебль Тони Чард, хмурый громила с поросячьими глазками и пальцами, напоминающими сардельки. Рядом стоял детектив – старший сержант Кит О’Дауд, высокий мужчина в ладно скроенном костюме. По лицу стареющего красавца бродила презрительная ухмылка.
– Смотри-ка, кто пожаловал! Сам мистер Никчемность, мистер Ноу-гуд, – обронил Чард.
– Значит, так ты соблюдаешь расстояние в двести ярдов? – хмыкнул О’Дауд. – Тебе тоже кажется, что между нами двести ярдов, Тони?
– Расстояние меньше стояния, вот как мне кажется. – Тони боднул Мика подбородком в лицо.
– А, Кит! Твой верный пес по-прежнему на коротком поводке? Сидеть, малыш! – Гудноу подмигнул Чарду, отпихнул его в сторону и подошел к раковине.
Мик намыливал руки, и в это время Чард впечатал его лицом в стену. В глазах у Мика взорвались звезды. Он с трудом втянул воздух в легкие и обернулся к детективам.