– Так точно, босс. Не хотел вас обидеть.
– Ладушки, – проворчал Брэдли. – У каждого тут есть чем заняться.
Мик сел за стол и взялся за бумаги.
– А когда, говорите, будет вскрытие?
Брэдли сунул голову в шкаф, словно страус.
– Уже сделали, – пробормотал Росс. – Родители убитой дали согласие. Ее отвезли в похоронное бюро, готовят к погребению.
– Серьезно? Времени не теряете, – изобразил одобрение Мик. – А заключение коронера?
– Его не требуется, есть чистосердечное, – объяснил Росс. – Патологоанатом все подписал.
– Довольно необычно, – нахмурился Мик. – Разве это законно?
Блай жалко взмахнул руками за спиной сержанта.
– Вскрытие никаких подозрительных особенностей не выявило. Суперинтендант Деннисон поставил визу.
И все шито-крыто, быстро, четко, без суеты. Вот и объяснение, почему подозреваемого так быстро увезли в «Графтон». Ни родные Риксона, ни местные правозащитники и слова сказать не успели, не говоря уж о прессе. Выражение лица Гудноу говорило само за себя. Росс едва заметно кивнул ему, и его жест не остался незамеченным. Брэдли вынул голову из шкафа и рявкнул:
– Падальщики долго не ждут! И семья погибшей ждать не хочет. Ее приемные родители примчались бог знает откуда – аж из Кемпси. Достойные люди, хотят похоронить свою дочурку. – Поборник нравственности зыркнул в сторону Мика с Россом. – Вот и все. А этот пес пусть сгниет в аду, я жалеть его не стану!
– Полагаю, никто не обратил внимания, отсутствует ли ноготь на левой руке жертвы? – пробубнил Мик, обращаясь к верхнему ящику своего стола, где искал ластик. – На среднем пальце или на том, где носят кольцо?
Блай стоял как громом пораженный.
– Дело закрыто! Принимайся за работу, Мик, отрабатывай свои выходные.
Брэдли тяжело зашагал в туалет. Пол так и покряхтывал под его ногами.
– Есть, сэр, – бросил вдогонку Мик.
Лысая голова сержанта мелькнула в коридоре и скрылась за дверью. Мик склонился над документами, открыл один из конвертов. Пе́трович тоже вышел, направился в кухню.
– Откуда ты знаешь?
Мик поднял голову. Росс стоял у его стола.
– Что я знаю?
– Про отсутствующий ноготь?
Мик ощутил внезапное желание наброситься на Блая и сжать в объятиях. Вместо этого он осторожно осмотрелся. В комнате никого не было, Пе́трович все еще торчал в кухне.
– Итак, левая рука, средний палец?
Росс дважды медленно кивнул.
– Значит, не Риксон. Кто тогда?
– Убийца домашних животных.
Росс скептически глянул на Мика.
– Он брал когти в качестве сувенира, выбирал средний с левой руки. Уже после того, как перерезал жертвам горло.
Росс потер глаза.
– Только не преувеличивай, Мик. Кошки и собаки все-таки дело другое.
– А еще кролики, морские свинки, попугаи… Ручаюсь, если выкопать любого из погибших животных, у каждого из них будет отсутствовать средний коготь на левой лапе. Убийца практиковался много лет, готовился перейти на людей. И наконец перешел, причем в той же самой манере. Он на этом не остановится.
– Не думаешь, что это просто совпадение?
– А ты? – Мик посмотрел Блаю в глаза.
Росс пожал плечами, поморщился и как-то вдруг постарел сразу лет на десять.
– Как считаешь, есть шансы заставить Брэдли пойти на повторный осмотр тела? – тихо спросил Мик. – Может, посмотрит эта женщина, доктор?
– Рут Фишман? Полезем на рожон перед Сиднеем?
– Родители согласятся хоронить Дженну в открытом гробу?
– Ты ее просто не видел. – Росс вернулся за свой стол. – И сам бы не согласился, будь она твоей дочерью.
– Нет, не согласился бы… – Мик вытащил из пачки штрафной талон и постарался на нем сосредоточиться, но слова плясали перед глазами, словно вермишель в виде букв, плавающая в супе.
Глава 39
Хэл прислушался. За стеклянной дверью гостиной мама звонила в отель «Грейт-Вестерн» в Кобаре: уточняла, есть ли бронь на мистера Джона Хэмфриса. Выслушав администратора, она наклонила голову и произнесла:
– Нет, просто попросите мистера Хэмфриса перезвонить мне, как только он появится. Благодарю.
Мама явно была рассержена на отца или просто скучала – с Хэлом она не делилась. С тех пор как он прогнал Дуга, особо с сыном не разговаривала, даже не ругала. Он видел, как мама изучает папино расписание над телефонным столиком, считает дни, когда он вернется домой.
Потом мама набрала еще один номер. Судя по тому, как она оглянулась в сторону их с Эваном спальни, Хэл понял, с кем она собирается поговорить. Однако на том конце трубку не брали. Мама медленно нажала на рычаг и села, задумавшись. Хэл хотел выйти к ней, подбодрить, и тут телефон зазвонил. Мама бросилась к нему точно коршун.
– Дуг! – прошептала она в трубку, словно целый день ждала его звонка.
И тут же замолчала. Ее лицо окаменело.
Хэл сразу понял, что звонит не Дуг, еще до того, как услышал свист из трубки. На дворе стоял день, но на этот раз Свистун не стал дожидаться вечера. Опять эта чертова песенка Элвиса Пресли.
Свист прекратился, и Хэл услышал голос, шепчущий в мамино ухо, хотя слов было не разобрать.
– Что сделать? – переспросила мама.
Снова раздался шепот. Хэл расслышал лишь «…убить…». Мама судорожно вздохнула.
Что он сказал? «Убить для тебя» или «убил для тебя»?
Хэл слышал, как в доме громко тикают часы. Наконец мама проговорила:
– Ты лжешь! – и затаила дыхание, а потом просто зарычала в телефон: – Ты ненормальный! Что тебе от меня нужно?!
Мама снова замолчала, слушала. Хэл видел через стекло, как она передернула плечами, словно по шее прополз паук, затем крикнула:
– Оставь! Нас! В покое!
Ее лицо исказилось от ненависти. Хэл навострил уши, пытаясь расслышать, что ответит Свистун, и разобрал: «…сделаю это снова». Мама отчаянно затрясла головой, чуть ли не умоляя Свистуна:
– Нет! Прошу, не делай этого! Мне это совершенно не нужно! Скажи, кто ты. Я смогу тебе помочь…
Хэлу так и хотелось выкрикнуть: «Ты что, с ума сошла?» Он распахнул дверь как раз в тот момент, когда в трубке щелкнуло. Мама замерла у телефонного столика, продолжая держать телефон. Из трубки не меньше минуты неслись короткие гудки, потом мама наконец положила ее на рычаг и подняла глаза. Хэл стоял на пороге, в раскрытых дверях.
– Значит, это не Кев Риксон? – спросил Хэл.
Мама помрачнела.
– Ты следишь за мной?
– Выходит, я ошибался… Свистун не Кев.
– Я не могу сейчас говорить. – Она бросилась в спальню и захлопнула дверь.
Хэл немного обождал и тихо постучался:
– Мама?
– Боже, Хэл… – донесся из-за двери ее измученный голос. – Оставь меня в покое, пожалуйста… – Она говорила совсем не как мать, а как испуганная маленькая девочка.
Он снова постучал в дверь.
– Но кто же это тогда, мама, если не Кев?
Мама не отозвалась.
Хэл выбрал самый солнечный уголок двора и присел над арбалетом, который смастерил из игрушечного набора, потом оттянул тетиву и наложил ее на раздвоенный конец стрелы. Рядом лежали еще три стрелы и теперь, когда с них были удалены резиновые наконечники, а острия заточены, выглядели грозным оружием. Когда Хэл натягивал тетиву, она становилась твердой, словно проволока. Да, оружие серьезное. Если захотеть, можно нанести человеку тяжелую рану. Хэл вообразил, как стрела глубоко вонзается Свистуну в шею, и тот валится на землю, и уж теперь ему не до свиста. Оставалось сделать еще кое-что, и план будет выполнен. Хэл как-то прочел в одной из отцовских книжек о Второй мировой, что японские солдаты пытали узников обожженными острыми палочками из бамбука. Он зажег спичку и поднес огонек к концу стрелы. Острие сразу почернело, наконечник засветился красным, в воздух поднялась струйка дыма, и тут из-за забора раздался голос: – Что поделываешь, Шерлок? – Али! Али стояла, перегнувшись через забор, в голубом летнем платьице с узором из желтых птиц. Без потрепанной шляпы она выглядела настоящей девчонкой. И эта девчонка немного настороженно ему улыбалась. – Ты чего это так вырядилась? Али не обратила внимания на вопрос. – Чем занимаешься, а? – Девочка перекинула ногу через забор, спрыгнула, подбежала к Хэлу и присела на корточки над арбалетом. – Делаю отравленные стрелы. – Ты серьезно?
– А то! Обжигаешь кончики, и все. Если даже ранишь врага, он умрет от заражения крови.
– Заражение крови? О господи, нет!
– Именно заражение. Свистун этого заслуживает.
– Ты правда хочешь застрелить его? – Али уже не улыбалась.
– Точно. И это будет самозащита. Даже если я его убью. – Хэл вставил обгоревшую стрелу в тетиву и прицелился в забор, пытаясь представить себе, как стреляет в убийцу. – Хочешь попробовать? – Гордо улыбаясь, он предложил оружие девочке.
– Ф-фу… Нет уж. – Она даже отдернула руки, точно стрела была раскаленной докрасна.
– Ничего тебе не будет, если только не сдвинешь случайно тетиву с зажима. Тогда бац! – и медленная смерть от обожженного бамбука!
– Ты же теперь не думаешь, что это Кев?
– Нет, – покачал головой Хэл. – Насчет него я ошибался. Может, он в чем и виноват, но он не Свистун.
– В полиции уверены, что он убил Дженну.
– Не знаю. Просто мне кажется, что Кев ее любил. Я видел Дженну, Али. – Хэл уставился в землю. – Невозможно сделать такое с человеком, которого любишь. – Он вздрогнул.
Теплая ладонь Али легла на его руку. Близость девочки была приятна. Платье ей шло, гармонировало с солнечной улыбкой, которая обычно скрывалась под старой, траченной молью шляпой. Хэл внезапно понял, что Али – симпатичная девчонка. И почему он не замечал этого раньше? Наверное, оттого, что она всегда пыталась казаться крутой.
– С чего ты так вырядилась? – Он вовсе не хотел, чтобы вопрос прозвучал презрительно, но Али обиделась:
– Ничего я не вырядилась! Иду в город. Что, нельзя переодеться? Только не воображай, что это для тебя!
– Для меня? Почему я должен так думать? – Хэл притворно возмутился, хотя почувствовал, как загорелись уши.