– Вот и не думай! – Она глянула вдаль, недовольно скривив губы.
– Али? Что… – Хэл уже пожалел, что вообще раскрыл рот.
Девочка вздохнула и посмотрела ему в глаза.
– Я видела Дженну. Вечером, на прошлой неделе. Она шла в этот прицеп.
– Дженну? Когда это было?
Али смотрела через его плечо куда-то вверх.
– С неделю назад. Через пару дней после того, как мы встретили твоего папу. Оставила нож у ручья и после полдника побежала забрать. Прохожу мимо прицепа, вижу – внутри свечка горит. А потом Дженна зашла внутрь. И дверь закрыла.
– То есть свечку зажгли до нее? – Хэл опустил арбалет. – Кто? Мужчина?
– Вот и я об этом подумала. – Али кивнула, по-прежнему глядя мимо Хэла. – И спряталась за деревьями. Сижу жду. Еще боялась, что получу жуткий нагоняй от папы, если вернусь поздно. Только собралась уходить, смотрю – свечка потухла. Дженна вышла наружу, а за ней еще один человек. Мужчина. Он взял ее за руку, как будто настоящий любовник. – Она сжала руку Хэла. – И они ушли вверх по тропинке. Вместе ушли.
– Это был не Кев? – спросил Хэл. Руку приятно покалывало в том месте, которого коснулась Али.
– Нет.
– А кто? – Хэл сгорал от любопытства – и страха. Нет, не говори… Не говори, не надо…
– Кто? – прошептал он так тихо, что вопрос вряд ли долетел до Али. И все же она услышала, потому что легонько положила руку ему на колено.
Хэл смотрел на гладкую коричневую кисть. Тепло тонкой руки обжигало его голую ногу. Он невольно накрыл ее ладошку своей. Али сжала его коленку, печально улыбаясь, словно предвидела, что произойдет. Словно точно знала: что-то кончилось, не успев начаться.
– Кто это был? – Сердце стучало так громко, что Хэл подумал: уж не слышит ли его Али? Странно, он почему-то надеялся, что слышит.
Али наклонилась к Хэлу, и он уловил легкий сладковатый запах. Духи, шампунь? Мыло? Она придвинулась еще ближе, коснулась губами его уха. Хэл задержал дыхание, решив, что Али хочет его поцеловать, однако лишь уловил два слова:
– Твой… папа…
Она тут же отодвинулась, не отводя взгляда, и твердо кивнула.
– Папа уехал! – Хэл глянул на Али, не испытывая ничего, кроме боли, и отчаянно замотал головой. – Уехал на запад…
Но девочку было уже не остановить.
– Это случилось через два дня после того, как мы шли за ним по улице. Я еще подумала, что где-то видела его раньше. А потом увидела еще раз, с Дженной, в тот самый вечер. – Она выдернула свою ладонь из-под руки Хэла. – Он поцеловал Дженну.
– Нет! Не верю! Он не стал бы так делать…
Конечно, стал бы.
– Твой папа, – повторила Али. Она не хотела причинить Хэлу боль, но ее слова падали как камни, и их невозможно было ни изменить, ни забыть.
Внутри у Хэла что-то полыхнуло, будто керосин плеснули на тлеющие угли.
– Врешь! – Он потянулся за арбалетом. – Все вы врете, вы же не можете по-другому!
– Нет, Хэл. – Али напряглась, хотя ее голос оставался все таким же уверенным. – Я говорю правду.
– Отец никогда бы так не поступил! Врешь! – Он вскочил, поднял арбалет, направил на Али.
– Хэл, это же я, Али! – Девочка тоже поднялась. Хэл продолжал целиться ей в грудь. – Не надо!
– Черномазая! – выплюнул ей в лицо Хэл, точно откусил червивое яблоко. Он и сам не понял, откуда вынырнуло это слово.
Али бросилась на него, размахивая руками. Хэл не собирался отпускать тетиву, просто хотел остановить удары, но Али бешеным движением выбила арбалет из его руки, тетива соскользнула, стрела пролетела рядом с лицом девочки и ударила в забор. Али продолжала наседать, крутя руками точно мельница, влепила Хэлу оглушительную пощечину, заехала в ухо. В то самое ухо, которого она всего несколько минут назад касалась губами.
– Все вы одинаковы, проклятые белые выродки! – Ее голос был неузнаваем от боли и ярости. – И ты ничем от них не отличаешься!
Хэл замер, пораженный взаимными оскорблениями. Между ними пролегла пропасть, и разъярившаяся Али стояла по другую ее сторону.
Али повернулась к нему спиной и бросилась к забору. Ее руки и ноги замелькали в воздухе, когда она, сдирая ногти, перемахнула на ту сторону. Куда только девалось приличное голубое платье и легкий аромат, исходивший от ее волос… Ее голые ноги сверкали на бегу в зарослях высокой травы, а Хэл все еще ощущал этот запах.
– Али, – крикнул он в сторону забора, – я не хотел тебя обидеть! Али, вернись!
Если она и услышала его, то даже не обернулась.
Глава 40
Гудноу вошел в здание бывшего кинотеатра «Астор», переоборудованного в похоронное бюро, и представился менеджеру, высокому сутулому мужчине с профессионально скорбным лицом и зловонным запахом изо рта. На груди у служащего висел бейджик: «Лайонел Мейер». Мик попросил его показать тело Дженны Риксон.
– Простите, это невозможно. Наверное, сержант Брэдли говорил вам, что родители покойной хотят в последний раз посмотреть на дочь? Нам потребуется некоторое время, чтобы привести тело в надлежащий вид.
Улыбка Лайонела была полна боли и со всей очевидностью свидетельствовала, что сейчас тело усопшей далеко не в порядке.
– Родители – люди пожилые. – Лайонел опустил глаза в пол, и мешки под ними набрякли непролитыми слезами. – Мы должны оставить в покое останки миссис Риксон. Должны – ради ее родителей. – Он сцепил руки в замок и деликатно кашлянул. – Уверен, что вы меня понимаете, констебль.
Мик подошел ближе и тихо спросил, не обратил ли Лайонел внимания на отсутствие ногтя на безымянном пальце Дженны.
– На безымянном? – Менеджер поскреб гладкий подбородок.
– Возможно, на среднем. На левой руке.
– Извините, не припоминаю. – У Мейера задергался глаз.
– Точно?
– Вполне, – снова моргнул Мейер.
Мику его тон показался несколько нервным.
– Я хотел бы увидеть тело.
– Вряд ли это возможно, – снова кашлянул Мейер.
– Я не прошу. Я расследую убийство, мистер Мейер. – Мик подступил еще ближе к менеджеру, и тот невольно отпрянул, наткнувшись на стол.
– Насколько я понял, полиция уже задержала убийцу.
– Расследование продолжается. Итак, Лайонел, вы мне поможете или?..
– Я не могу… – почти беззвучно шевельнул губами Мейер.
Гудноу покраснел от ярости.
– Покажите мне этот чертов труп!
– Но сержант Брэдли сказал, что я не должен…
– Немедленно, Лайонел! – Мик подошел так близко, что его нос едва не воткнулся в рот гробовщика.
– Сюда, пожалуйста…
В гримировальной комнате царила тишина, лишь негромко жужжал кондиционер. Дженна Риксон лежала под непромокаемой пеленкой. Мейер сдернул пеленку и отошел в сторону, словно художник, ожидающий первой реакции ценителей.
Девять резаных ран, нанесенных по диагонали, перечеркивали живот и грудную клетку женщины. Смертельный удар пришелся в горло и трахею – это был длинный разрез с рваными краями.
– Есть еще на спине, – прошептал Лайонел и помог Мику перевернуть тело на бок.
На шее и плечах, словно разинутые рты, зияли еще три свежие раны. Мик изучил их неровные края. Все то же лезвие с пилообразной кромкой. Убийца использовал его на животных, а теперь оно стало частью ритуала. Судя по ранам на спине, жертва пыталась убежать, и ножом били вдогонку. Очевидно, Дженна боролась за жизнь, пинала, колотила и царапала убийцу в свои последние секунды.
Тело снова осторожно уложили на спину. Мик пробежал взглядом по торсу мертвой женщины, остановился на левой руке, лежащей на стальном столе ладошкой вверх, разогнул пальцы и нашел то, что искал. На месте ногтя среднего пальца розовела обнаженная плоть. Ноготь был грубо вырван плоскогубцами. Мику хотелось думать, что это произошло уже после смерти Дженны. Остался лишь крошечный кусочек ногтевой пластины.
Мейер уже успел наложить грим, замаскировал синяки и компенсировал неестественный цвет лица, но Мику удалось разглядеть вмятину от стального шарика, а может быть – и от грузила. Ни того ни другого он в прицепе не обнаружил, а Брэдли и Росс об этом вообще не упоминали. По всему получалось, что убийца домашних животных перешел на следующую ступень.
– Признаки сексуального насилия были?
– Сексуального?.. – Рот Лайонела сложился в большую букву О.
– По вашему мнению, ее изнасиловали?
Лайонел резко замотал головой.
– Надеюсь, вы не думаете, что мы…
– Отвечайте на вопрос!
Мейер прижал руки к вискам, словно втирая в них бальзам.
– Иногда в теле остаются жидкости… Они вытекают уже после смерти.
– Как на этот раз? Были жидкости?
– Обычно омыванием тела занимается моя помощница Кэрол. Она и следит за состоянием естественных отверстий, но…
– Я хотел бы с ней поговорить.
– На этот раз мы решили, что эту процедуру выполню я, в целях… э-э… конфиденциальности.
– В целях конфиденциальности? Что вы хотите сказать?
– Меня попросили.
– Кто попросил?
Мейер опустил голову. Мик услышал, как по вощеному полу фойе кто-то идет, и ухватил тощего менеджера за отвороты пиджака.
– Кто вас попросил? – Он даже не осознал, что с силой выкручивает лацканы, зажав их в кулаках. Старые привычки…
– Он сказал… Нет, я не могу…
– Кто сказал, Мейер? – Мик с силой встряхнул владельца похоронного бюро. – Кто?!
– Отпусти его! – В комнату ворвался сержант Брэдли и кинулся прямиком к Гудноу. – Убери свои долбаные руки, констебль!
Мик впервые услышал, как Брэдли сквернословит. Он медленно отпустил Мейера.
– Сержант, я намерен заказать вскрытие тела Дженны Риксон.
– Кофе и пироги для настоящих полицейских – вот все, что ты вправе тут заказывать! – На губах у Брэдли запузырилась пена. – Родители Дженны Риксон приезжают завтра утром на похороны дочери. Сначала они хотят с ней попрощаться, и мистеру Мейеру предстоит непростая работа. Предлагаю дать ему возможность к ней приступить, прежде чем он обвинит тебя в нападении.
Гудноу даже глазом не моргнул.
– Ноготь среднего пальца Дженны Риксон вырван плоскогубцами, а горло перерезано ножом с пилообразной кромкой. На голове имеется след от стального шарика, предположительно выпущенного из рогатки. То же самое мы видели у убитых животных.