– Ну-ка отдай… Предупреждаю тебя…
В трубке раздался визг – и тут же пресекся. Визжал не Тедди. Послышался тошнотворный хруст, и наступила тишина, прерываемая тяжелым дыханием.
Корри бросила трубку на рычаг.
Она потеряла счет времени. Сидела в оцепенении и едва не подпрыгнула, когда маленькая рука легла ей на плечо. Эван обнял мать. Ее тело сотрясали безмолвные рыдания. Потом Корри осторожно высвободилась из объятий сына и набрала номер полицейского участка.
Пе́трович не мог точно сказать, куда уехал констебль Гудноу. Причем его голос звучал в этот раз серьезно, словно он действительно испытывал желание помочь.
– Кажется, уехали к Курио. Там какие-то неприятности.
– Подождите. – Корри пыталась найти нужные слова, рассказать ему о том, что услышала несколько минут назад. – Я только что…
– Алло? Миссис Хэмфрис?
Корри не смогла вымолвить ни слова и бросила трубку.
Она встала. Ее тошнило, голова кружилась, одолевало ощущение, что она только что совершила нечто невероятное, чудовищное: разоблачила похитителя и вновь пробудила у кровожадного маньяка жажду убийства. К сожалению, Корри по-прежнему не имела ни малейшего понятия, что случилось с Хэлом.
Глава 49
Хэл поднял связанные руки к лицу, и тут в животе возник огненный шар. Он постарался подавить позывы к рвоте, но не преуспел. Его рвало желчью, однако стыд затмил физические ощущения. Еще это отвратительное влажное тепло в штанах… Хэл сдержал слезы, стиснул зубы и поклялся, что выберется отсюда.
Он начал двигать руками взад, вперед, вбок, крутил и растягивал веревку: вперед-назад, вперед-назад… Веревка действительно дала слабину, или ему только почудилось?
Прошла целая вечность – наверняка не меньше десяти минут, – и веревка в самом деле ослабла. Руки не вытащить, но Хэл уже мог работать кистями настолько свободно, что стащил с себя шорты и трусы. Сырые трусы он швырнул в дальний угол багажника, шорты натянул на себя. Так было гораздо лучше. Теперь можно и подумать: с какой стороны ниши запасного колеса лежат инструменты?
После долгих мучений удалось обнаружить щель, пролегавшую между металлической стенкой и твердым резиновым ковриком. Хэл изо всех сил вытянул руки, запустил их как можно глубже под резиновый коврик и кончиками пальцев нащупал то, что искал: стальную монтировку, – именно там, где и ожидалось. Он согнул фаланги пальцев, захватывая инструмент. Точно такая же монтировка, как у папы. Хэл почувствовал, что улыбается в темноте.
Знание – сила. Так говаривал мистер Сурден, его учитель в шестом классе. Хэл только теперь понял, что это значит. Он уже точно знал, где находится, и знал, как отсюда выбраться.
Хэл подтянул железяку к груди, нашел острый край и начал перетирать веревку.
Еще чуть-чуть, и он будет дома. Эта мысль успокаивала и придавала сил. План у него был. Оружие имелось, и даже не одно, а целых два. Два вида оружия и хороший план. То, что нужно.
Полицейский «фалкон» затормозил у самого большого дома на самой помпезной улице Мурабула. Трехэтажный особняк из кремового кирпича стоял на холме, прежде известном как «Холм одного дерева». В конце 50-х окрестные земли купила компания «Курио девелопментс», на холме высадили деревья и переименовали местечко в «Высоты Мурабула». Затем компания «Курио констракшнз» разбила землю на участки по четверть акра и застроила их аккуратными небольшими домиками, которые продавали преуспевающим супружеским парам и приезжим из Сиднея. На миллионы от недвижимости Фрэнк и Диана Курио купили контрольный пакет акций загибающейся сиднейской компании «Прайм фудс» и превратили ее в империю, торгующую замороженными продуктами. Фирма заняла серьезные позиции на рынках Нового Южного Уэльса и Квинсленда.
В открытом гараже особняка стоял ярко-красный «ягуар»; место, которое обычно занимал серебристый «мерседес», пустовало. На настойчивые звонки никто не отозвался. Из дома не доносилось ни звука, и констебли дружно приложились с разбега плечом к дубовой двери. Им пришлось повторить попытку несколько раз, прежде чем дверь поддалась. Они ворвались в гостиную и тут же замерли на месте при виде жуткой кровавой бани.
Тела великого «герцога» Мурабула и его «герцогини» распростерлись на полу точно куклы, растерзанные сердитым ребенком. Диана лежала с пробитой головой, Фрэнк – с перерезанным горлом. Стены и ковер усеивали багровые брызги, а в воздухе густо стоял кислый запах скотобойни. Зато кожаный диван был почти чистым, хотя на нем лежал выпачканный запекшейся кровью молоток, к которому прилипло несколько спутанных волосков.
– Он все это сделал плотницким молотком? – прошептал Росс, словно боялся разбудить мертвых.
– Не все. – Мик внимательно изучил кровавые следы, пытаясь восстановить ход событий. – Матери досталось молотком. А вот отца он убил чем-то острым. Не просто острым – зазубренным. – Мик указал на длинную рану с рваными краями под подбородком Фрэнка Курио. – Тот самый рыбацкий нож…
Полицейские склонились над телом женщины, осмотрели ее левую руку. Верхняя фаланга среднего пальца заканчивалась обнаженной плотью.
– Он взял у нее ноготь. – Мик пригляделся к левой руке мужчины. – У отца выдергивать не стал. Вопрос: почему?
Росс даже не побледнел, а скорее пожелтел.
– Наверное, отца он любил.
Мик подумал, что сумасшедший все еще может быть в доме, и расстегнул кобуру. Дурное семя… Он молча указал Россу подбородком в сторону открытой двери, за которой виднелись ведущие вниз ступени. Оба взяли оружие на изготовку и осторожно приблизились к дверному проему. Мик открыл внутреннюю дверь в гараж. Петли взвизгнули, и полицейские ступили внутрь.
– Он забрал «мерседес», – шепнул Росс и убрал револьвер в кобуру.
На скамейке вдоль стены стояли два ящика с рыболовными снастями и коробочка с полудюймовыми грузилами. Тедди Курио бежал, забыв свои боеприпасы.
– Далеко ему не уйти, – пробормотал Росс. – Вызовем детективов Деннисона и организуем блокпосты на дорогах.
– Нет времени, – покачал головой Мик. – Нужно выяснить, где он прячет Хэла.
– Если еще не поздно…
– Быстрее! Давай проверим его спальню.
Комната Тедди была совершенно безликой, стерильной, точно мавзолей. На столе стояли в рамочках фотографии самого Тедди и его улыбающихся родителей. Все трое старательно изображали счастливую семью. На стене висел плакат с Доном Брэдманом в белой форме для крикета. В книжной полке Мик обнаружил «Ридерз дайджест», «Британнику» и «Жизнь великих художников». Сверху на полке стояло не что-нибудь, а деревянная фигурка собаки. Вырезано грубо, но с любовью. По очертаниям головы угадывалась австралийская овчарка. Имелась и табличка: «Рекс». На стене, над аккуратно застеленной кроватью, висела фотография выставочного автомобиля. Судя по обстановке комнаты, здесь жил совершенно нормальный подросток, не лучше и не хуже любого другого. Мик наугад вытащил несколько книг. Похоже, ни одну из них не только не читали, но даже и не открывали. Зачитанным был лишь томик по искусству.
Росс выдернул ящики из тумбочки, не церемонясь, выбросил их содержимое на пол.
– Никакого подозрительного дерьма я здесь не вижу. Что мы ищем?
– Дневники, письма, любые записи, – разочарованно покачал головой Мик. – Хоть что-нибудь, чтобы понять его образ мышления.
– Я думаю, он все нам показал там, внизу, – скривился Росс.
– Не знаю… Памятки, наброски, какие-то изображения. Мысли, которые маньяки обычно доверяют бумаге. Может, что-то про Хэла. Хоть что-нибудь. Продолжай искать, Росс.
Они пролистали учебники юного убийцы, тетради, просмотрели даже домашние задания. Ничего. Разворошили стопки с бельем, носками, рубашками. Перерыли ящики комода, вывалили их в бесформенную кучу на полу. Результата по-прежнему не было.
– Давай позвоним детективам, – снова предложил вспотевший Росс.
– Еще десять минут, – упорствовал Мик.
Росс крякнул, перевернул матрац на односпальной кровати, и что-то упало на пол. Росс поднял спичечный коробок, потряс его. Затем открыл крышку и отпрянул с отвращением.
– Сувениры… – Он передал коробку с жуткими трофеями Мику.
Внутри лежала дюжина когтей самых разных размеров, а между ними – три человеческих ногтя, один из них совсем свежий.
– Ноготь его матери. Вон тот, с лаком – Дженны Риксон. А третий, значит, миссис Армстронг. – Мик еще раз просмотрел содержимое коробки. – Ногтя Хэла тут нет.
– Хороший знак, – выдохнул Росс.
Мик сунул коробку в карман. Что-то продолжало его беспокоить.
– Почему он не забрал сувениры? Вряд ли ему предстояло сюда вернуться.
– Наверное, хочет начать новую коллекцию?
– Может быть. А может быть – закончить эту…
Росс вытащил ящики письменного стола, опрокинул на ковер, а Мик пошарил рукой под столешницей. Его пальцы пробрались между комками налепленной жвачки и наткнулись на плоский пакет, закрепленный клейкой лентой. Мик выдернул из-под стола большой конверт и открыл его. Ему в руки выпал дневник в кожаном переплете. На первой странице красовалась надпись, выведенная аккуратным почерком: «Журнал Эдварда Курио, 1966–1967».
– Бинго!
Мик начал листать страницы с заметками и рисунками. Дневник содержал подробный список замученных хомячков, кроликов и морских свинок. Тедди не обошел вниманием и попугаев (их он обезглавливал), кошек (расчленял) и собак. Мрачные описания могли сравниться с ночными кошмарами Иеронима Босха.
Мик остановился на страничке, посвященной убийству немецкой овчарки у старого прицепа. «Мои любимые охотничьи угодья» – так Тедди озаглавил эту запись. Мик глянул на рисунки, сопровождавшие отчет, и застонал сквозь зубы.
Он быстро переворачивал страницы, пока не остановился на серии тщательно выполненных иллюстраций, посвященных дню, когда Тедди, словно мясник, разделал женщину. Ее голое тело было заштриховано тенями, а рана на горле была изображена такой глубины, что голова едва не отделилась от шеи. Росс заглянул Мику через плечо и тихо ахнул от ужаса.