Хотя Таран мне нечестным не казался. Он был открыт, пылок и совсем… нормален что ли. Блестя карими глазами, с жаром рассуждал про дороги, а я вспоминала, как с таким же жаром возмущалась о государственных податях мама. Она еще по столу стучала. Говорила, что простой народ и так обобран, так с него последнее собирают. Таран был как мама в тот момент, совсем-совсем честным, не мошенником и не прохиндеем. Разговаривал так, будто он мой хороший знакомый или даже немного друг.
Значит вопрос только в моменте? В один момент этот честный Бык разговаривает как друг. А в следующий момент запросто бросит в опасности, как предсказал непонятный Стэк. Так будет? От Стэка самого непонятно, чего ждать, хоть и записка, хоть и имя настоящее знает… Грубит в одном моменте, а в другом берет и не выдает, что я — Марта. Как тут разобраться?
— …это у нас, а на юге дощатые дороги делают, слышала? Ох, вот это вещь! Моя б воля, я б везде…
Кивнула.
Сокур еще…
Моя целованная спасительница.
Я не к месту вспомнила не столько слова, сколько нахальные губы, которые их произносили. Уши моментально загорелись, хорошо под париком не видно. Шутки о женитьбе и поцелуях — это не шутки, потому что заставляют думать о женитьбе и поцелуях всерьез. А Сокур еще и сказал совершенно неприличное: «Моя». Пусть и в контексте фразы, но дергает же!
Он тоже бросит так же, как тогда, после управы? Несмотря на то, что теперь так легко веселит, непринужденно спрашивает о женихах и признал своей спасительницей?
…целованной.
Мысль слетела с серьезно-грустного на поцелуйную тему, и, конечно, разогнала все остальное, потому что ее думать было приятнее. Начав неуместно вертеться, мысль задевала пушистым хвостом уши и щеки изнутри головы. Почему-то хвост был рыжим.
Я опять вспомнила его губы. Сокур их как-то привлекательно тянет в моменте… Получается вызывающе и совсем не по-братски, аж смотреть жарко. А ведь он не моего рода, не маг — Змей! Почти как папа, конечно… Папа ведь родился в роду Змеев, затем проявился как маг… Но это не повод!
Тут же затормозив мысль, я скорее начала прогонять и рыжий хвост, и поцелуи. Особенно поцелуи! Потому что у меня другие цели! И потому что поцелуй в щеку не считается! Да? Разумеется! Я даже не помню, как он целовал в щеку! Точнее, помню, но я тогда ничего не почувствовала, а чувства сейчас — не считаются. Меня и брат в щеку целовал, и папа, и дед… Значит, у стены был не поцелуй совсем! Почему не придумают удобное отдельное слово для поцелуя в щеку, путается же все?!
В общем, я больше смотрела на Тарана и думала сразу обо всем, чем слушала. Что ждать от каждого из троих в каждом новом моменте оказалось совершенно непонятно.
— …и вешать на площади! — закончил Таран, удовлетворенно выдохнул и от души напился воды. Он несколько минут назад передал мне вожжи и посматривал, как я управляюсь с быком.
— Неплохо, однако… Даже хорошо. Команды знаешь, рука уверенная. Где научилась управляться с быками, Полянка? — вне темы дорог тон Тарана снова стал добродушным.
— У меня мм… — я гордо начала отвечать, чуть влет не выдав, из какого рода моя мать. Вовремя прикусила язык. — У меня дальняя родственница из рода Быка. Мы с ней часто ездили, она научила.
Говорить я не боялась, все-таки о происхождении мамы на площадях никто не кричал, вряд ли кому известно о переплетениях моих родовых линий.
Таран в ответ недоверчиво расширил глаза и неприлично громко фыркнул.
— Чего? Дальняя родственница из рода Быка? Что плетешь? Когда врешь, хоть фильтруй что ли… Не хочешь говорить — так и скажи. Врать только не надо.
Выдернув вожжи из моих рук, Таран уставился вперед, сразу посуровев.
— В смысле? — я больше удивилась реакции. — Я не вру. У меня есть родственница из рода Быка. Что такого?
— В смысле «что такого»? Смешивание крови между родами запрещено!
Чего?
Мы нахмурились друг на друга. Отсев на разные конца скамьи, начали подозрительно сверлить друг друга глазами.
— Межродовые связи не особенно любят, да… Но это не запрещено! — я стояла на своем. — Сейчас и вовсе — все чаще выдают официальные разрешения!
— Чего? Какое еще «чаще»? Какие еще разрешения? — взревел Таран. — Это в столицах что ли? Тьфу! В наших краях такое противоестественно! Молчи лучше!
— Да что ты говоришь? — возмутилась.
— Хочешь сказать, что нормально, когда бык змею натягивает?
Щеки аж загорелись, то ли от стыда, то ли от негодования.
— Не нормально, — прозвучал со спины неспешный голос Сокура. Он снова валялся в повозке. — Вот наоборот — да. Змей быка натянуть может без усилий.
— Я те натяну, слышь! — рявкнул Таран в сторону повозки. — Да бык из такого змейчика чулок сделает! На одну ногу!
— Уверен, мне хватит роста достать до горла… — голос Сокура звучал с усмешкой.
— С разрешения короля можно! — я стояла за своем, страшно обидевшись за отца, мать и всю семью сразу. За себя тоже, но стояла больше за них. — И… не смей так говорить! Извинись!
— Извиниться? Сама язык прикуси! Смески… Смески? Еще чего! — Таран на глазах заводился. — Увижу такого, сам придушу! И никто меня не осудит! Смешивание… Ишь чего! Да сама мысль — это нарушение закона! Ублюдки не имеют право даже на солнечный свет! Заживо бы сгноил, чтобы не портили чистую кровь великого рода.
Безрукая. Позор рода. Смесок.
Кровь Быка заиграла в крови, и я почувствовала, как в ладонь прилила моя гуляющая Сила. В висках запульсировало, застучало, зазвенело. Сила сейчас пришла, готова рвануть, растерзать этого Быка и все его рассуждения, которые так легко принизили меня, мою семью, мать, отца, братьев, сестер, отобрав наше право на существование, жизнь. Перед глазами остался только Таран, как цель, остальное по краям затуманилось и размылось. Впервые за три недели я по-настоящему захотела рвануть, доказать, уничтожить, чтобы не смел… Чтобы не смел!!! Не смел!
Второе ненарушаемое правило: не применять Силу.
Жар на кончиках пальцев зажег и заколол нестерпимо, будто умоляя выпустить — в руки опустился огонь.
Плевать! Ненарушаемое правило перестало иметь значение. Все перестало иметь значение. Мы не спускаем оскорбления рода, семьи. Никогда!
Второе ненарушаемое правило, если хочешь дойти: не применять Силу.
Ненавижу! Ненавижу! Все правила! Всех! Отстоять честь семьи разве не важнее, чем… всё?
— Я тебя вызываю! — прохрипела я, глядя в глаза Тарана, который в момент превратился из доброго знакомого в ненавистную мишень, которую я желала только уничтожить. Где-то внутри меня ревел Бык со стороны мамы и шипел Змей со стороны отца.
— Чего? — Таран на секунду оторопел.
— Вызываю. Я. Тебя.
— За что?
— За оскорбление моей семьи.
— Че-го?!
— Миса не может. — Раздался холодный голос Стэка за моей спиной. Все это время Ворон шел рядом с повозкой, а теперь прыгнул на подножку с моей стороны и положил руку на спинку козел. — По закону женщина не имеет права бросать вызов мужчине из другого рода, потому что мужчина не имеет права откликаться на такой вызов.
— Да мне все равно!
Я разъяренно оглянулась на Стэка, теперь намереваясь бросить вызов и ему, пусть он хоть трижды ведающий. Но Ворон опередил.
— Мои мать и отец из разных родов. Я — смесок, — проговорил он, тяжело глядя не на меня. Смотрел прямо на Тарана. — Вызываю тебя за оскорбление, великородный.
Глава 14. Можно я кое-что сделаю?
— Ву!
Таран без лишних слов крикнул Ингерю, остановил повозку. Сразу спрыгнул. Стэк тоже. Жирная грязь влажно чавкнула дважды, принимая две пары ног.
— Ух ты, ух ты…
Вылезший наружу Сокур с улыбкой потянулся. Я же рванулась на Тарана. Уступать Стэку право вызова я не хотела.
— Я первая вызвала! Первая!
Поспешно спрыгнула с повозки вслед за Тараном.
Бык даже не оглянулся. Не успела сделать шаг, как меня крепко ухватили за пояс и потянули назад. Сокур.
— Нет… Отпусти! — я дергалась, не в силах отвести взгляд от Тарана. Мир полыхнул, окрасился в цвет огня, а зрение превратилось в туннель, центре которого находился он. В руках, в горле клокотало.
— Куда рвешься…? Ого, как разозлилась, аж покраснела! Такая маленькая и такая злая… Разве так можно? А если разорвет? — придерживая за локти, Змей уговаривал и заодно отступал, мягко увлекая меня с собой. Пальцы у него оказались хваткими. — Остынь, не лезь. Не надо лезть. Смотри, золотая бабочка! Редкий вид в наших краях.
— Надо лезть! — я не отвлеклась.
— Не надо, я же не лезу… Мы с тобой сейчас посмотрим так ли хорошо грубиян сражается с Быками, как с деревьями, да? Фу, как грязно… Давай на траву.
— Нет!
Стэк встал напротив Тарана.
— Рукопашную. — бросил Бык слово. Стэк кивнул.
Голос Сокура мягкими кольцами обвивался вокруг моей злости.
— Тс… Дослушай. Если крылатый бьется хорошо, то будет приятно смотреть, как Таранчика уделают, да? А если нет, так ему и надо, да? И потом ты… Если захочешь.
— Не хочу потом, сейчас хочу!
— Ясно, что хочешь, кто б не хотел, — Сокур тут же согласился. — Я сам хочу все сразу, но терплю, жду. Так надо… И злой мисе иногда не повредит уступить злым бэрам, потому что таково несправедливое неравенство в вертикали, по горизонтали, на диагонали… Вот в перспективе… Там может быть другой расклад. А что делать? Зато они тебе потом уступят, тебе будет не стыдно уступить… Сейчас не повредит помедлить, торопиться некуда…
Шепот коварно лился в ухо, заставляя сомневаться. Я некстати вспомнила, что папа тоже говорит не торопиться… Сила… Ненарушаемое правило… Все кончено, если нарушу. Останусь, какой была. Но честь семьи?!
— Никуда он не денется, — голос Сокура тёк, разбавляя сомнения. — Умеешь подножки? Ух, его уронить, грохота будет! Или хочешь ножом, до крови? Тоже дело. Только грязное… Измараешься вся с головой в грязи, в крови… А упадешь? Где мыться, когда? У тебя есть сменный комплект? Штаны, плащ, рубашка?