Зверская часть его вопросов оказалась совершенно возмутительными слухами, которые, оказывается, активно ходили среди людей и низкородных. Я даже не могла предположить, что они так странно о нас думают. А Сокур спрашивал и улыбался, то по-мальчишески непонимающе, то с мягкой хитринкой, и мне никак не удавалось уловить границу, где одно у него перетекает в другое. Но, в целом, мне он казался искренним. После разговора с Тараном я немного успокоилась насчет Денира и теперь активно объясняла, возмущалась, защищала отца, да и всех высокородных заодно.
— Мы не едим только сладкий хлеб! Точнее, порой едим, но у нас не только сладкий. Иногда он и обычный, не сладкий. С семечками! Если есть с супом, сладкий хлеб не нужен.
— Вы едите супы? — Сокур расширил глаза.
— Ты шутишь? — подозрительно переспросила.
— Нет. — Глаза у него были честными. И верилось, и не верилось одновременно.
— Конечно, мы едим супы!
Дорога чуть подсохла и ехали мы бодрее. Таран мирно насвистывал песенку, слушая мои разъяснения. Стэк традиционно шел рядом с повозкой, только теперь с моей стороны. Я порой посматривала в его сторону, ловила все еще нечитаемый, но уже не такой тяжелый взгляд. Иногда Стэк даже улыбался. Сокур заставил его принести мне как можно больше ягод. Съесть их все я не смогла. Хотя Сокур очень старался, чтобы я съела и еще немного пожила.
Следующий вопрос он задал дотошно щурясь.
— Какие именно супы?
— Какие… Как и все, мясные, иногда овощные… С курицей. С капустой. С кнедликами!
Я очень старалась рассказать все, как есть, чтобы он понял, что мы же совсем одинаковые.
…почти одинаковые, кроме происхождения, воспитания, условий жизни и силы.
— А сладкие?
— Иногда… — признала, внезапно вспомнив сладкий суп на молоке.
— А если суп сладкий, хлеб тоже сладкий?
— Э-э-э…
Замялась. Сокур сощурился. В рыжих глазах уже читалась веселая уверенность, что высокородные на сто процентов состоят из сладкого хлеба и нектара. И да, что без особого питания, я, конечно, не переживу ночь.
— Ты же видел, что я ем то же, что и вы! И хлеб, и морковку… И ярышник.
— Одно дело тут, а другое — там, — парень завел глаза к небу, иллюстрируя то самое небожительское «там».
Вздохнула. Отчасти он был прав. Если мама любила простую еду, то бывший Змей папа был неравнодушен к деликатесам. Порой у нас были обеды и по восемь смен блюд. Икру подавали обязательно с особыми блинчиками, сметаной из козьего молока и лимонными дольками. Рыбу папа предпочитал синюю, самую редкую, из теплых южных морей. Ее запекали с чесноком и сливочным соусом, подавали с аспарагусом и трюфелем. Рассказывать все это Сокуру было нельзя. Чувствуя, что вот-вот начну путаться в показаниях, я скорее ушла со сложной темы.
— …но спим мы как все! Почти каждый день встаем с рассветом, редко удается до полудня поспать. Мама не разрешает, дел много. Надо же умываться, учиться, завтракать, потом объезд…
— А работа? — коварно уточнил парень, подсаживаясь рядом. Он как-то ловко ловил пробелы в моих ответах.
— Я пока не работала, — честно ответила. — Я потом… Но я делаю работу по дому, могу подмести, приготовить, ягоду собрать или границу проверить — помогаю маме. А папа работает. Иногда даже ночами.
— Он может испепелить?
— Может, конечно, он же верховный маг, — гордо кивнула. На этом месте Сокур понимающе кивнул головой. Он явно представлял, как страшный верховный маг испепеляет несогласных, и я скорее поправилась. — Но он никого не испепеляет, честно.
— Ты его сопровождаешь? На работе.
— Нет, конечно… Мне там нечего делать…
— Тогда как ты можешь быть уверена, что он никого не испепеляет?
Растерявшись, я замолчала. Как объяснить Сокуру, что отец не убивает любого, кто не склоняет головы, я не знала. Конечно, я не сопровождала его на службу, но была абсолютно уверена, что там не происходит испепелительных казней. Рыжий Змей же, услышав, что я не нахожусь с отцом все двадцать шесть часов в сутках, не мог поверить, что за это время тот хотя бы одного не превращает в пепел. Доказать обратное не получалось. Слушая нас, Таран только посмеивался. Стэк, по виду, тоже веселился — я видела, как периодически сверкают белые зубы. Я немного сердилась, потому что высокородный Стэк — который явно был высокородным, потому что иначе вряд ли бы знал Кирела и не пошел бы к озеру — мог бы и помочь с ответами. Но Стэк помалкивал, так что сражалась я с Сокуром один на один.
— Он никого не испепеляет! — стояла на своем.
От порыва ветра у меня с головы слетел капюшон, и Сокур заботливо вернул его обратно.
— Откуда знаешь? — с улыбкой спросил.
— Потому что папа хороший! Он справедливый.
— Ты же его дочь, чего ему не быть с тобой хорошим…
— Он соблюдает закон! Он справедливый!
— Одно не отрицает другое, да? — Сокур на ходу спрыгнул, и его губы опять растянулись в задорно-нахальной улыбке. — А в меду ты купаешься? А в молоке?
— Нет!
От вопроса я только рассердилась. Еще и пришлось умолчать, что иногда в ванну я действительно добавляю мед. В редких случаях! Так не поверит же, что не всегда, и что несколько ложек… Я удрученно примолкла.
— Слышал, высшие маги купаются в духах, — заметил Таран, перестав насвистывать мелодию. — Наши к ним близко даже подойти не могут, носы закладывает. Драконессы, говорят, вообще в золоте каждый день плавают. Когда муж им всовывает, причиндал потом золо… — Таран встрепенулся и оборвал себя. — Ой, миса, прости! Забылся! Виноват… Только не бей, я сам!
Он собственноручно постучал себя по губам.
— Да ладно, — сердито произнесла, глядя вниз. — Всё я знаю…
Как им объяснить, что различия не так велики?
— Знаешь про золотые ванны? Или про ласки мужей? — поинтересовался Сокур. Он шагал вприпрыжку, на ходу обрывая с деревьев желтые листья. Ветки гнулись низко, но листья отдавали.
— Марта, не отвечай, — почему-то заметил Стэк.
— Не командуй девушкой, — быстро опередил меня Сокур. — Она может отвечать, когда хочет. Да, Марта? Так что?
— Нет никаких золотых ванн… — вздохнула.
— А ласки?
Стэк опять не дал мне ответить, хотя я уже хотела.
— Тебе ее отец язык вырежет за такие вопросы. И будет прав.
— Скорее испепелит, — Сокур отвечал беспечно.
Они оба шли с моей стороны.
— Он проявленный из твоих. Предпочтет отрезать. Если кто-то раньше не справится…
— Серьезно? — глаза Сокура округлились. — Марта! Твой отец бывший Змей?
Намека Стэка он будто не расслышал. Прыгнув обратно на подножку повозки, Сокур пытливо всмотрелся мне в глаза.
— Ну да… — с некоторым удивлением подтвердила. — Я думала, все знают…
— Я не знал! — воскликнул Сокур.
Что ж такое! Теперь ни хитринки в рыжих глазах я не видела. И его рот выглядел изумленным. Но о происхождении папы все должны были знать, особенно змеерожденные! Или до этой части страны новости вообще не доходят? Или до низкородных?
— Да и я… — озадаченно подтвердил Таран. — Надо же, что творится в высших эшелонах. Я думал маг да маг… А тут оказывается, какие страсти… Смешиваются.
Последнее он сказал, морщась.
— Во-о-от почему… — не договорив, Сокур восхищенно выдохнул, наклоняясь ко мне еще ближе. Рука легла на спинку козел, почти обнимая меня. Ветер кольцами подхватывал рыжие волосы и порывисто подбрасывал в воздух.
— Вот почему что?
— Вот почему ты знаешь, что свои мне не подадут руку, если вырвать клыки, — Сокур отвечал без запинки, и опять казалось, что искренне, — вот почему ты носишь змеиный нож и… Вот почему ты такая хорошенькая!
Опять улыбался. Понять, серьезно он говорит или нет, я не успела, как не успела и смутиться, потому что заговорил Стэк.
— Сок. Ты бы отодвинулся… Мешаешь.
— Как я тебе мешаю? — приветливо откликнулся Сокур, не отводя от меня взгляда.
— Не мне.
— А кому?
— В дурачка не играй.
— О-о-о… — протянул Сокур и развернулся. — Раз уж, ты начал… А давай сы…
— Иде-ет Бык по улице!
Таран вдруг подстегнул Ингея и запел во весь голос. Воздух вздрогнул и с дерева слетела сразу туча птиц.
Видит, галки щурятся!
Раз-два, раз-два,
Щурятся галки!
Щурятся галки,
Им кого-то жалко!
Глава 19. Опасные книжки
Дождь снова мягко застучал по деревянным бортам повозки. Я перебралась под навес. Через минуту в повозке было уже трое: Сокур немедленно влез за мной, за ним сел и Стэк. Таран вел Ингея. Забравшись в угол, я смотрела на них, чувствуя гремучий клубок самых разнообразных ощущений: что-то неловкое, но приятное, что-то забавное и серьезное, а еще тягучее и неизвестное. Просто темная смола внизу живота…
У меня раньше не было открытых поклонников, любые претенденты сначала проходили строгий папин отсев.
Точнее, не проходили. Не так уж легко прорваться к дочери верховного мага. У высокородных четкий набор правил о том, как должно действовать, когда и почему, а низкородные ко мне и не приближались. Один раз мне помогал забраться в седло не седой надежный Азин, служащий у нас всю жизнь, а молодой низкородный Бык из дворовых. Так я потом долго вспоминала его улыбку, волнующее прикосновение к лодыжке и руки на поясе. Бывали еще какие-то переглядывания на официальных праздниках, но наедине меня никогда ни с кем не оставляли.
А тут… Тут окружал дикий густой лес, вилась дорога, тряслась повозка и не было никаких правил, кроме четырех ненарушаемых, да и о них не знал никто, кроме меня и Стэка. Не было поблизости папы, чьего-то пригляда, деление на должно и не должно… Было только короткое расстояние вытянутой руки. Преодолей его — и все. Особенно это ощущалось от легкого как ветер Сокура. От него в мою сторону беспрепятственно вылетали волны воздуха, которые несли то терпкий запах ягод ярышника, то прохладные брызги дождя, то острые искры костра, заставляя то водить носом, то жмуриться, то ойкать. Сокур настораживал, интересовал, притягивал, отталкивал, ему верилось и не верилось. Стэк казался гораздо тяжелее, он был как бы своим, просто в новых непривычных условиях. Я видела, как вокруг него геометрически ровно выстроены четкие границы, знакомые правила. Не так, а так. Тут первое, тут второе. Со Стэком было привычнее, чуть понятнее, однозначно надежнее… Тяжелая каменная стена против вездесущего невидимого ветра.