— Ш-ш!
Теперь я махнула рукой, рассчитывая, что серая гостья испугается. Но произошло то, на что я не рассчитывала. От резкого движения, крыса внезапно подпрыгнула высоко вверх. В воздух взметнулся толстый длинный хвост.
До этого момента я была уверена, что не закричу, потому что я не такая, потому что обещала сидеть тихо.
Но этот прыжок, хвост… Я завизжала. Точнее горло коротко взвизгнуло, не я. А я одним невероятным прыжком вылетела из сенной ямы. Даже не знала, что способна так высоко прыгать.
В панике удрав подальше от крысы к двери, я вдруг услышала из-за худой дощатой стены незнакомый мужской голос:
— Кто там на сеновале? А ну выходи! Шустро!
Голос был грозным, приказным.
Не зная, что и делать, я замялась, но мужчина подумать не дал:
— Слышь? Я знаю, что ты там. Сам не выйдешь, лично вытащу. Потом не жалуйся, выдам втройне! Выходи, я сказал! Воришка?!
— Я не воришка, — попыталась оправдаться я, и неохотно открыла дверь.
Снаружи было уже достаточно светло. На фоне неба белели очертания огромной статуи, у меня не было времени разглядывать, какой. Около сеновала возвышался взрослый коренастый мужчина и подозрительно щурил серые волчьи глаза. Весь он был какой-то серый, даже волосы. Выглядел помятым.
— Кто такая, что тут делаешь? — Он стоял, уверенно расставив ноги.
Ощущая себя преступницей и заодно неудачницей — вскрикнула-то я только раз! — я неловко улыбнулась.
— Простите, бэр. Крыса там… Большая… — туманно пояснила, стараясь выглядеть максимально неподозрительно. — Вылезла и испугала меня. Все в порядке…
— Крыса… — он подозрительно оглядел меня с ног до головы. Я глубже подтянула на голову капюшон. — А что ты делала на чужом сеновале, миса?
Звучало обвиняюще.
— Ничего, просто заглянула… — вопрос был неприятным, и я пошла в атаку. — Вам-то что?
— За порядком слежу. Чтобы никто, никуда и ничего. — Отрубил мужчина. — Стало быть, только заглянула и уже уходишь?
— Да, уже ухожу! — вынужденно отозвалась.
Быстро сбегав за дверь, я прихватила свой мешок, и под острым взглядом чужака направилась на выход из города, стараясь придать ногам и спине уверенную походку.
Досада внутри так и бурлила. Вот как же так?! Не высидела из-за какой-то крысы! И пусть бы она прыгнула на голову, ну и что… Выдержала бы! Мама бы точно выдержала!
Ругая себя трусихой, слабачкой и проклиная крысу, я осторожно оглянулась.
А мужчина никуда не исчез. Он вразвалочку шагал за мной.
Отвернувшись, я напряженно уставилась вперед, ощущая на спине чужой, больно сверлящий взгляд. В голове суетливо забегали мысли. Что делать? Что ему нужно? Через поле от города серел лес. Идти туда одной совсем не улыбалось.
«Рей, Рей… Где же ты…»
Может я зря пугаюсь, и Волк тоже уходит из города по своим делам? Или принял меня за воровку и решил проследить, чтобы ушла?
Делая вид, что вытряхиваю камешек из ботинка, я остановилась. Украдкой оглянулась. Мужчина остановился тоже.
«За мной…» — поняла.
— Бэр, за мной идете? — нарочито грубовато спросила, смутно надеясь, что от прямого вопроса потенциальный насильник должен смутиться и убежать. Я же его заметила.
Но мужчина не смутился, не убежал и ничего не ответил.
— Вы меня преследуете?
Снова тишина. Преследователь, как оглох. Почему он не отвечает?!
Чувствуя, как во мне начинает плескаться откровенная паника, я громко предупредила:
— Ко мне скоро придет друг! И вам не поздоровится… Если что худое задумали — не поздоровится! Испепелить могу!
Мужчина снова промолчал, а что еще хуже — даже не пошевелился. Будто мои слова ничего не значат.
Так мы простояли несколько минут, за которые я успела перебрать все варианты и ни на чем не остановилась.
Сложную задачку лучше всего решал Рейтор, который в эту минуту, наверняка, усердно махал крыльями, ища мне чистую сухую ткань. Наверное, ее не так легко найти холодной осенью. Не утащить из комнаты, все окна и двери закрыты. И с веревки не сорвать, никто в дождь белья не вывешивает… А лавки не открываются раньше рассвета…
Из города в лес потянулось бело-черное стадо овец, которое сопровождали два грязных мальчишки в замызганных овечьих шапках. Стало надвигалось — шумное, блеющее, топочущее. Я сдвинулась к краю дороги, пропуская процессию. Мальчишки покрикивали: «Ша! Ша!» и помахивали длинными прутиками, подгоняя овец. Важно поздоровавшись с мужчиной, юные пастухи кивнули мне тоже и неторопливо удалились в лес, периодически с любопытством оглядываясь.
Так ничего и не придумав, я напряженно глядела вслед черно-белым пушистым овечьи задам и думала: «Не пойти ли с ними? Небось, побоится, если… Или не побоится? Что мне, с овцами ходить? Но овцы от волка не спасут…» Как не перебирала варианты, я знала, что чем дальше уйду, тем дольше меня будет искать Рей.
Прерывая мои мысли, мужчина вдруг оглушительно громко свистнул. Я аж вздрогнула, сжимая мешок, как защиту. Хотя в нем, почти ничего и не оставалось, так… одежда вперемежку с хлебными крошками. Из твердого — только баночка с мылом, насмерть не забить.
Прошло еще немного времени, когда из-за поворота спешно показалась высокая гнедая лошадь. Черные копыта громко отстукивали дробь по дороге, грива развевалась. Чем ближе приближалась лошадь, тем громче стучало мое сердце. Плечи накрывала сложно-бурлящая смесь из страха неизвестности с долгожданным облегчением. Низко прижимаясь к черной лошадиной гриве, к нам летел одинокий всадник — высокий, с вьющимися ярко-медными волосами. Я хорошо знала эту макушку, помнила еще с Аспина.
Сокур!
Я обнаружила, что улыбаюсь.
Глава 26. В твоих глазах
Я замечаю огненные волосы Марты издалека. Она застыла на дороге для скота, неподалеку стоит Ирвин. Не вижу лица девушки, но издалека определяю, что вся ее фигура буквально умоляет о помощи.
Моя нецелованная спасительница! Нашел! Сейчас…
Пускаю жеребца в бешеный галоп. В груди разливается блаженное торжество. Не могу сдержать торжествующую улыбку.
Ночь выдалась на редкость дрянной. Я не прилег ни на минуту. Шарил по городу, побывал во всех трактирах, даже тех, в которых сдают не комнаты, а кровати. Объехал все дороги, разговаривал с каждым встречным, хотел тот того или нет. Я был зол, нет, даже больше — в бешенстве. Снова и снова представлял, как поймаю ее и больше не буду ни милым, ни дружелюбным, ни добрым. Представлял, как схвачу, сожму, увижу, как она испуганно раскрывает глаза и хватает воздух ртом, увижу, как боится. А затем оскверню ее невинные губы своими. Сделаю, как хотел с той минуты, когда она заявила про свои принципы; заберу ее драгоценный первый поцелуй, нарушу глупые правила, которые она так беспечно выдала и заставлю просить еще. Потому что рано или поздно кто-то сделает это, почему не я? Её правила — это вызов. А то, что она — дочь проклятого верховного мага — вызов вдвойне.
Я представлял это снова и снова. А затем боялся, что не успею, что Стэк успеет взять моё до того, как я догоню. От мысли под кожей жгло, раздувалось, как пылающие меха, клыки бесконтрольно наполнялись ядом, который приходилось сплевывать. Я загнал трех лошадей за остаток ночи.
И вот она передо мной. Растрепанная, грязная, испуганная, невероятно красивая. Я соскакиваю на ходу до того, как жеребец останавливается. Успеваю увидеть, как Марта смотрит на меня то ли с надеждой, то ли с мольбой, и без сомнений сгребаю ее в объятия.
— Марта! Как же я соскучился! — выпаливаю.
Приподнимаю девушку над собой и кружу. А когда опускаю на ноги, успеваю без спроса поцеловать мягкую розовую щечку. Она пахнет сеном и хлебом. С-съел бы, не ополаскивая!
Марта смотрит растерянно и улыбается так же — растерянно, совсем неуверенно. Я вижу, что она не знает, чего от меня ожидать, вижу, боится, что я буду грубым, сброшу маску приличия, буду шипеть и плеваться ядом.
Я тоже такое воображал. Но при ней яд в крови нейтрализуется, превращается в тягучий сладкий сироп. Сейчас я — сахарный змей. Мною можно подслащивать воду.
— Испугалась? — заботливо спрашиваю.
Она показывает большими глазами в сторону Волка. Остро гляжу на Ирвина. Мотаю ему головой — проваливай. Без слов понимая намек, тот поспешно разворачивается и бодро шагает в сторону города. Ирвин не дурак. Нашел, проводил, даже пальцем не тронул. Последнее — очень верно, очень предусмотрительно… Он знает, насколько не милым я могу быть.
— Он тебя напряг? Прости, это мой знакомый, совсем безобидный волчок. Знаешь, что делает в свободное время? Плетет очаровательные корзинки! — я добиваюсь ее улыбки. — Дождь ночью был сильный… Я весь город обшарил, пока искал. Переживал, что тебя смоет и унесет в море. Где ты ночевала?
— На сеновале… — смущенно отвечает Марта.
— Вижу. Сеновал еще частично на тебе, — я аккуратно вытаскиваю несколько травинок из ее волос. — Стэк был с тобой?
— Да… — несколько напряженно признается Марта и смотрит на меня выжидательно.
Сеновал… Любопытно. Весьма романтичное место, кишащее насекомыми, мышами и колючей травой. Идеально для леди. Стэк просто прелес-сть. Вырвать бы ему перья и вставить вместо них соломинки.
— Он хорошо себя вел? — непринужденно спрашиваю и уточняю. — Не грубил? Не пытался дотронуться до тебя? Поцеловать?
Если пытался — закопаю до завтрака. Вроде не должен… По виду, Ворон из тех скучных типов, которые долго приглядываются и ухаживают по правилам, но лучше уточнить, чем предполагать.
Марта удивленно смотрит на меня и отрицательно мотает головой.
— Ты что… Конечно, он ничего не делал! — возмущенно сообщает она. У нее такой тон, будто трогать ее законодательно запрещено, и в принципе об этом невозможно подумать. Порой она настолько наивна, что вводит в оторопь.
— Идем, — с облегчением приобнимаю хрупкие плечи, увлекая за собой.
Выжившая ядовитая часть меня все же интересуется, насколько близко к леди ночевал милейший Стэк? Грел ли девушку своим телом? Обнимал ли за плечи? Или еще за что? Временно заталкивая вопросы подальше, я помогаю Марте забраться в седло. Сам прыгаю за ней и пускаю коня шагом.