Рыже-красные ошметки на рыже-красных листьях. Она будет жалеть или нет?
Вряд ли.
— Гос-сподин… — раздается кокетливое.
Мимо проходит Асса, дочка местного галантерейщика — внезапно решила демонстративно пересечь двор, заманчиво покачивая бедрами. Смотрю вслед, прекрасно понимая, что приглашение адресовано мне. Отец Ассы всегда подобострастно кланяется, знает моё происхождение, но дочку от меня старательно отсылает, бережет. Точнее, пытался беречь… Потому что никакой отец не остановит дочку, если та сама не бережется. А ведь она мне нравилась. Думал, что сильно. Я смотрю вслед Ассе, пытаясь нащупать в себе хоть отголосок былого желания, я честно хотел бы его нащупать, ощутить что-то приятное, как раньше, но внутри только равнодушие пополам с отторжением. А Марта чистая, чистая… Впервые ловлю себя на мысли, что даже какой-то низкородный галантерейщик-перекупщик опасается доверить мне дочь. Что говорить о верховном маге, даже если бы я вдруг попробовал… О чем я думаю?
Трясу головой. Если бы можно было вытрясти из мозгов все дерьмо, я бы трясся без остановки лет десять.
Хватит. Надо поспать…
— …проспись, завтра на место повезем и, даст Порядок, получится. Должно получиться, — заканчивает речь Тар. Тут же внушительно бьет меня по плечу. Рука у Быка тяжелая, я подшатываюсь от удара. — Ты это, Сок… Давай-ка девочке голову не крути. Ей и так не сладко придется, сам понимаешь.
И Тар туда же. В ответ я усмехаюсь, хотя ничего веселого не ощущаю. Ставлю руку на отсечение, что, если бы Тар стал лояльнее относительно смешанных браков, свою дочку он бы мне даже издалека не показал.
— Обещаю быть хорош-шим мальчиком… — не удерживаюсь от едкого шипения.
— Ну-ну.
Падаю на кровать, не раздеваясь. Что-то кусачее щиплет в ребрах. Лишь одно нахождение в комнате по соседству с Мартой, лишает меня покоя. Такая близость… Такая недоступность…
Представляю, как она будет смотреть на меня, когда узнает, что злодей, которого мы хотим убить — ее отец. Чувствую себя паршиво. Закрываю глаза.
Так еще хуже. В темноте паршиво, паршиво, паршиво… Со всех сторон.
Глава 29. Готова?
Рассвет давно постучал в окно, но вставать я не торопилась.
Я немного полежала в кровати, бессмысленно пялясь на затейливый цветочный узор белого потолка. Затем подняла вверх левую руку. Покрутила ее в одну сторону, в другую. Рука казалась какой-то другой, измененной. И пальцы были другими, и кожа. Наверное, кровь под ней тоже изменилась. Но как вернуть прежнюю руку обратно, я не знала. Я медленно приподнялась и спустила ноги, целясь стопами в центры кругов ковра. Полосатый коврик на полу был потертым, но чистым, в традиционной форме восьмерки.
Лес, дождь, грязь, слякоть и ночевка на сеновале остались во вчерашнем дне, затянутые белой дымкой нереального и уже ушедшего. В сегодняшнем дне у меня была чистая и просторная комната с признаками богатства: в ней стоял потемневший от времени рукомойник, широкая кровать с резной спинкой и даже шкаф, в который мне практически нечего было положить. По словам хозяйки, в моем распоряжении оказалась лучшая комната, которую можно найти в Денире. Комнаты Сокура и Тарана были расположены по соседству с моей.
Вдев ноги в длинные теплые тапочки из овчины, я прошла к окну. Мне хотелось снова посмотреть на Мудреца, статуя которого стояла в центре города. Белый Мудрец сидел с закрытыми глазами, скрестив босые ноги. Огромный — крыша ближайшего дома приходилась ему ниже большого пальца. Мудрец казался сосредоточием спокойствия, домики под его ногами толклись беспорядочно и суетливо, словно паломники, пришедшие просить у великана совета и помощи.
Мне тоже хотелось совета и помощи. Я постояла у окна, пытаясь хотя бы издалека почерпнуть от Мудреца ума. Что делать?
Озеро познания лежало за Дениром, совсем близко, но чем ближе я приближалась к нему, тем сильнее запутывалась. В изначально спутанные нити вплелся еще и Сокур, поцелуи которого до сих пор горели на руке. Внешне следов не осталось, но они сидели под кожей и в памяти. Но Сокур был неправильным, неподходящим, занимался неправильным, неподходящим. Я точно знала, что с тем, какой Сокур есть сейчас, будущего быть не может.
Он вчера стоял под дверью, даже стучал в окно. Звал меня, хотел поговорить. Я не открыла. Не столько из-за того, что возмутилась, сколько из-за страха. Сокур мог уговорить меня поверить во что угодно, даже в неправильное. Он управлял мною — как правила, как Кирел, как дорога, как родители, как озеро, которое все никак не желало находиться.
В клубке спутанного вилась нить, вплетенная и Рейтором. Где летает сейчас немногословный ворон, я не знала: проводив нас до гостиницы, он улетел. Причину мне объяснять не требовалось — Таран и Сокур не могли спустить ему нападения, а пытаться им что-то объяснить было бессмысленно, да и невозможно. Рейтора не хватало. Я успела привыкнуть к его молчаливой поддержке, присутствию, даже резкости. Он единственный был из моего круга, подчинялся правилам, которые я понимала и судил по понятиям, которые я принимала. Без него было одиноко, пусто, немного страшно, но я надеялась, что Рей благополучно доберется до озера, не станет зря ждать. Одновременно я не могла быть уверена, что он уйдет. Из чувства долга Рей мог меня ждать, а тогда…
А тогда, из-за меня он может не дойти до озера.
Мудрец все сидел, огромный, белый, безмолвный и спокойный. Я чувствовала себя маленькой, глупой, беспомощной. Спутанной. Все в моей жизни как началось неправильно, так неправильно и продолжалось.
Моя Сила была неправильной, неподходящей. Сокур был совсем неправильный и совершенно неподходящим. Дорога была безумно неправильной, шла кривее некуда, петля на петле, узел на узле, не продернуть нитку. Дорога меня никуда не приводила, только запутывала. А там, из-за меня сходят с ума родители… При мысли о них мне вдруг стало так душно, будто нити сжались вокруг горла, перекрывая дыхание.
Безрукая. Тупица. Неудачница. Смесок.
Не забрела ли я не туда? Я ведь не должна была быть здесь, следовать чужому плану, потому что у меня свой, свой! Да всего этого не должно было быть!
Сила змеей пришла в руки и заискрила, соблазняя меня мощью. Я закрыла глаза, чувствуя, как в центре ладони собирается комок, способный разрушить эту гостиницу. А если закончить сразу, сейчас? Разрезать все. Взять этот нитяной комок и не распутывать. Выкинуть, смириться с нестабильной Силой, как и с тем, что у меня не получается, что мне не суждено все распутать. Взять — и вернуться домой, оставить недостижимые цели недостигнутыми и просто жить. А если… хватит?
Крепко сжав руку в кулак, я все еще смотрела на Мудреца, когда в дверь постучала Ариния.
— Миса, завтрак.
Снова облачившись в розовые рюши — другой одежды мне еще не донесли — я уныло вышла из комнаты. Только ступила за порог, как под ногой что-то сухо хрустнуло. Я недоуменно подняла ногу, не сразу поняв, что лежит перед дверью. Мусор? Через несколько секунд поняла — на пороге комнаты лежали десятки разноцветных головок роз, свернутых из листьев. Я знала, чьи пальцы их свернули.
Сокур.
От вида роз внезапно захотелось плакать, но я все равно не остановилась и подарки не тронула. Кусая губу, спустилась в столовую, каждую секунду боясь увидеть Сокура. Но за большим столом возвышался только Таран. На темно-серой форме красовался любимый красный шарф и горел красный значок с головой дракона: Бык действительно работал на Министерство.
Когда в помещении показалась я, там стало заметно розовее.
— О! Красавица! Хоть сейчас под венец! — оглядев мои рюши, Таран одобрительно кивнул, с аппетитом жуя шарлотку.
Я тихо села к столу, даже не комментируя венец. На темно-коричневом, не покрытом скатертью столе торжественно стояла глиняная тарелка с шарлоткой. От пирога осталась половина.
У Тарана было добродушное настроение, в котором он автоматически занимал собой все разговоры и почти все пространство.
— Гораздо лучше, чем в штанах, женственно, воздушно, цветочно! Такое платье, принести бы моей Герде, а то бегает в одних передниках. Пусть хоть принарядится! — Он болтал без умолку. — Мне любоваться хочется. Ох, красота! Думаешь, ей пойдет розовый? У Герды волосы каштановые и глаза такие же. Что не ешь, Марта? Ешь! Пирог — вкуснятина, чуть собственные пальцы не сожрал!
Шарлотка пахла на всю столовую аппетитно, празднично, весело. Хозяйка постаралась на славу: пирог смотрелся ладно, яблоки сверху запеклись хрустящей карамельной корочкой, но аппетита не было. Без интереса бросив взгляд на шарлотку, я мотнула головой.
— Не хочу. Ешь.
С удовольствием воспользовавшись предложением, Таран отрезал себе еще ломоть и одним мощным укусом проглотил сразу половину. В столовую зашла хозяйка, с ней же скользнул Сокур.
— Ваши платья к седнему, как обещано. Все постирано и тут новое… Женское… — Ариния показала мне стопку одежды.
Я кивнула ей, пытаясь не смотреть на Сокура, который опустился на стул напротив. Глаз я не поднимала, но его взгляд на себе чувствовала. Пульс зачастил.
— Эй, хозяйка! — Таран обернулся. — Где такие платья красивые берут? Я бы взял, жене привезти. Да и сыновьям можно — по шарфу, как у меня!
Тарелка с шарлоткой подползла ближе — Сокур одним пальцем пододвинул ее ко мне.
Ешь.
На секунду подняла на него глаза — смущенно улыбается. Мотнула головой.
Не хочу.
Сок просительно наклонил медную голову, снова двигая ко мне тарелку.
Пожалуйста.
Я поджала губы и мелко затрясла головой.
Нет-нет-нет-нет-нет!
Он скорчил огорченную рожицу.
Еще и это… С ним можно было без слов разговаривать. Я молча смотрела на свои руки, больше всего желая, чтобы все закончилось, распуталось и мне стало понятно, что делать. На меня как будто разом нахлынуло — хочу уйти, не хочу больше с ними оставаться, надоело, надоело, надоело! Я больше ничего не хотела знать ни о них, ни о их плане, ни о чем. Я просто хотела прийти уже к этому проклятому озеру. Почему нельзя просто дойти без непонятного, сложного и запутанного? Почему?!