Он подхватил и быстро поцеловал мое запястье.
— Ты меня прощаешь?
— Что ты сделал?! — очнулась я. — Они же тебя уб…!
— Да. Прощаешь?
— Сок! Немедлен…
— Прощаешь?
— Прощаю!
Улыбнувшись, он быстро метнулся к двери, закрыл снаружи. Затем, скользнул к себе.
Через минуту в коридоре раздалась ругань, опять грохот. А потом, кажется, удары. И снова ругань — грубая, страшная, мужская.
— Не бейте его! Не смейте бить! — Я кричала в дверь, пиная ее уже совершенно так же, как и тот, кто хотел выломать. В ту минуту я тоже мечтала ее снести. Но дверь была сильнее.
Ужас смолк через несколько минут, которые растянулись для меня в часы.
Еще чуть позже Сокур подал голос. Сказал, что тут, что живой и ему совсем не больно. Я разглядела через дырку связанные за спиной руки, кровящую губу, и отчаянно ругалась, в бессилии стучала по стене. Мне было так страшно, что ему больно, что я хотела убить его собственными руками. Я называла его идиотом, сумасшедшим, дурным, говорила, что так нельзя. Сокур не спорил, смущенно улыбался и упорно утверждал, что губу прикусил сам. Он даже немного каялся и говорил, что просто помог руководству отделения задуматься над безопасностью разносчиков. А потом показал, что уже вывернулся — руки держал перед собой. Я взяла с него обещание больше так не рисковать. Сокур обещание дал, но заставил меня съесть обе булочки и обе каши.
Мы говорили, молчали, снова говорили, а зеленоватый свет из коридора все так же мягко лился в тесную холодную клетушку. Я должна была чувствовать, как внутри неуютно, плохо, страшно, но вместо этого ощущала абсолютную безопасность, тепло, а еще — радость, будто вовсе не заперта в тюрьме, а нахожусь там, где хочу находиться. Прошел час или несколько часов, была еще ночь или уже утро — я не знала. Время перестало течь длинной привычной рекой. Оно вдруг начало завиваться игривыми кудрями, напоминая медные кольца волос Сокура. Наверное, время запуталось и закрутилось в них, как и я. Сокур смешил, рассказывал, как однажды парализовал половину учительского состава, а после сутки изображал паралич сам, чтобы не заподозрили. Пока говорил, Сок поворачивался в профиль и чуть улыбался. В крошечное отверстие стены я видела то ресницы, то кончик носа, то подбитую губу, то задорно белеющие зубы. Рыжие подвижные брови двигались как густые лисьи хвосты, ресницы летали вверх, вниз — длинные, пушистые, с золотистыми кончиками. Ничего особенного в профиле Сокура не было: симпатичный парень, не более. Прямая линия носа заканчивалась мягким кончиком, нижняя губа казалась чуть меньше верхней, подбородок не выходил дальше губ. Рейтор был точно красивее, мужественнее, правильнее, я отчетливо осознавала. Вот только не помогало совсем.
Глава 35. Мозги на месте
Я двигаю челюстью туда-сюда, напоминая телу, что вновь могу управлять мышцами. После нескольких часов паралича, тело доверяет собственным ощущениям не полностью, поэтому даже самое простое действие кажется необычным. Царапина на шее до сих пор ноет.
Ну, Сок, ну, друг… Взойди еще раз на моем горизонте…
Сжимаю-разжимаю пальцы, усмехаюсь.
В отделении охраны царит традиционная мрачноватая суета. Тут орут, тут оправдываются, тут зуб выбили. Хорошо-то как…
Довольно потягиваюсь на скамье, с наслаждением слышу, как похрустывают позвонки.
— Ты как, Таранчик? Мозги хоть на месте или все, паралич? Пять плюс семь сколько?
Следователя Дана, я знаю. Не друг, просто коллега — нормальный мужик, хоть и Волк, а они своеобразные… Со своими понятиями. Но жить можно.
Добродушно показываю Дану кулак.
— Не знаю. Я ж только до десяти считать умею.
Волк насмешливо скалит зубы, но кивает. Знает, если шутишь — значит голова еще работает.
Настроение, как ни странно, отличное. От змеиного яда я отошел уже через несколько часов. Надо сказать, насладился ощущениями… Все видишь, все слышишь, все понимаешь, а сделать ничего не можешь.
— Говоришь, обвинять своего гаденыша не будешь? — еще раз уточняет Дан и недоверчиво щурится. Не верит… Профдеформация, как без нее.
— Нет. Я же говорю, на спор дело было, — плету ему. — Эксперимент. Положит меня его паралич или нет… Я ставил, что не положит. Проспорил… А тут хозяйка больно много волнуется, всполошила всех… Бывает.
Я не собираюсь обвинять Сока. Все складывается один к одному, да, Герда? Благоволит нам с тобой все-таки Порядок…
Дан морщится и усиленно чешет затылок всей пятерней.
— Рисковый ты мужик, Тар. Эдак с ядовитым родом спорить, как бы без ног не остаться. Ты бы поберегся.
— Бережёный бык первым с копыт валится.
— Ну-ну, тебе про быков виднее. Так что, я выпускаю этих двоих?
Отрицательно качаю головой. У меня уже есть план.
— Ты вот что… — наклоняюсь к нему и говорю потише. — Можешь придержать? Пусть посидят до завтра, подумают. Проучить хочу немного.
Дан — Волк бывалый, просьбе не удивляется, только уточняет.
— И мису придержать?
«Особенно мису». Киваю.
— И мису… Она же в противомагической? Отлично… Пусть день посидит, может поумнее впредь будет. Вы же с ней нежно, как положено? — нарочито хмурюсь.
Следователь показывает ладони.
— Обижаешь… Пальцем не тронули. Я же не слепой, вижу, что девица добропорядочная, хоть и есть вопросы, если разбираться… Давняя знакомая твоя, говоришь?
— Да, — плету снова. — Друзья семьи. Знаю ее еще, когда под стол пешком ходила.
— Забавно, как на разыскиваемую похожа… Развелось рыжих, эпидемия что ли… Устали проверять, — сетует Дан. — Ну да ладно. А вот Змей твой! Представляешь, что сотворил?
Вспоминая Сокура, Дан закатывает глаза. Мне уже заранее смешно. Отлично знаю, что Сок непредсказуем.
— Что опять?
— Этот рыжий гад через окно разносчика ухватил. Ноготь с ядом ему к горлу приставил и заставил дверь открыть. К девушке мигом залез! Булку, говорит, решил ей свою отдать. Слава Порядку ничего не сделал, тут же сам обратно вернулся, даже дверь за собой закрыл. Каково?
От души хохочу. Проделка в духе Сокура. Дан разводит руками.
— Не знали от радости куда бить… Руки сломать очень хотелось, еле удержались. Начальство мечет, сидим вот правила переписываем… Как ты с ним работаешь?
Посмеиваюсь.
— Глаз да глаз нужен, — туманно сообщаю.
— Угу, и поводок.
Мы еще немного сушим зубы и прощаемся. После отделения я иду к Воронам. Там пишу и отправляю срочным вестником письмо. Оно предназначено Ему, верховному магу. Я пишу с отвращением, от того долго выбираю слова.
…Со всем почтение сообщаю о вероятности, что ваша потерянная дочь найдена. Высокородная молодая магиня, крайне похожая на поданную в розыск леди, с сегодняшнего дня содержится в камере временного заключения нашего отделения. Скорее всего, леди попала под дурное влияние одного из отбросов змеиного рода, который так же находится под охраной. Примеры сходятся: миса молода, высокородна, ей не более двадцати лет, у нее рыжие волосы. Книга подтверждает высокое происхождение по крови, но не расшифровывает родословную, поэтому я намеренно не оглашаю известные мне сведения, чтобы не порочить репутацию вашей многоуважаемой семьи. Прошу вас прибыть в Денир как можно скорее для опознания. Я, служащий среднего ранга Министерства, готов оказать вам содействие, не привлекая нежелательного внимания…
Отправляю письмо. Затем иду в гостиницу. По пути прикупаю Аринии цветы, приглядываю красивый платочек. Надо отблагодарить как положено…
Она встречает меня в том розовом платье. Надо же, как у Герды! Я думал, Ариния старше, а она оказывается, еще ничего, все при ней… Она же вдова вроде? Я присвистываю и шагаю к розовому облаку.
Глава 36. Кончено
Заснула я рядом с Сокуром. Пусть между нами все еще стояла громада стены, но она почти не мешала, только подчеркивая, настолько близким Сокур стал мне казаться, а может, и вправду — стал быть.
Всю ночь снилось, что я маленькая девочка, которой достался кусок шарлотки, в которой было слишком много теста и слишком мало яблок. Я ревела. Меня пытались утешить и мама, и отец, и дедуля, а Демис ел свой кусок пирога, смотрел на меня, улыбался и от того было еще обиднее. Проснувшись в слезах, я не сразу осознала, где нахожусь.
— Утро, бездельники! Подъем! — по коридору шел дежурный, от души барабаня дубинкой по дверям. Досталось и моей.
Оказалось, что в тюрьме свой увлекательный распорядок. Дружный подъем, затем поочередное путешествие на гигиенические процедуры, в единственное помещение с водой и канализацией. Пока я отсутствовала, камеру успели прибрать.
После — завтрак. Подали все ту же серую кашу и уже не такую аппетитную булочку. На этот раз разносчика Сокур не трогал. Теперь он вел себя как самый безобидный и законопослушный парень в городе, активно делился со мной рецептами любимых завтраков. Молодой ядовитый Змей оказался щепетильным кулинаром, дотошно знающим в какую секунду готовки следует класть приправу. Рассуждал он вкусно. Я слушала, глотая слюну: сама я всегда была ближе к употреблению завтраков, чем к их приготовлению.
Низкий голос Тарана насквозь вспорол и заглушил все шумы в коридоре.
— Пожалуйста… Да, следуйте за мной. Здесь. Окно заедает. Будет удобнее зайти.
Последнее раздалось рядом с моей дверью. Я вскочила.
— Тар? Первой ничего не говори. Послушай, что он скажет! — быстро проговорил Сок из-за стены.
Отступила от двери. Пусть я ждала встречи, ведь Сокур предупреждал, но невольно волновалась. В последний раз я видела Таран недвижимым, узнала, что его жена и сыновья мертвы, и в этом, по мнению Быка, виноват мой отец. Я как могла встала ровно, постаравшись придать лицу независимый и гордый вид, чтобы Тар не увидел, что на самом деле я не знаю, как себя вести.
Отодвинувшийся засов заставил вздрогнуть. Дверь распахнулась.
Таран казался спокойным и уверенным. Выглядел он подчеркнуто опрятно: выбрит, подстрижен, подтянут. Темные волосы аккуратно зачесаны назад. Красный шарф боевым знаменем горел на шее.