ги. Тогда как мои методы сделают вас вечно богатыми и процветающими королями и повелителями. Так выбирайте сами!
Попробуйте понять, что если я и решаюсь вас часто тормошить, то это потому, что я бескорыстен. Если бы я преследовал какой-то интерес, то не осмелился бы этого делать, так как боялся бы вас потерять, а страх – плохой советчик. Моя смелость, мое «нахальство» доказывают мое беспристрастие. Но поскольку вы не можете распознать корни такого моего поведения, вам кажется, что это происходит от дурного настроения или от злости, или от недостатка воспитания... грубиян, да и только! Нет, вы никогда не замечали, что эта смелость объясняется моим бескорыстием. Станьте тоже бескорыстными – и вы будете делать то же самое: говорить людям правду, не боясь, что они вас бросят, потому что не стремитесь извлечь из них никакой выгоды.
Руководитель говорит своему ученику правду, чтобы помочь. И если ученик не понимает, если не хочет, чтобы ему помогли, – что ж, пусть уходит, на его место когда-нибудь придут другие искатели истины. Что Учителю делать со столь обидчивыми людьми? Эдакие великие принцы и мудрецы, которые не терпят, чтобы им делали малейшие замечания, даже во имя их собственного блага!
Предположим даже, что, критикуя вас, я допущу какую-то несправедливость. Если вы поняли то, что я вам сегодня сказал, то не будете заострять на этом внимание, – напротив, вы и дальше будете вести себя безупречно. И однажды, когда вы вновь придете ко мне, я широко открою глаза и воскликну: «О-ля-ля, вот это чудо!» И тогда победителем окажетесь вы, я же возьму свои слова назад и признаю себя неправым.
Вы можете трудиться над тем, чтобы становиться лучше и побеждать, но вы не имеете права обижаться. Вы обижены? Ну и что из того, я не дам и двух сантимов за тех, кто дуется вместо того, чтобы работать. Представьте себе, что я их нарочно отругал, чтобы они засучили рукава... Они же, вместо того, чтобы приняться за работу, сердятся! Это слишком просто – сердиться, не решая никаких проблем, не набираясь знаний, не внося в свою жизнь чуть больше любви и света. Итак, за работу, дабы вы могли потом мне сказать: «Вот видите, дорогой Учитель, вы ошибались». И я отвечу: «Да, я действительно ошибался». До сих пор я никогда этого не говорил, потому что вы не давали повода: вы все время обижались.
Так что же вы ждете? Надо себя мобилизовать, надо всё сделать, чтобы убедить меня, что я был слеп и заблуждался. Докажите мне это, и я буду счастлив. Если я дурно о вас отзывался, вы имеете право продемонстрировать мне, что вы благороднее и щедрее, чем я о вас думал. Но коль скоро вы этого не показываете, мне приходится констатировать, что прав был я. Но будучи правым, я, знаете ли, не чувствую своего превосходства, потому что моя правота делает меня несчастным. Я предпочел бы быть неправым, я предпочел бы ошибаться. Например, я говорю кому-то, что ему не хватает любви или здравомыслия, но он своим поведением доказывает или любовь, или замечательное здравомыслие: что за чудесный сюрприз для меня! Вот видите, в некоторых случаях я был бы счастлив обнаружить, что ошибался.
II
Вы еще далеки от понимания ценности тех истин, что вам несет Учитель: слишком многие вещи представляют для вас гораздо большую ценность! И несмотря на то, что эти вещи делают вас несчастными и больными, вы находите их более важными, более привлекательными, более аппетитными. Конечно, вы свободны. Но без того света, что я вам несу, вы однажды увидите, в каком положении оказались!
Может быть вы думаете, что я преувеличиваю свою значимость. Думайте, что хотите! Вы знаете, что мне все равно – ценят меня или нет. Если я говорю с вами именно так, а не иначе, то только для того, чтобы вы не тратили время направо и налево и чтобы смогли наконец построить свое будущее на прочной основе. Иначе вы будете всю жизнь носиться за какими-то заманчивыми пустяками, а когда вы их заполучите, то они принесут вам только одни несчастья, потому что вы будете лишены того света, который позволил бы вам угадать их вредоносность. Отчего это неумение отличать одно от другого? Оттого, что вы не достаточно осознали ценность вашего Руководителя.
Во всяком случае знайте, что я не жажду командовать, я думаю лишь о том, чтобы управлять самим собой. Какое счастье я могу найти в порабощении других? Счастье для меня состоит совсем в ином. Кое-кто из вас просил меня быть таким, как те гуру, которые заставляют себя уважать и перед которыми раболепствуют. Они считают, что это слабость с моей стороны – что я себя так не веду. Что за странная мысль! Кстати, если и есть что-то, что меня шокировало у некоторых Учителей Индии, так это то, что они принимали раболепное отношение к ним со стороны своих учеников. Я даже сказал им: «Что за удовольствие вам видеть у своих ног этих несчастных? Кто вы такие, чтобы они простирались перед вами ниц? Я никогда бы не потерпел этого от своих учеников». И это правда, некоторые хотели броситься передо мной на колени, но я их тотчас же заставлял подняться. Эти гуру ничего не ответили мне на мои упреки, но я понимал, о чем они думают: они сами вели себя так по отношению к своему Учителю, и вполне естественно, что их ученики ведут себя так же по отношению к ним. Впрочем, я не хочу в это вмешиваться: такие привычки имеют тысячелетнюю традицию, и очень трудно объяснить индусам, насколько они шокируют европейцев.
Даже всевластный Учитель должен оставаться простым, и тот факт, что я прошу вас осознать ценность Руководителя, не изменит моего отношения к вам. Мне нравится обращаться со всеми братьями и сестрами с уважением и любовью. Даже если я вам что-то и говорю о значении моей работы с вами, я от этого другим не стану. А вот вы, возможно, изменитесь; и это как раз желательно, так как чем больше вы оцените мои слова и чем эффективнее претворите их на практике, тем больше вы продвинетесь вперед. Я же в любом случае, что бы вы ни делали, буду продолжать свою работу. Конечно, ваш прогресс мне на руку, потому что благодаря ему у меня будет больше друзей. Но особенно от этого выиграете вы, так как, посеяв семена, вы сможете однажды собрать урожай плодов.
Итак, не сочтите за слабость то, что я не веду себя подобно некоторым индусским учителям и не стремлюсь вас поработить. Если бы вы застали меня в тот момент, когда я работаю над собой, то увидели бы, как я себе приказываю, как диктую свою волю. Но не вам. Когда речь идет о моем внутреннем мире, то это другое дело, но почему я должен вам отдавать приказы? Вы – Божьи создания, и если кто-то и имеет право вами распоряжаться, то только сам Бог. Вы скажете: «Да, но случается, что вас заносит и вы устраиваете нам взбучку». Это так, иногда я вынужден настаивать на каких-то моментах, каких-то ценностях, но никогда я не принуждаю вас действовать в определенном направлении.
Что меня особенно поражало в юности, так это то, что моя мать никогда меня ни к чему не принуждала. Она всегда мне говорила: «Если ты сделаешь то-то, то получишь такой-то результат, а если сделаешь то-то, то такой-то». Она всегда указывала мне два пути и их последствия. И я делаю то же самое: бывает, что я браню кого-то и даже говорю ему ужасные вещи, но я никогда никого не заставляю делать что бы то ни было.
Впрочем, если мне не удается убедить людей, я не отчаиваюсь, я спокоен: у меня есть сотрудник, или, скорее, великолепная сотрудница – жизнь. Я, быть может, и никчемный руководитель, но что до жизни, то она – руководитель превосходный. Напрасно вы будете кричать и рвать на себе волосы, – ничего не поделаешь, она неумолима; ее не могут разжалобить никакие слезы, никакой скрежет зубов. Когда с вами произойдет несчастный случай, когда вы будете разорены, когда вас покинут друзья, жена, дети, когда вас уволят с работы ии сгорит ваш дом, – тогда вам будет о чем поразмыслить. Но, к сожалению, это не ознаает, что вы автоматически найдете истину. Чаще всего вы плачете, хотите наложить на себя руки, но так ничего и не понимаете.
Жизнь исправляет человека, трясет, почти убивает, но она ничего ему не объясняет. За объяснениями он должен идти к Учителю, так они и гоняют от одного к другому этого бедолагу, чтобы научить его. Есть такие мастера на автосервисах или врачи, которые отсылают друг другу своих клиентов. Я в этом смысле сотрудничаю с жизнью. Когда я вижу, что мне не удается просветить и образумить кого-то, я обращаюсь к жизни: «Послушай, у этого слишком прочный панцирь, займись им немного». – «Договорились», – отвечает она. А потом, по неведомым для него причинам хорошенько встряхнув его и повалтузив, жизнь отправляет его за объяснениями ко мне. Вот так мы с жизнью и играем в мяч! Видите, у нас с ней все отлажено: если вы не принимаете во внимание то, о чем я вам твержу каждый день, то я предоставляю вас в распоряжение жизни, а ее уроки ужасны! Я вежлив и тактичен, но она... можете голосить сколько угодно, – она будет колотить вас нещадно, а потом – оп! – перешлет ко мне. Так уже было со многими. Это может занять два года, десять, двадцать лет... это может длиться очень долго.
Многие братья и сестры, пожелавшие отойти от истин этого Учения, – им еще нужно было поэкспериментировать, чтобы образумиться, – вернулись через двадцать лет совершенно общипанные и побитые. Им было невдомек, отчего с ними приключились эти несчастья – однако, всё было просто: в надежде, что, удовлетворяя свою низшую природу, они будут счастливы, эти люди потворствовали ей и подпитывали ее. Эта природа, будучи магнетически связанной с некоторыми субстанциями, сущностями и реальностями, занимающими достаточно определенное место в космосе, не могла притянуть к ним ничего, кроме несчастий и катастроф. Следовательно, все эти печальные события притянули к себе только они сами.
Земля — это школа, а всё, с чем вы на ней встречаетесь, – это уроки... уроки со всех сторон. Пока вы этого не поймете, вас будет неотступно преследовать злой рок. Чтобы облегчить людям их развитие, невидимый мир посылает им Учителей, а если они не желают их признавать, то для них найдутся другие, беспощадные руководители: неудачи, болезни, нищета. Если не хотите получать страшные уроки от этих учителей, то признавайте меня – это будет умнее. Когда люди не хотят по доброй воле учиться божественным законам, то их вынуждают учиться им из-под палки.